Страница 7 из 74
В "Каибе" Крылов под жанром восточной повести, изобразил Каиба, угрожающего подданным: "Господа! Я хочу того-то: кто имеет на сие возражение, тот может свободно его объявить: в сию ж минуту получит он пятьсот ударов воловьей жилою по пятам, а после мы рассмотрим его голос". Каиб – копия матушки Екатерины II, любившей рассуждать о законности в государстве, при этом деспотизм ее не знал границ.
В незаконченном сочинении "Мои горячки" сыск нашел недозволенность, граничащую с преступлением. В типографии "И.Крылов и товарищи" произвели обыск. Рукопись изъяли и представили императрице. Автора и ближайших сотрудников вызвали на допрос. Репрессий не последовало, но рукопись исчезла. Чтобы переждать полицейские страсти, Крылов и Клушин покинули Петербург.
Иван Андреевич поселился в деревне под Брянском. Во время посещения местного помещика Константинова гость обратил внимание на пятнадцатилетнюю его дочь Анну Алексеевну, Анюту. Влюбленный двадцатичетырехлетний Иван Андреевич написал ей стихотворное послание:
Что ж, мой друг, тому виною?
Ты прекрасна, молода:
Раз лишь встретиться с тобою –
И без сердца навсегда…
Взглянешь ты – в нас сердце тает,
Улыбнешься – кровь кипит,
И душа уж там летает,
Где любовь нам рай сулит.
Однако в силу застенчивости, неуклюжести и наружности, далекой от совершенства, он понял, что не сможет быть достойным другом Анюте, тем более, что ее отец не желал родства с безродным сочинителем. На этом закончилась первая и последняя попытка Крылова обзавестись семьей. Перед отъездом в Петербург он написал стихотворение-прощание с селом и полюбившейся девушкой.
Прости, любезное село,
Столица мира дорого;
Прости, ключ чистый, как стекло,
И ты, тенистая дуброва,
В которой часто день бывал
Мне так короток, как минута,
Где часто соловей певал
Так чисто, нежно, как Анюта.
Простите вы, мои друзья, -
Из недр спокойства и свободы
Я еду в мрачный гроб природы –
Простите, в город еду я…
Вновь объединившись с Клушиным, Крылов начал выпускать новый журнал "Петербургский Меркурий". Учтя горький опыт выпуска предыдущего издания, в этом не стало сатиры и демократических рассуждений, а печаталась бытовая проза, собственные очерки и стихотворения лирического характера. Например, "Мой отъезд", "К другу моему" и т.д.
Всех жизненных коллизий не предусмотреть. В одном из номеров журнала Крылов напечатал рецензию опального Княжнина на "Вадима Новгородского", а в другом отрывок "Об открытии Америки", одного из лидеров французской революции аббата Рейналя. Этого оказалось достаточным, чтобы попасть в списки неблагонадежных журналов. Его не закрыли, а перевели в государственное издательство при Академии наук, где существовал жесткий контроль над выпускаемыми произведениями. Но и здесь нависла угроза закрытия "Петербургского Меркурия".
Екатерина Великая любила проявлять благородство. Прежде чем закрыть журнал она пригласила Крылова и Клушина на аудиенцию в Зимний дворец. Такой чести друзья не ожидали, думая, не попадут ли из дворца на каторгу? Все обошлось. Клушин покаялся в своих заблуждениях, получил прощение и деньги для обучения за границей. Венцом его покаяния стала ода "Благодарность Екатерине Великой за всемилостивейшее увольнение меня в чужие края с жалованием".
Крылов решил не ездить за границу и, чтобы не гневить императрицу, окончательно порвать с литературой. Последний номер журнала оказался прощальным. Журнал закрылся, но взгляды издателя на жизнь не изменились, о чем говорит отрывок из оды "К счастью":
Вот как ты, Счастье, куролесишь;
Вот как неправду с правдой весишь!
Ласкаешь тем, в ком правды нет,
Уму и правде досаждая,
Безумство, наглость награждая,
Ты портишь только здешний свет.
Я вижу, ты, мой друг, уж скучишь
И может быть, меня проучишь
За то, что я немножко смел
И правду высказать умел…
Итак, позади двадцать четыре года жизни. При этом нет собственного очага, любви, литературного успеха. Другой бы упал духом и подчинился судьбе, но не таков Иван Андреевич: есть силы, талант, убежденность, опыт издателя. С таким багажом можно двигаться вперед.
2
Осенью 1793 года по Петербургскому тракту Крылов отправился в Москву к другу Сандунову. Несмотря на теплоту встречи, тревога в душе за будущее не улеглась. Гуляя по улицам столицы, раздумывая, куда бы приложить свои силы, он зашел в игорный дом. Надеясь, что новичкам везет, сделал ставку. Игра захватила его. Выиграв два раза, замахнулся на третий. Фортуна подвела. Азарт игры опустошил карман, но не лишил надежды на крупный выигрыш.
С невеселыми мыслями Крылов заколесил по России. Остались позади игорные дома Ярославля, Н-Новгорода, Тулы, Самары. По словам мемуариста Ивана Андреевича он "… в молодости своей был пристрастным к карточной игре, вовсе не из корыстолюбия, но ради сильных ощущений… Не зная ни света, ни людей, Крылов попался в одну из шаек и его ободрали, как говорится, "будто липочку". Однако это не пошло на пользу".
Азарт брал свое. На одном из постоялых дворов Подмосковья он проигрался в пух и прах и едва избежал ареста. Вернувшись в Москву, где снимал комнату на Петровке, задумался о дальнейшем своем пути. Словно за перенесенные мытарства, судьба наградила его встречей с давним знакомым Татищевым, который предложил ему отдохнуть в своем подмосковном имении. Тишина, забота хозяев, всколыхнули в госте желание писать стихи. Одно за другим ложились на бумагу, став циклом "Блаженство". Философски звучит одно из них:
Но где ж блаженство обитает,
Когда его в природе нет?
Где царство, кое он мечтает?
Где сей манящий чувства свет?
Вещаю нам – вне протяженья,
Где чувство есть, а нет движенья.
Очисти смертный разум твой,
Взгляни – твой рай перед тобой,
Тебя одна лишь гордость мучит,
Природа быть счастливым учит…
В другом стихотворении он вернулся к своей излюбленной теме – осуждение праздности:
Там роскошь, золотом блестя,
Зовет гостей в свои палаты
И ставит им столы богаты,
Изнеженным их вкусам льстя,
Но в хрусталях своих бесценных
Она не вина раздает;
В них пенится кровавый пот
Народов ею разоренных.
Хозяин имения уехал в столицу. Иван Андреевич "одичал": ходил по парку нагишом с книгой в руках, отрастил бороду, ногти. Внезапно возвратившийся Татищев, увидев "первобытного человека", долго смеялся.
Как говорится – пора и честь знать. Крылов покинул гостеприимных хозяев, переехав к отставному бригадиру суворовского времени – Бенкендорфу, в имение Виноградово, неподалеку от Дмитрова. Сюда часто приезжали именитые Голицыны, Загряжские, Львовы и др. Здесь Иван Андреевич познакомился с Карамзиным и поэтом Дмитриевым. Карамзину Крылов передал несколько своих стихотворений для опубликования в издательстве "Аонид". Среди них: "Вечер", "Подражание 37-му псалму" за подписью "И.К-в".
5 ноября 1796 года Императрица Екатерина II скоропостижно скончалась. Российский престол занял ее сын Павел I, ненавидящий матушку и ее нововведения. Перестройку начал с того, что разогнал ее фаворитов, вернул из ссылки Радищева, выпустил из Шлиссельбургской крепости Н.И.Новикова – просветителя и масона, которого императрица без суда и следствия на 15 лет засадила в крепость и т.д. Однако правление нового императора оказалось хуже предыдущего: Россия впряглась в ярмо Пруссии со всеми вытекающими последствиями.
Ивану Андреевичу повезло, его в личные секретари и учителем для своих девяти сыновей пригласил всесильный князь Сергей Федорович Голицын. Павел I был человеком настроения и через некоторое время фаворита-князя за неуважение к его персоне отправил в имение под Киевом – Казацкое. В далекий путь двинулся и секретарь.