Сэнхас

  Я заторможено кивнул.

  - Ты меня вырастил и воспитал. Не мать с отцом. Ты. Хотя ты старше меня всего на неполных три года. Вся моя жизнь замкнута на тебе. Разве это странно, что я хочу узнать твою любовь... иначе? - горькая улыбка изогнула его губы, голос чуть изменился. - Не напоминай мне про инцест. Я схожу с ума, но я не дурак и не слабоумный, знаю, о чем прошу. Еще знаю, ты мне не откажешь. Запреты общества никогда тебя не останавливали. Знаю, тебе будет тяжело... потом, когда придется выполнить ТУ мою просьбу, а когда-нибудь это время настанет. Когда у меня окончательно угаснет разум. Но я тебя прошу. Подари мне возможность понять, что такое - любовь. И близость с тем, кого по-разному любишь всю жизнь с самого детства.

  Кристиан... Что ты со мной делаешь?

  Да, я не откажу. Не смогу. У меня язык не повернется отказать ТЕБЕ, даже в таком. Похер, что потом скорее всего я сам крышей двинусь, но это будет потом, когда тебя не станет. После того, как мне придется...

  - Аския...

  Голос брата прозвучал жалобно и умоляюще, но в то же время - виновато. А я только сейчас заметил, как по лицу стекают слезы.

  - Прости, я...

  - Все нормально, Кристи. - я зло стер слезы. - Пожалуйста. Не напоминай мне про ТУ просьбу. Прошу. Не надо. Я и так забыть не могу.

  Брат виновато опустил взгляд и мелко кивнул. А потом рывком дернулся ко мне, обнял и замер, судорожно дыша в шею, погладил по спине, отодвинулся, просительно заглядывая в глаза. Я улыбнулся, смиряясь и соглашаясь с его просьбой. Я-то что? Не сломаюсь, если еще немного потрещат мозги. Похер, лишь бы брат остался разумным и был счастливым. А он, получив мое согласие, склонился и неумело, неловко поцеловал, тыкаясь подрагивающими губами мне в губы в первом в своей жизни поцелуе.

  Наутро... А что наутро? Наша жизнь не особо изменилась. Разве что Кристиан позволял себе проявлять эмоции открыто, тискал меня, самозабвенно отдавался новым, ранее незнакомым чувствам, а я ценил каждое мгновение жизни, запоминал, буквально вколачивая в память воспоминания о таком брате. Адекватном. Счастливом. Потому что в моей голове тоже начал тикать этот незримый таймер отпущенного ему времени.

  После той ночи у брата наступало помрачнение еще дважды. Пока меня не было, и я задерживался в городе по делам. Остальное время он был полностью нормальным. Пока я был рядом. Я даже начал сметь надеяться, что сумасшествие... обратимо. Что он сможет жить нормально. Но...

  Спустя четыре месяца нас нашли. Поздним вечером.

  - Аския!!!

  Я чуть не подлетел на месте от панического крика.

  - Крис, что случилось?

  - ОНИ ТАМ! - выдохнул брат, влетая в комнату и вцепляясь мне в плечи.

  А у меня выпал из рук фрукт, гулко бухнулся на пол и укатился куда-то под кровать.

  - Что?

  - Они у дерева. ОНИ!

  Сука!

  - Уходим.

  Я отложил нож и потянулся за перевязью, перекинутой через спинку стула, но... споткнулся о слова, сказанные тихим, удивительно спокойным голосом:

  - Ты не сможешь спастись со мной.

  Я поднял взгляд на брата, не веря тому, что услышал.

  - У них гирсы.

  Сердце пропустило удар. Генетически модифицированные ловцы...

  - Один ты сможешь оторваться. - мягко произнес Кристиан, ласково гладя меня по щеке. - Я знаю, видел, как ты двигаешься. А я... Я не убегу даже от обычного люда. Прости...

  Мне стало не хватать воздуха. Не мог вдохнуть. Грудь словно свело судорогой.

  - Я хочу, чтобы ты жил, брат. Обещай мне выжить, несмотря ни на что. Аския. Обещай.

  Он потянулся ко мне и поцеловал. Ласково, нежно. Прощаясь. Улыбаясь. С пониманием и молчаливой просьбой в синих как глубокая вода глазах. Стирая текущие по щекам слезы.

  - Обещаю.

  Я обнял его. Крепко, до хруста, до судорог в пальцах, наверняка оставляя синяки, а потом поцеловал. Жадно, захлебываясь слезами, гладя по шее, заставляя забыть про шум на улице, не отводя взгляда.

  Рука остановилась ненадолго. Там, где надо. Настолько, насколько было необходимо. Обнял брата сильнее, прижимая к себе слабо дернувшееся в судороге тело. Зная и умея, делаешь быстро... Незаметно... Легко. Как обещал.

  Я поцеловал его в последний раз, уложил на застеленную постель, позволяя широко распахнутым синим глазам смотреть сквозь узкое окошко в небо. Брат должен видеть небо. Глаза закрывают... предателям. И тварям, чей взор не должен осквернять мир, пока душа не отлетела от тела.

  Собирал оружие я словно в тумане. Быстро. Лишь ненадолго вернулся к постели, положил возле брата небольшую игрушку, помигивающую лазурными огоньками взведенной системы. Военную игрушку. Она так ему нравилась в моменты помрачнения...

  Я смутно помнил, как уходил, надевая на руку простенькую резинку для волос с небольшим круглым черным камешком-висюлькой, купленной брату на распродаже у ювелира. Черный опал в серебре, стоивший мне двух побед. Брат эту заколку любил... и я не желал ее оставлять в доме. Хоть какая-то память.

   Вечерний сумрак раскололо вспышкой ослепительно-яркого лазурного света, унося в небо моего любимого младшего брата и тех, кто желал ему смерти, на мгновение выбелив мир в моих глазах.