Под небом голубым

13. Если бы он верил в Бога (не важно, в какого), жизнь его, возможно, сложилась бы совсем по-другому. Но он - не верил. Впрочем, об этом не сейчас.

14. Так что же случилось после того, как человек покинул сад с мороженными яблоками? Кажется, ничего особенного. Вернулся в комнатку и просидел там, дожидаясь заката. Он очень перепугался из-за того, что увидел в саду. Человеку начало казаться, будто теперь город перестанет его кормить, так как функцию свою - открытие Врат - он уже выполнил. На самом деле все было не так. А как? Человек не знал. Но - не так.

15. так не так а как никак как же ка ка кап кап кап ка

16. Ближе к полночи капанье в коридорах сделалось невыносимым. Словно вбивают гвозди в ладони: бац, бац, бац!.. Чтобы не сидеть зря, человек решил исследовать проходы. Но - то ли по чистой случайности (что сомнительно), то ли по умыслу города (что вероятнее всего) - любой коридор неизменно выводил к фонтану. Человек не так давно пережил подобное, и поэтому догадался обо всем довольно быстро. Он выбрался наружу и позволил городу отвести его к Вратам.

17. Новые Обитатели явились, как и предыдущие, к утру. На этот раз человек не стал рисковать - он вернулся к фонтану и /спрятался/ пошел к себе в комнатку. Вообще-то, он не собирался спать, хотел взглянуть на следующих пришельцев, но само собой получилось так, что заснул. Проснувшись, поспешил наружу. С одной стороны, очень хотелось есть. Он ведь так и не сорвал тех яблок, тех, в замерзшем саду. С другой стороны, следовало опасаться новых Обитателей. Кто знает... "/С чего ты решил, что вообще будут новые Обитатели? кем или чем теперь город заселит себя?/ А я не решил. Я не знаю. Я и в прошлый раз не знал. Догадывался? Наверное, догадывался. С чего я вообще взял, что Обитатели теперь будут меняться, словно дни недели? Не понять. Даже не вспомнить той минуты, когда впервые подобная мысль пришла в голову. Нет, сейчас не вспомнить. Да и какая, в сущности, разница? Не до того мне - жрать охота!" Он вздохнул и огляделся по сторонам. Город снова изменился. Дома стали ниже, стекла на окнах утратили прозрачность и блеск и теперь походили скорее на куски фанеры; везде властвовал один и тот же цвет - серый. Где-то вдалеке, между зданиями, бродили размытые силуэты. И хотя сейчас все было по-другому, совсем не так, как вчера, - человеку показалось, что и в этом городе он уже когда-то был. Не наяву, разумеется, - в снах. Но - был. Он поежился, сунул руки в карманы, и насвистывая старенький мотивчик, отправился на поиски сада.

ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

18. Коридоры закончились, оборвались и воспоминания. Он стоял в мертвом бассейне фонтана-мумии, и меч на поясе свежо поблескивал рукоятью в лунном сиянии, предвкушая. Времени Врат осталось ждать недолго, и человек должны был поторопиться. Улицы уже вернулись на площадь - выбирай любую, какая нравится. Он шагнул наугад, догадываясь, что отыщет цель только если город не будет против. А город в последние дни совсем на себя не похож. "/Ха-ха, все шутишь, Строитель!/" Он - подумать только! - презрительно промолчал в ответ.

19. Отбившуюся от своих сородичей кучку-многоглазку человек увидел сразу. Она пульсировала и звучала так, словно хотела привлечь к себе его внимание; сидела на лопасти пропеллера, пульсировала и звучала. "Ну что же, красавица, тебе не повезло. Или повезло - это еще как посмотреть". Он потянулся за мечом. Кучка кокетливо взмахнула своими многочисленными короткими ресницами и переместилась в следующий дом. Человек отправился вдогонку: сначала шел, но по мере того, как Обитательница ускоряла свое передвижение, он тоже делал это, - и скоро уже бежал, перепрыгивая через искореженные куски пропеллеров, неизвестно как и откуда оказавшиеся здесь, на мостовой; бежал, втискиваясь в узкие щели между прозрачными домами, бежал за ней, и меч хищно покачивался, ударяясь в бедро. Даже непонятно, почему человек вдруг так увлекся погоней. Никогда раньше то, что он делал, - то, что по собственному желанию, но без радости взялся выполнять, - никогда раньше это не вызывало в нем такого бешеного азарта. Но человек не стал разбираться в собственных чувствах - некогда. Он мчался сломя голову, и неудивительно, что несколько раз падал, раздирая в кровь колени и подушечки пальцев; но неизменно поднимался и продолжал преследование. Кучка, казалось, специально откладывала на некоторое время свое очередное перемещение и ждала, пока он встанет с мостовой. Так они забавлялись довольно долго. Потом город закончился - взметнулись к небесам исполинским шоколадом ночные стены. Обитатель оказался в крайнем угловом здании и, похоже, растерялся. Беглец замешкался на несколько минут - человеку хватило этой заминки, чтобы выдернуть из ножен меч и ударить по пленкоподобной стене с небольшими кружочками. Стена треснула, словно перезрелый арбуз. "Ну вот и всё". Почему-то (он сам не знал, почему) человек считал, что внутри в домах воздух - или по составу, или по давлению - отличается от городского. И разрубленная стена окажется для Обитателя не менее губительной, нежели просто удар мечом по телу. Похоже, так оно и было. Кучка-многоглазка перестала расцвечиваться, вскрикнула и выпустила из тела в воздух дымное облачко. Облачко мгновенно окутало Обитателя и стало рости, рости, рости до тех пор, пока не превратилось в колеблющуюся нелепую фигуру - копию человека. Контуры этого дымного манекена дрожали, словно рука умирающего старика-инвалида, они расплывались и создавали только самое общее впечатление о форме существа. Но вот фигура уплотнилась, обрела устойчивые очертания и... - Надеюсь, так мы быстрее найдем общий язык. Только, пожалуйста, не пытайтесь опять меня убить. Человек растерянно кивнул.

ГОРОД. БИБЛИОТЕКА.

20. Помни: в этом мире нету ничего нового. Помни: все вокруг для тебя словно в первый раз.

Глава вторая

ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.

1. Говоривший походил на раздетый магазинный манекен. Он был безволос и наг, и чертами лица кого-то напоминал человеку. Все в существе казалось мертвым: плотные руки, кисти и тонкие пальцы без единой морщинки, мускулистые ноги, мощный торс, застывшее лицо, кожа без царапин и шрамов. Только глаза в этом организме отличались живостью - не глаза даже, а две дырки, пробитые в черепе по обеим сторонам носа. Кто-то выглядывал наружу через эти дырки и внимательно, с легким любопытством рассматривал человека. Еще одной чертой, отличавшей существо от манекена, были внешние половые органы, свидетельствующие о мужском поле создания (или, по крайней мере, настаивающие на подобном факте). Такие же мертвенно-розоватые, как и остальные части тела, они безжизненно покачивались при каждом движении. Манекен, похоже, своей обнаженности ничуть не стеснялся, даже не обращал на нее внимания. - ...не пытайтесь меня убить, - сказал он. - У вас это вряд ли получится, а время мы потеряем. - Кто ты? - спросил человек. - И что тебе нужно? Зачем ты следил за мной? - Я? - существо, кажется, немного удивилось такому вопросу. - Я не знаю, кто я. - Тогда мы найдем с тобой общий язык, - хрипло рассмеялся человек. Потому что я тоже... Он оборвал себя, ужаснувшись сумасшедшинке, которая помимо воли проявилась в последних словах. - Ладно, а теперь давай серьезно. Откуда ты такой взялся? Манекен пожал неживыми плечами: - А откуда все берутся? Не знаю. "Одно из двух: либо он меня дурачит, либо... /Ну-ну, что "либо"?/ Либо не дурачит. И тогда... /Ну-ну, что.../ Помолчи!" Он спрятал в ножны меч и сложил руки на груди - для того, чтобы не держаться за рукоять. - Ты вообще что-нибудь знаешь? - Д-да... Последний первый раз я осознал себя, когда был в пустыне... - Подожди! - от человечьего окрика существо вздрогнуло и отпрянуло на шаг назад; невидимые наблюдатели по ту сторону глаз тоже отступили. - Подожди! Что значит этот твой "последний первый раз"? - Видите ли, дело в том, что когда я был в пустыне - об этом я уже упоминал - ко мне постепенно приходили воспоминания. И я понял, что начал существовать не тогда, когда осознал себя в пустыне, что существовал и до того момента - где-то, когда-то - и просто не могу вспомнить, где и когда. Отдельные обрывки фраз, картин, чьи-то лица возращались ко мне - но не более того. И сам я казался себе только частью чего-то, я передвигался, но у меня не было ног и рук, чтобы передвигаться, и даже головы с глазами, чтобы видеть то, что у меня нету рук и ног. И все-таки я передвигался... шел. Да, я шел по пустыне и вспоминал... вернее нет, не вспоминал, а так натыкался на отдельные клочки - как в лесу натыкаешься на легкую, рвущуюся от одного дыхания паутину. Самое же странное то, что некоторые вещи - вот как, например, паутину - я до сих пор не встречал, даже не знаю точно, что это такое, и все-таки - помню про них. Выходит, я существовал и раньше. Поэтому и говорю "последний первый раз". - Ну ты намудрил, - покачал головой человек. - Ладно, и что было дальше? - Дальше я пришел в город. Было утро и ворота - открыты, поэтому я вошел. Но там уже жили другие, и они прогнали меня. Они сказали: ты не похож на нас, может быть, ты даже лучше нас - значит, тебе не место среди нас. Так они сказали. И я пошел дальше. Не знаю, сколько времени продолжалось мое странствие. Везде там, где я шел, была пустыня, настолько безжизненная, вообще не приемлющая жизнь, что мое присутствие словно взрывало тамошнюю реальность. Наверное, только из-за того, что и сам я не совсем живой, не случилось ничего страшного, никакой катастрофы. Пока странствовал, я видел многие города, самые разные. В некоторые мне даже удалось войти - (когда хотелось входить; знаете, иногда даже страшно было слышать звуки, доносящиеся из-за стен, а не то что...). Но всегда я оказывался чужим и лишним; в какой-то момент мне показалось, я понял, почему. Это были не мои города. Наверное, просто когда-то давно я вышел из своего города и потерял его. Теперь вот ищу... искал. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, когда я в последний первый раз осознал себя. Не могу сказать, потому что не уверен, как нужно считать время, по каким признакам. Вот если по городам, в которых я бывал, - тогда много. Или, скажем, по знаниям, которые я получал... ведь каждая встреча с Обитателями городов не проходила для меня бесследно, что-то оставалось, я учился... - здесь создание запнулось на долю секунды, а потом продолжало, - учился всякому. - Например, менять внешность? - наугад предположил человек. - Не только менять, - согласился манекен. - Не только менять, но и вообще иметь внешность. У меня же ее сначала не было, никакой - помните, я говорил? - Помню, помню... - Ну вот, а теперь я могу при необходимости стать кем угодно. Конечно, только снаружи - внутри же я остаюсь самим собой. Тем более интересны мне вы, ведь у вас - я заметил - все наоборот. - Поэтому ты следил за мной? Снова запинка, короткая, как вспышка молнии. - Нет, не только поэтому. Просто мне кажется, что этот город - мой город. Я должен был выяснить, кто в нем живет. И почему. - Выяснил? - Нет. Только запутался. - Что ж тут такого сложного? - деланно удивился человек. - Вы. Вы... вы не соответствуете всему остальному. И вместе с тем - без вас... Я хотел сказать, без вас картина не была бы полной. Понимаете? "Как же мне мешает то, что у тебя не лицо, а маска. Впрочем, у тебя все тело - маска. И черта с два угадаешь, какая мысль, какое чувство скрывается внутри". - Не понимаю. Объясни, если можешь. - Кто-то же должен открывать Врата в городе, который ждет своих обитателей, - сказало создание. - Значит, только для этого?.. А ты слышал что-нибудь о Строителях? Создание задумалось (или сделало вид, что задумалось): сидевший по ту сторону дырявых глаз, видимо, умел немного управлять человеческим телом и придал лицу соответсвующее выражение. - Слышал. Один раз слышал. Существо замолчало. Переступило с ноги на ногу, растерянно дернуло рукой, оглянулось на стены - высокие, в полнеба, стены, отслаивающиеся, тающие в ночь пластами тьмы. Потом неуклюже опустилось на землю, скрестив по турецки ноги и положив руки на колени. - Садитесь, - сказало существо. - Это долго рассказывать. Но мне кажется, вам нужно услышать; да и кроме того, вы ведь никуда не спешите, разве не так? - Не спешу, - согласился человек, усаживаясь рядом. - Ночь в этом городе будет длиться ровно столько, сколько нужно, так что рассказывай. И существо стало рассказывать под утробные едва слышные звуки Преображения, а стены, любопытные, словно водночасье состарившиеся дети, старались пододвинуться поближе, чтобы услышать, услышать, услы...