Страница 4 из 5
Интересны и боевые награды Н.П. Египко. Помимо трех орденов Ленина, трех орденов Красного Знамени, трех орденов Отечественной войны, ордена Красной звезды и множества медалей он был награжден двумя иностранными орденами: югославским орденом «Партизанская звезда» 2 степени и польским «Виртути Милитари» («За воинскую доблесть»), причем оба ордена были получены в 1946 году.
При всей кажущейся внешней ясности биографии вице-адмирала Н.П. Египко в ней, однако, имеется не мало малопонятных и даже откровенно таинственных мест. О них мы еще поговорим в свое время, а сейчас вернемся к моей встрече с Андреем Андреевичем Чабаненко.
Суть рассказа Андрея Андреевича Чабаненко такова. Где-то в 70-х годах, когда и вице-адмирал Египко, и адмирал Чабаненко были в глубокой отставке, они встретились в Ленинграде. Вечером Египко принимал друга юности у себя в гостях. Когда однокашники обсудили многие волновавшие их проблемы, вспомнили друзей и недругов, Египко неожиданно спросил Чабаненко:
– А знаешь, за что я на самом деле получил Золотую звезду?
– Как за что? – удивился Чабаненко. – За боевые действия в Испании!
– Не совсем так! – улыбнулся Египко. – Об обстоятельствах моего награждения я никому еще не рассказывал – было просто нельзя, но теперь думаю уже можно. Дело в том, что Звезду мне дали вовсе не за боевые действия, а за вывоз золотого запаса Испании в СССР!
Разумеется, Чабаненко был весьма удивлен таким откровением своего давнего друга. В ходе дальнейшего разговора Египко поведал ему, что операцию по вывозу испанского золота была организована ЦК компартии Испании совместно с НКВД и ГРУ. Дело в том, что владельцем спасенного из рук генерала Франко золота должен был стать ЦК испанской компартии, перебравшийся в СССР. Подводную лодку, груженную золотом, Египко привел в Кронштадт. Поход был чрезвычайно тяжелым. В экипаже имелись анархисты, которые, поняв, что золото вывозят в СССР, подняли мятеж в море. Во время его подавления Египко пришлось лично застрелить двух матросов. В ходе дальнейшего разговора Египко сказал Чабаненко, что история с испанским золотом во многом определила всю его дальнейшую службу.
Впоследствии, услышанное от Египко, Чабаненко рассказал своему сыну Андрею Андреевичу, а тот, в свою очередь, поведал мне.
Теперь, думается, нам будет небезынтересно познакомится с воспоминаниями самого Н.П. Египко. При жизни ветерана отечественного подплава эти воспоминания никогда не издавались. Лишь недавно они были опубликованы, благодаря стараниям его сына в небольшой брошюре, изданной, к сожалению, весьма ограниченным тиражом и поэтому практически и сегодня являются недоступными большинству читателей. Разумеется, что в письменной версии своих испанских приключений вице-адмирал Египко куда менее откровенен, чем в беседе с Чабаненко и все же письменная версия весьма интересна. Я заранее прошу прощения у читателей за достаточно большую цитату из мемуаров Египко, но без нее нам будет просто весьма сложно разобраться в исследуемом вопросе.
Итак, предоставим слово самому главному участнику событий Николаю Павловичу Египко: «О гражданской войне в Испании написано много: от газетных статей до серьезных исторических трудов. Поэтому я остановлюсь лишь на том, что довелось мне пережить самому как командиру подводной лодки. Надо сказать, что с самого начала военных действий между франкистами и республиканцами последние потеряли три подводные лодки типа "В" и к моему прибытию в Испанию их подводный флот состоял всего из четырех средних подводных лодок типа "С". Одной из них – С-6 – мне и довелось командовать. Лодку я принял от Ивана Алексеевича Бурмистрова, который находился здесь с февраля 1937 г., став первым советским (русским) командиром-подводником в республиканском флоте. На С-6 после повреждения ее при бомбардировке в Бильбао был закончен общий ремонт. Мы с И.А. Бурмистровым решили сдачу-прием корабля произвести непосредственно в море.
Иван Алексеевич Бурмистров
По сути дела, это был мой первый боевой поход в Испании. Находились в 15–20 милях от берега, в надводном положении. Было темно, где-то рядом виднелись сигнальные огни проходящих кораблей. Вдруг на этом фоне возникает силуэт мятежного крейсера "Альмиранте Сервера". Бурмистров объявляет боевую тревогу и дает команду: "Аппараты 1-й и 3-й, товсь!" Я советую подойти поближе к фашистскому крейсеру. Но Бурмистров считает, что уже пора стрелять и командует: "Аппараты, пли!" Одна из торпед, вылетев из аппарата, вдруг неожиданно повернула назад и пошла на циркуляцию вокруг нашей лодки. Хорошо, что радиус циркуляции оказался довольно большим, и нас она не задела. Вторая торпеда сразу же после залпа сделала резкий поворот, и через несколько секунд взорвалась, ударившись о грунт.
Вот тебе и атака! Мы, подавленные происшедшим, пытались найти причины неудачи. Основными оказались неисправность старых итальянских торпед и нежелание части экипажа, враждебного республиканцам, топить свой испанский корабль.
Средняя подводная лодка типа "С"
Так состоялась моя приемка подводной лодки С-6. Под моим командованием находился полностью испанский экипаж моряков. Среди них были коммунисты, социалисты, беспартийные, многие из которых потом оказались анархистами. Все люди разных убеждений. Главной опорой для меня были рабочие парни из Каталонии и Валенсии. Комиссаром был коммунист Паоло, горячий, решительный человек, не раз потом поддерживавший меня в различных ситуациях и помогавший мне в общении с командой, в обеспечении дисциплины и порядка на корабле.
Моим адъютантом-переводчиком был коммунист югослав Вальдес, по его словам, член ЦК КПЮ, за что у себя на родине был заочно приговорен к смертной казни. Ему удалось бежать в Советский Союз, откуда по линии Коминтерна добровольцем приехал сражаться за Испанскую республику. С его помощью я стал довольно успешно изучать испанский язык.
Трудность командования республиканскими подводными лодками заключалась в отсутствии преданных и опытных офицеров, которые хотели бы вести решительную борьбу с противником, и в ненадежности техники и вооружения. С-6, по сути дела, уже давно надо было списать на металлолом. Сама лодка по конструкции была "интернациональной". Главное оружие корабля, итальянские торпеды, давно не проверялось, перископы были английскими, двигатели и гирокомпас немецкими.
Многие механизмы и оборудование требовали срочного ремонта. К сожалению, на севере Испании, т. е. там, где мы находились, не было ремонтной базы. Пришлось решать эту проблему самим, т. е. приводить лодку в порядок подручными средствами.
Как ни странно, но в той ситуации, что сложилась тогда в Испании, подводные лодки были нужны правительственным силам не столько для того, чтобы, действуя скрытно, топить вражеские корабли, сколько для того, чтобы демонстрировать противнику их присутствие. Скрытность нам требовалась при уклонениях от кораблей противника и – особенно впоследствии – при форсировании Гибралтара. К тому же, морское республиканское командование допускало много погрешностей и ошибок в руководстве флотом. Так, не было службы обеспечения кораблей и системы наблюдения и связи, зачастую нарушались, возможно, и преднамеренно, режимы секретности. Возвращаясь в свой порт, подводные лодки включали опознавательные огни, что сразу оповещало противника через своих людей о прибытии корабля в базу. После нашего заявления об этом командование приняло меры по проверке подходов к порту и создало систему секретных сигналов при входе и выходе корабля. В конце концов, были недоброжелатели и в руководстве, что, естественно, приводило к поражениям.