Страница 17 из 43
– Где ты взял эту падаль?! – злобно орал Ден и смачно плевался на пол, провожая Омара презрительными взглядами. Омар взял на руки больного и вышел во двор. Горный теплый воздух ударил пьянящим нектаром ароматных трав в нос. Он поднес свою ношу к костру и бережно уложил на разостланное сено. Затем смял небольшой клочок, соорудив таким образом нечто похожее на тампон и, смачивая тело теплой водой из казана, стал омывать нечистоты. Когда с этим было покончено, он снова соорудил постель из свежего сена и перенес на него вымытого незнакомца. Затем укрыл чистым одеялом. С грязным постельным бельем он провозился почти до середины ночи, выжаривая в большом казане для топления овечьего жира. Лишь под утро он уложил больного в чистую постель и сам свалился от усталости, уснув рядом.
Все это время Ден храпел на своей постели. Утром, чуть забрезжил рассвет, Ден грубо растолкал сына: – Вставай, лентяй. Пора на пастбище. Лошади уже стояли оседланными. Снова больной остался без присмотра. На сей раз Омар положил его на охапку сена. Больной все еще метался в жару. Снова поздно вечером возвратились отец с сыном. Омар, как и в прошлый раз, бросился в хижину, едва при
вязав лошадь к коновязи. Но сторожка оказалась пустой. Омар осмотрел комнату, заглянул даже под кровать – никого. Он выбежал во двор. Пес скулил и вертелся вокруг его ног, и, словно понимая, кого ищет хозяин, с лаем бросился в темноту. Омар побежал следом. Марсель привел его к пропасти. Пронзительно выл ветер на ее краю. У юноши защемило сердце: – "Неужели он выбросился?". Но пес увлекал за собой дальше. У самого карниза он нашел незнакомца под кустом колючника. Его пальцы крепко сжимали ветки кустарника, на разорванных ладонях запекшимися каплями застыла кровь. Омар осторожно освободил руки больного от колючих веток, подсвечивая фонариком. Марсель скуля сновал вокруг, пытаясь лизнуть незнакомца в лицо. Омар свалил больного на плечи, с удовлетворением отметив, что он изрядно прибавил в весе, и поволок к хижине. Отец снова начал ворчать, чуть Омар с ношей переступил порог сторожки.
– Да брось его, пусть он сдохнет. Нашел обузу на нашу шею.
– Отец, замолчи и не мешай мне.
– Что ты сказал, щенок? – крайне раздраженный, Ден бросился с кулаками на Омара.
– К черту, надоело! Убирайся со своим найденышем куда хочешь! – с пеной у рта кричал он. Омар не реагировал. Хладнокровно укладывая незнакомца в постель. Отец, доведенный спокойствием сына до бешенства, отвесил ему изрядную оплеуху. Сын выпрямился, и не владея собой, ударил отца кулаком в подбородок. Неожиданный ответ с такой силой опрокинул беднягу Дена на спину. Глухо охнув, он шлепнулся на пол, раскидывая руки. Выпученные глаза остановились, рот непроизвольно открывался, хватая воздух, но грудь не дышала. Омар испуганно бросился к отцу, приподнял его. Отец не шевелился, дико вращая налитыми кровью глазами, и не дышал. Лишь минуту спустя дыхание вернулось к нему. Кряхтя, опираясь на сына, он приподнялся. Омар помог ему лечь, задерживаясь у постели. – "Теперь уж точно выгонит". – Подумалось ему. Отец поднял правую руку, ощупывая подбородок: – Да, ты у меня совсем уже мужчина. Неожиданно спокойно сказал он. – Ладно, оставайся со своим подопечным, ставь его на ноги. Ох-хо-хо. – Застонал он. – Я сам управлюсь как-нибудь с отарой. – Он повернулся спиной и тут же захрапел. Омар с приподнятым настроением принялся ухаживать за больным. Прежде он промыл гноящиеся раны теплой водой и обильно смазал овечьим жиром. Затем влил молоко с хлебными крошками в кружку и накормил. Ночь прошла спокойно. Больной спал. Температура хоть и держалась высокой, но не настолько, чтобы угрожать непредвиденным исходом. И Омар впервые спокойно уснул…
Глава седьмая
Азон вышел из духоты комнат полон невеселых дум. Думар, его единственная поддержка и опора в этом осином кубле наемников, укрывшихся под сенью службы, царю от разного рода невзгод, беззащитен как младенец. Как сложится теперь судьба? Враги не преминут воспользоваться одиночеством Азона. Начнутся козни, интриги и насмешки. В конце концов он вынужден будет покинуть пост первого телохранителя царя, а это крах. Снова скитания в поисках случайного заработка, издевательские оскорбления бездомных, нищета. Он вышел за ограду, окаймлявшую дворцовый комплекс, на тротуар. Мимо проносились легковые автомобили, грузовики и мотоциклы. Редкие прохожие спешили в этот час домой. Моросил мелкий дождь. Азон поднял воротник куртки, остановился у края улицы. Вскоре к нему подкатило такси. Словоохотливый таксист без умолку тараторил о рыбной ловле. Он стал рассказывать о хитростях прикорма и рыбалки вообще. Но Азон плохо слушал, он был поглощен в собственные невеселые мысли. Вскоре они подъехали к дому, где Азон жил в служебной однокомнатной квартире на седьмом этаже. Подымаясь в лифте, в голову вдруг пришла неожиданная мысль: – "А в самом деле, ведь таксист прав, завтра выходной. Выходной и у меня. А не пойти ли мне на охоту. Немного развеюсь и, может, приду в себя". Мысль взбодрила, он быстро, твердым шагом вошел к себе. Комнатка, в которой жил Азон, была небольшой, прямоугольное пространство, ограниченное четырьмя стенами, паркетным полом и белым потолком, составляло в объеме тридцать семь с половиной кубических метров. На противоположной стене от двери находилось широкое окно с балконной дверью, занимавшее почти ее половину. Великолепный вид на проезжую часть улицы. Справа стояла узкая деревянная кровать, у окна письменный стол с настольной лампой, слева у двери несколько стульев, кухонный стол, застланный скатертью, и всякая аппаратура на нем. В эту комнату можно было попасть из маленького коридорчика, ведшего на крохотную кухоньку и ванную. Азон вошел в коридорчик, снял куртку и повесил ее на вешалку возле входной двери. Затем устало опустился на табурет. Немного посидел, не двигаясь, с закрытыми глазами. Затем принялся расшнуровывать ботинки. Когда он вошел в комнату, было уже около одиннадцати вечера. В это время по телевидению обычно транслировались развлекательные программы. И он по привычке включил аппарат. На экране возникло лицо Риши. Азон недовольно поморщился. Риши изливался траурной речью. Сменилось несколько кадров, показывая убитого горем отца, принимавшего соболезнования от заморских стран в лице заместителей руководителей ста пятидесяти государств, созванных визирем со всех концов Мира. Визири и Советники, заместители и секретари проходили перед несчастным монархом в скорбном молчании жали руки. Руководители же сидели в это время у экранов телевизоров и взирали на Лакия, с волнением
наблюдая за будущим спасителем Мира, встреча с которым им предстоит через несколько дней на первом в мировою истории Совете Перемирия. Азон, не терпевший подобного рода передач, раздраженно выключил приемник. На столе лежало в беспорядке несколько книг. Он взял одну, лег в постель и начал читать, но вскоре уснул. Свет ночника так и остался гореть на всю ночь. Утром Азон надел кетоновые брюки цвета "хаки" и куртку, повесил на плече охотничий брезентовый мешок и отправился на улицу. День обещал быть солнечным. В аэропорту, на царской стоянке, размещалось три ангара, огромные крытые сооружения для содержания и ремонта авиатехники. В одном из них, вертолетном, находились разные типы вертолетов на реактивных двигателях, начиная с легких двухместных прогулочных и кончая тяжелыми, грузоподъемностью в несколько десятков тонн. Азон представился начальнику вертолетного ангара, сухощавому высокому капитану ВВС Лакии, которого нашел в кабинете, Тот, узнав, что Азон лейтенант личной охраны царя, услужливо вскочил с места: – Капитан Пик. Чем могу служить, господин лейтенант? – капитан не выговаривал букву "ж" и в этом что-то было детское, не вязавшееся с суровыми чертами лица.
– Капитан, мне необходим легкий вертолет для охоты.
– Вы охотитесь един или вдвоем? – осведомился тот.
– Один.
– Могу предложить "Стрекозу", "Комара", "Слепня"… – Называл Пик конструкции имеющихся легких машин.