Страница 2 из 26
- Что-то он мне не нравится, - негромко объявляет кашемировый. Ну, обезьяна и обезьяна - смотреть противно... И грязный какой-то - фу! Еще занесет инфекцию, и окочурится наш... Тогда как? Вы такой вариант не предусмотрели?
- Не боись, братан, - хрипит один из "шкафов", тот, что постарше и помясистее. - Ты не смотри, что он такой стремный: дела делает - я те дам! Мы ж не первый год кантуемся - ни разу еще не подставил. Правда, до того тупые получаются эти - ну, которые того... короче, я те дам!
- Ну-ну, посмотрим, - недовольно бормочет кашемировый кудряш. Если только все выйдет, это будет последний раз, когда вы... когда мы к нему обратились.
- Не понял, - удивляется старший "шкаф". - Почему так?
- Больно дорогой пациент, - поясняет кудряш, кивая в сторону распростертого на топчане пленника. - Нам уже не нужно будет никаких услуг подобного рода... ну, если все получится, конечно, - и суеверно сплевывает три раза через левое плечо.
Общаются они тихо, однако их разговор слышит посторонний. Он сидит за стенкой, в небольшом чулане и тоже наблюдает за процедурой. В стене чулана просверлены два отверстия - в одно вставлен объектив видеокамеры, бесстрастно фиксирующей ход событий, а ко второму посторонний периодически прижимает бесцветный глаз - смотрит. Этот небольшого росточка худосочный мужчинка с крупной плешивой головой не в первый раз присутствует при свершении древнего обряда и достаточно хорошо изучил ритуал. Поэтому он рассеянно наблюдает за ним, вовсе не рассчитывая почерпнуть для себя что-то новое, и мимолетно рассматривает "инвентарь", хранящийся в чулане. Кое-что из этих "аксессуаров" явно не соответствует рангу скромного шамана. Хотя бы эти связки выделанных собольих и норковых шкур, подвешенные к притолоке... По беглым подсчетам, их тут сотни три, не меньше. На стальных крючьях висят куски хорошо прокопченного мяса - что-то около центнера в общей сложности. И довершает коллекцию целый набор огнестрельного оружия: два карабина "Лось", "тулка"-вертикалка и совсем уж неуместный в прибежище древнего культа новехонький "ремингтон" со скользящим затвором. А, и еще рюкзак с патронами. Ай как нехорошо... Шаману не полагается есть мясо "детей" леса и тундры. Шаману не нужны ружья. Да и шкуры, по идее, он тоже не должен хранить у себя. Все, что приносят ему "прихожане", он должен добросовестно отдавать лесным духам - тут же, во время обряда, сжигать на костре, принося в жертву. А духи, в свою очередь, дают ему все, что требуется для отправления культа и существования на этой земле, и защищают от любых напастей. Об этом знает каждый тунгус, чукча, эвен... Шаман - это не просто кусок человечьей плоти, наделенный разумом и эмоциями. Это служитель культа, и он должен быть непорочен и свят - так полагается. Однако Тутол, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, оказался обычным человеком со всеми присущими ему слабостями и потребностями, правда, очень хитрым человеком. Посторонний гостит у шамана уже почти полтора месяца: прикинувшись профессором, собирающим народный фольклор, он всесторонне исследует прикладные аспекты некоторых реликтовых отправлений специфического характера. За это время "профессор" тщательно изучил не только то, что его интересует в первую очередь, но и детали быта аборигенского божка. Тутол привык к нему и не стесняется: "профессор" умеет расположить к себе особей определенного типа, как раз того, к разряду которых относится шаман. Впрочем, это легко объяснимо: посторонний действительно профессор. Только к фольклору он не имеет никакого отношения это ширма. Посторонний - профессор медицины. А еще он очень осторожный и мнительный тип - судьба-злодейка приучила в любой момент быть готовым к неожиданностям. В том числе и малоприятным. Последняя фраза разговора кудрявого со старшим бандитом почему-то профессору страшно не понравилась. Недовольно нахмурившись, он с тревогой огляделся по сторонам, и взгляд его остановился на симпатичном "ремингтоне"...
- Обба-ба-утта! Ваа-хикка-алк-утта! Обба-ба... - Шаман, как заведенный, макает в кастрюлю свою метелку и опрыскивает все вокруг. У Тутола удивительно чуткий слух - он прекрасно слышит все, о чем говорят гости. И он не обижается - пусть себе болтают, невежественные дети асфальта, что в голову взбредет. Лишь бы деньги хорошие давали. Сам-то он, разумеется, не считает себя обезьяной - он великий хамненган, равного которому нет на тысячи верст вокруг. Искусство его такое же древнее, как и сам культ шаманства, уходящий корнями в непроглядную мглу веков. Долгими зимними вечерами смотрит шаман телевизор есть у него в кладовке, портативный, со спутниковой антенной, работает от бензинового "дырчика" - так что знает, как люди живут в других местах. Так вот, в других местах никто не умеет делать то, что без особого труда делает Тутол. Со всех концов тайги к нему везут бесполезных людей: то ленивые, то буйные, а то попадаются такие злобные - похлеще лесного духа Тумбуя, что ночами забирается в чумы и похищает маленьких детей - жрать хочет. По просьбе лесных жителей Тутол делает из некачественных людей мункху - послушных воле хозяина рабов, которые не знают усталости и болезней. А еще они не могут вынашивать злых мыслей против окружающих, потому что у мункху вообще нет никаких мыслей. Искусство это передается из поколения в поколение, и лесной народ пользуется им и поклоняется шаманам за столь полезное благодеяние. А в последнее время стали частенько приезжать белые люди, из города. У них там тоже навалом некачественных. Тутолу все равно - они платят хорошие деньги за мункху - пусть себе на здоровье таскают сколько влезет. И не так уж важно, что те, кого к нему привозят, все больше здоровые и холеные ребята - это его не касается. Это их, городские проблемы. Шаман никого не убивает, нет на нем греха. Что же до мункху, то он живет дольше, чем обычный человек, потому как гнев и ярость не точат его организм, а всякие болезни обходят стороной. Так что... И еще искусство Тутола, как оказалось, это народный фольклор и самобытное творчество, и это очень интересует солидных белых людей с Большой земли. Вот уже полтора месяца здесь живет большой профессор, который прикатил специально, чтобы познакомиться с шаманом и написать про него книгу. И сейчас, поди, сидит в кладовке, снимает работу шамана на пленку. Может быть, скоро про него покажут передачу по телевизору...