Страница 30 из 74
- Что же быть по сему.
На следующее утро Мстислав Романович с вершины холма, на котором располагался его лагерь, увидел, как через речку в спешном порядке переправились половецкие полки и умчались вперед. Следом перешли полки Галичей, Волынцев, а также полки поддержавших их князей.
- Ослушался,- сердито сказал князь Киевский, глядя в след удаляющимся полкам,- чувствую беда будет.
- Глянь туда князь!- указал рукой на восток.
Мстислав Романович глянул в ту сторону. По долине, вдоль реки в северо-восточном направлении уделялись полки Мстислава Черниговского.
- А этот, что задумал?- удивленно спросил князь Киевский.
- Может он решил переправиться восточнее и обойти монгол с фланга, предположил воевода.
- Может быть- сказал Мстислав Романович глядя на багряный восход.
Глава 17 Битва
Дмитрий сидел на своем коне рядом с князем Мстиславом и воеводой Путятой. Они сейчас располагались на вершине холма, с которого хорошо была видна степь за рекой. Сейчас там разворачивались драматические события.
Быстро переправившись через Калку, половецкая конница начала движение в сторону врага, постепенно смещаясь влево и освобождая место для волынских полков, а также луцкой и курской дружин. Легкая конница степных лучников вырвалась вперед, устремившись туда, где вдалеке маячили монгольские дозоры. Постепенно вражеские ряды стали густеть, неприятельских воинов становилось все больше и больше, и в итоге крупные конные массы двинулись навстречу половцам. Бывшие хозяева степей натянули луки, и дождь из стрел пролился на монгольские ряды — в ответ вскинули луки нукеры, и тысячи стрел полетели в половецких воинов. С обеих сторон падали на землю убитые и раненые всадники, валились подстреленные кони, но накал битвы не ослабевал — наоборот, она с каждой минутой становилась все яростней. Степь содрогнулась от грохота тысяч копыт, когда в атаку пошла тяжелая половецкая конница, закованные в доспехи степные аристократы стальной лавиной устремились на монгольский строй. Навстречу этой орде — клин клином вышибать — вымахали тяжеловооруженные монгольские тысячи, и два конных потока с грохотом сшиблись посреди степи. Сотни воинов, выбитых из седел, были мгновенно затоптаны копытами, остальные рванули из ножен сабли и кривые мечи и яростно начали сечь друг друга.
Следом за половцами воеводы Яруна в бой вступил Даниил Волынский, которого поддержали курская и луцкая дружины, — подняв меч, молодой князь летел впереди своих гридней и первым врубился в ряды монголов. Слаженный напор русских тяжелых копейщиков разнес передние ряды нукеров и отбросил назад остальные, которые стали прогибаться под этим страшным таранным ударом. Даниил продолжал наращивать натиск, в бой вступил пеший полк, и монголы дрогнули, а затем начали поспешно отступать. Князья повели свои дружины вперед, но новые вражеские отряды преградили им путь, движение застопорилось, а потом остановилось вовсе, поскольку русское воинство увязло в страшной рукопашной схватке. Между тем в сражение вступали полки Мстислава Удалого, и перевес вновь начал клониться в сторону русских — под дружным напором галицкой дружины и пеших воинов монголы вновь попятились. Князь Мстислав лично вел гридней в атаку, он яростно рубился с монголами под черным с золотом знаменем, и ему казалось, что стоит сделать последнее усилие, и враг будет сломлен окончательно. Удалой отчаянно бросался вперед, ведя за собой дружину, немало нукеров полегло от его страшного боевого топора, но противник по-прежнему сражался крепко и не желал уступать. Тысячи всадников носились по степи, вступая в отчаянные схватки, и яростно рубили друг друга мечами и саблями, монгольские нукеры волной накатывались на строй пешей рати, стараясь его развалить на несколько частей, но пешцы мужественно отбивались топорами и рогатинами. Битва явно затягивалась, и у князя появилось нехорошее предчувствие, что его собственных сил может для разгрома неприятеля и не хватить. Но пока Удалой решал, как ему поступить в этом сложном положении, ситуация на поле битвы внезапно изменилась.
Субудай и Джебе применили тактику, которая была стара как мир, — измотав длительным и яростным боем русско-половецкую рать, они заманили ее подальше от Калки, а затем обошли свежими тысячами фланги и одновременно ударили справа и слева. Используя численное преимущество на направлении главного удара, они тем самым сразу же решили исход великой битвы в степи. Половцы, атакованные во фланг и с фронта, не выдержали этого одновременного удара и сразу же обратились в беспорядочное бегство, все круша и сминая на своем пути. Пешая волынская рать была опрокинута и рассеяна этим неудержимым натиском обезумивших людей и коней, а конные княжеские дружины приведены в расстройство. Отчаянно сражающиеся гридни не только отражали монгольский натиск, но и уклонялись от лавины убегающих половцев, которые мчались не разбирая дороги. В самом начале сражения князь Даниил был тяжело ранен — вражеское копье пробило панцирь и вонзилось в грудь, но в азарте боя он этого даже не заметил. Теперь, после жестокой сечи, князь изнемогал под натиском наседающих на него врагов, и трудно сказать, чем бы все это закончилось, если бы ему на помощь не пришел луцкий князь Мстислав Немой. Прорубившись с гриднями к раненому родственнику, Немой буквально вырвал его из вражеского кольца и стал уходить в сторону Калки, одновременно стараясь не попасть под копыта убегающей половецкой конницы.
А Мстислав Удалой так и не понял, откуда у него на флангах взялись свежие монгольские тысячи, которые обошли его рать и ударили с трех сторон. Часть опытных дружинников вовремя заметила новую опасность и успела повернуться к врагу лицом, но не привыкшие к подобным маневрам пешие ратники дрогнули и, бросая щиты и стяги, начали быстро пятиться назад, в сторону Калки. Князь Мстислав в окружении телохранителей метался вдоль строя, пытаясь удержать своих людей от беспорядочного бегства, раз за разом он врубался в плотные монгольские ряды, надеясь остановить страшный вражеский напор, но все было тщетно — враг давил, и галицкие полки медленно отступали назад. А когда неистовый воитель увидел, как у него в тылу промчалась обезумевшая от страха лавина половецких всадников, а затем уходящего с поля боя истекающего кровью Даниила, то он понял, что битва проиграна и надо уводить своих людей. Уцелевшие галицкие воины двинулись к Калке и тут попали под сокрушительный удар тяжелой монгольской конницы, которая преследовала половцев и остатки волынской, курской и луцкой дружин. Пешая рать была опрокинута, а строй дружины разбит, бешеный натиск раскидал гридней в разные стороны, и Мстислав Удалой понял — настало время спасать свою жизнь.
Когда на противоположном берегу реки появились первые беглецы, коими оказались половцы, Дмитрий понял, что пора уходить с холма, на вершине которого он сейчас находился в седле своего коня рядом с Мстиславом Черниговским и воеводой Путятой.
-Пора спуститься к дружине- сказал он, подъехав в плотную к князю- скоро преследователи появятся. Не нужно им знать раньше времени, что их сюрприз ждет.
Мстислав еще немного постоял, придерживая коня и всматриваясь в даль. Монгольские всадники уже выскочили на берег и ринулись рубить беглецов.
-Пора, с горестью сказал Мстислав. Бросив последний взгляд на берег реки Калки, воды которой окрасились в красный цвет- и тронув поводья повел своего коня к подножию холма, где в овраге с пологим спуском, окруженном со всех сторон редкими деревцами схоронились его полки. Следом за ним спустился и воевода. Дмитрий же немного задержался подозвав к себе Станило.
- Бери трех помощников и залягте на вершине холма. Следите внимательно. Да так, что бы вас никто не заметил. Раскроите нас, с первого шкуру спущу.
- Что же я не понимаю- обижено пробормотал Никифор- не впервой в засаде сидеть.
-Ладно не обижайся- улыбнулся Дмитрий. Не зря он взял к себе Никифора. Всю жизнь он провел в лесу. Мог на охоте вплотную к любому зверю подойти и он не почует. И людишек, которых отобрал для себя Дмитрий, обучил так хорониться, что пройдешь мимо в нескольких шагах и не увидишь.