Там, куда я ухожу

За два долгих дня Костин успел пообщаться с родителями погибшей, с ее бывшем парнем, с подругами и еще с добрым десятком ее однокурсников. Результат, как и полагается, нулевой. Ни у кого причин для вражды нет, ровно как и для мести.

Надпись. ВОЗМЕЗДИЕ. Это второе. Очень уж сбивала с толку эта надпись всех, кто занимался расследованием преступления. Раз уж напишут на стене, что вопрос в отмщении, то и начнешь двигаться в этом направлении. Естественная реакция. Но Костин понимал, что это ложный след. Было что-то еще.

И ведь действительно было. Третье: найденный во рту жертвы кусочек бумаги, пропитанный кровью. Не записка даже – как будто вырезано со страницы:

…в Москве состоялось торжественное открытие летних Игр доброй воли.

Само собой, проверили дату. Пятое июля восемьдесят шестого года. О чем говорит? Да ни о чем, черт возьми! Нужно еще у родителей покойной спросить, но вероятность того, что это как-то связано, так высока и так мала одновременно…

Костин потер переносицу и уставился взглядом в клетчатую клеенку кухонного стола. Жена мылась в душе, он же тратил поздний вечер на размышления. Хотелось закурить, да ведь заведено было в этой части коммуналки, что курить только в парадной. Везде ограничения, что б их!

Нужно было позвонить Бойко. Узнать, в котором часу он договорился встретиться с родителями Оксаны.

Он пробежался взглядом по столу, пошарил по карманам джинсов. Телефона нигде не было. Встал из-за стола, прошелся по кухне. Кинул быстрый взгляд на запотевшее стекло душевой кабинки. Вот бы сейчас залезть к своему «поросенку». Да от недосыпа уже голова кругом идет, никаких мужских сил не осталось.

Побродив по кухне, Костин смекнул, где мог находиться телефон в вечернее время. Он вышел из кухни и пошел по длинному коридору ко второй комнате. Комнате Любы.

– Ну и кто тебе разрешал его брать? – с едва различимой суровостью в голосе произнес Костин, заметив в руках дочери свою «нокиа».

Она сидела на застеленной кровати. Рядом лежали учебники по алгебре и химии, исписанная тетрадь и выпотрошенный пенал для ручек и карандашей.

– Так на столе лежал, – развела руками Люба.

– Мне нужно позвонить, – только и сказал Костин, после чего выхватил телефон из рук дочери.

– Отдай! Я еще не до конца расшифровала…

– Что расшифровала?

Костин нахмурился. Едва заметно улыбнулся, заметив растерянность дочери.

– Ну там… было у тебя в фотографиях.

– Что было?

Но к тому моменту Костин уже и сам догадался. Он быстрыми нажатиями на крестовину добрался до изображений. Стена на месте преступления.

– Там цифры зашифрованы, – объяснила Люба. – Подобными шифрами пользовались в старые времена на Руси бродячие торговцы. Правда, там всегда было десять букв. Но тут девять. Еще лучше! Берешь это слово из девяти букв, и над каждой буквой ставишь число. Потом шифруешь порядок цифр буквами. Получается белиберда, но кто знает ключ, тот понимает.

Костин удивленно вскинул брови. Хотел было что-то сказать, но слова застряли на полпути.

– Не благодари, – улыбнулась Люба. – А откуда…

– От верблюда, – машинально ответил Костин, но тут же улыбнулся в ответ и поцеловал дочку в лоб. – Ты мне очень помогла.

Он помедлил.

– Осталось понять, что означают эти цифры.

22.

Валера Легкий проснулся раньше будильника. Сев на кровати и обхватив голову руками, он пытался избавиться от отголосков сна, засевших в его сознании. Сон был неприятный. Он снова опаздывал на рейс в Москву. Бежал, и сердце тревожно билось в груди, но незнакомое здание терминала растягивалось, как будто было резиновым, или же это была какая-то хитроумная конструкция. Он видел, как самолет взлетает прямо с автомобильной дороги, и люди из-за реактивных струй, подобно куклам, разлетаются в стороны вместе со своими чемоданами и мечтами, и машины переворачиваются, превращаясь в бесформенное желе. Самый настоящий хаос, из которого он с таким рвением пытался выбраться вот уже больше полугода.

Когда неприятные ощущения отпустили, Валера подумал, что стоит какое-то время не пить алкоголь по вечерам. Что-то нездоровое было во всех этих преждевременных пробуждениях и чувстве, будто сон не восстанавливает силы, а наоборот, лишь вытягивает их. Может, перевозбужденная нервная система, подтравленная алкоголем, так кричит о помощи? Но чем занимать одинокие вечера? Купить компьютер помощнее да рубиться в игры? Денег нет. Подружку завести? Тоже денег нет, да ведь и никого на примете…

Порой Валере хотелось вернуться в родное поселение. Там и родственники, и какие-никакие друзья. За те полгода, что он провел в городе, самым близким человеком для него стал Даниил Некрасов, но тот не стремился к дружбе. Порой Валере казалось, что капитан его презирает без видимой на то причины. Конечно, он знал о том, что случилось с майором Евтушенко – бывшим коллегой Некрасова. История Андрея Трофимова – молодого сержанта и по совместительству наемного убийцы – была еще у всех на устах. Но разве пережитый ужас – это повод смотреть на других коллег исподлобья?

Приведя себя в относительный порядок под теплым душем и пообедав на скорую руку, Валера надел форму и отправился на работу. Пять минут ходьбы – и уже на месте. Даже не успел ощутить утренний холод. На семидесятой параллели осень уж очень быстро отдавала бразды правления долгой зиме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «