Страница 4 из 7
Но, желая быть идеальной женой для своего Сергея, я пошла ещё дальше…
***
Когда мы в далёких девяностых поселились у моих родителей, первое, что сделали, – продали моё пианино. Действительно, выхода не было: в моей бывшей детской никак не хотели помещаться большой диван, шкаф и письменный стол, а другого места в квартире для громоздкого инструмента не нашлось. Пришлось, скрепя сердце, отдать за копейки любимого «Циммермана», которого отец в своё время с таким трудом достал через знакомых…
Я чуть не плакала. Когда-то я делала большие успехи в музыкальной школе: моя преподавательница готовила меня к поступлению в училище, а я втайне уже мечтала о консерватории. Но мама пришла в ужас от этих планов, заявив, что не позволит дочери быть «нищей пианисткой».
Под давлением родителей выбрав иняз , я всё же не забросила музыку и в редкие свободные часы любила разбирать что-нибудь из Шопена, Бетховена, Чайковского. Мой самый любимый композитор – Сергей Рахманинов: его сложную, полную тонкой гармонии музыку я не всегда могла исполнить сама, но готова была слушать до бесконечности…
Закрыв дверь за уносившими пианино грузчиками, Сергей сказал:
– Ну, хоть соседи вздохнут с облегчением! – но потом, глядя на мой понурый вид, добавил: – Ладно, Ириш, не горюй! Когда своя квартира будет, купим тебе синтезатор!
Про синтезатор в конечном итоге не вспоминали – не до того. А я, пока мы с мужем жили у родителей, ещё долго ходила музицировать в свою школу: моя бывшая учительница разрешала иногда пользоваться её инструментом.
В то время, правда, у нас с мужем ещё были общие увлечения: прогулки, походы, кино. В девяностые, еще молодожёнами, мы особенно любили горные лыжи – с друзьями и вдвоём объездили все доступные нам курорты: Красную Поляну, Домбай, Приэльбрусье, Карпаты. Это ни с чем не сравнимое удовольствие – вместе спускаться по крутым склонам, стремительно рассекая снег и ледяной ветер! Я благодарна Сергею за то, что он открыл для меня этот фантастический горный мир… Но всё это закончилось, когда у мужа неожиданно обнаружилась грыжа позвоночника – лыжи оказались под запретом.
Теперь наш спорт плавно переместился в тёмный и душный фитнес-клуб, куда я поневоле сопровождала мужа каждую субботу. Это стало частью нашей жизни, когда мы уже переехали от родителей и стали жить «своим домом», – и как-то постепенно поменялось всё…
В театр и кино ходить практически перестали: Сергей говорил, что лучше совершенно бесплатно поспит дома. А уж заставить его пойти на концерт классической музыки было вообще невозможно, он её не понимал и не любил.
Зато прогулки сменились путешествиями: теперь мы позволяли себе не только Сочи, но и заграницу. Правда, Сергей, уставший от работы, постоянно выбирал пляжный отдых: Турцию, Кипр, Болгарию. Я же стремилась в Италию и Францию, но мужа это не интересовало. Впрочем, однажды, наслушавшись восторженных рассказов друзей, он почти согласился на Венецию, но как-то не получилось, кажется, наложилась очередная командировка.
***
Клаудия Шиффер – когда-то, в начале девяностых, мой муж называл меня именно так. И мне льстило, что он так гордится моей внешностью.
Когда мы только познакомились, я была типичной девочкой-отличницей: светло-русые волосы, чёлка, аккуратный хвостик. Сергей настоял, чтобы я перекрасилась в «блонд» и распустила волосы по плечам, как тогда было модно. Мне подошло и понравилось, и двадцать с лишним лет я оставалась «платиновой блондинкой», не смея нарушить подсказанный мне образ.
Моя худоба, которой я сама немного стеснялась, тоже составляла предмет его гордости: он боялся, что я «запущу себя», поэтому лишний раз не заказывал мне десерт и нещадно гнал в спортзал. Впрочем, к себе он подчас относился не менее строго.
Подбирая вещи в магазине, я всегда ловила себя на мысли: а Сергей эту юбку одобрит? А эти сапоги? Мужу особенно нравилось, когда я носила платья-футляры и туфли на высоком каблуке, хотя они делали меня, и так высокую, просто дылдой. Что ж, я охотно закупалась всем этим в распродажи, чтоб не слишком обременять семейный бюджет. И до сих пор терпеть не могу эти пыльные примерочные …
Но в одном пункте, касающемся моей внешности, мы не сошлись. Это были ногти ногти. Звучит забавно, но это так. Муж настаивал, чтобы я делала изящный маникюр, ставил в пример других женщин: «Смотри, у Наташки какие ногти ухоженные!». Особенно он расхваливал «френч» – неброско и элегантно, но на худой конец был согласен и на классический ярко-красный маникюр. Однако я быстро поняла: либо ухоженные руки, либо ежедневная уборка и готовка – что-то одно, и постаралась донести это до Сергея. В конце концов он сдался и выбрал обустроенный быт: борщи и глаженые рубашки оказались важнее.
***
Конечно, это может показаться мелочным – зацикливаться на каких-то прихотях мужа, которые нормальные жены терпят годами. Но это ещё не всё.
Изменился мой круг общения. Мы постоянно ездили куда-то с друзьями Сергея: в походы, на море, на дачу. Мне это нравилось, но эти люди по-настоящему близкими мне не стали. А своих институтских приятельниц я быстро забросила: у многих родились дети, и Сергею казалось скучным общаться с «этими мамашами». Из подруг осталась одна только Наташа Иванова, моя одноклассница, у которой тоже не сложилось с детьми.
Но даже отсутствие друзей не самое страшное. Я боялась себе в этом признаться, но иногда мне даже казалось, что я – уже не совсем я. Я вдруг стала осознавать, что начинаю думать и говорить так, как Сергей – вернее, так, как он ожидал от меня. Привыкнув слушаться его во всём, я как будто постепенно впитала его жизненную философию, загнав глубоко внутрь собственные принципы и представления.
Однажды, когда мы возвращались из Турции, Сергей довольно некрасиво повел себя в аэропорту: не пропустил маму с плачущим ребёнком, просившую уступить нам очередь. Я стояла рядом, и мне казалось естественным пойти им навстречу, но я смолчала, а потом долго корила себя за это… Таких моментов становилось всё больше и больше, и это начинало давить на меня, но я отгоняла сомнения прочь, как назойливых мух.
В то далёкое время ничего не могло поколебать мою безусловную любовь к мужу: наша семейная жизнь, в которой, как я надеялась, вот-вот должен был появиться ребёнок, поглотила меня полностью.
В глазах других Сергей всегда был образцовым супругом. Да, надо отдать ему должное: он хорошо зарабатывал, покупал мне цветы и дорогие украшения, оплачивал кое-какие расходы моих родителей— всё это я ценила.
Мой муж действительно вполне нормальный, воспитанный в лучших советских традициях мужчина – не хуже, а даже лучше большинства моих знакомых. Просто в какой-то момент он для себя решил, что в нашей жизни ребёнок был бы лишним, – я не знаю, как и когда это произошло. Возможно, за все эти годы он привык к этой ситуации, и его всё устраивало. Но открыто в этом признаться, конечно, не осмеливался, а может, не считал нужным, о – до того самого рокового разговора…
***
После истории с ЭКО я долго приходила в себя. Сначала просто лежала в постели: не хотелось ничего. Потом ходила к психологу, пропила курс антидепрессантов, искала какие-то занятия, чтобы отвлечься.
Если бы я могла возобновить игру на фортепиано… Но увы, синтезатор мы так и не купили, а найти инструмент около дома не получилось. Теперь меня спасало чтение, из привычки ставшее пристрастием. Я перетащила к себе практически всю родительскую библиотеку, купленную ещё по советской подписке, и часами погружалась в переживания других, забывая собственные…
Тогда я в полной мере поняла, что депрессия – не каприз и не «модный диагноз». Это болезнь. Я проболела всё это время, не чувствуя вкуса пищи, не радуясь солнцу и не испытывая никаких желаний. Даже ради Сергея я не могла притвориться счастливой, как бы ни хотела.
В том, что произошло, я винила только себя: ведь это я не могу иметь детей, а не мой муж! Почему он должен страдать из-за моих проблем? Конечно, все эти годы я была так поглощена обследованиями, что уделяла ему недостаточно внимания, а ведь он так в нём нуждался! Иногда после бесед с психологом у меня появлялись мысли о том, что, возможно, в нашем браке что-то не так. Но я убедила себя, что это не вина Сергея, а только последствия моих медицинских мытарств. Я искренне верила, что главное в моей жизни – муж, пусть даже он не хочет идти на жертвы ради детей.