Страница 4 из 14
Единственной его тревогой уже долгие годы был Грюн, который уже давно вёл самостоятельную жизнь, и вместе они уже никогда никуда не ходили и ничего не делали. Утешением для Некрасова было то, что воранг никогда без его ведома не проникал внутрь периметра, а всегда спрашивал на это у Некрасова разрешения. Опасаясь, что, не получив разрешения, Грюн всё же проникнет внутрь периметра с непредсказуемыми последствиями, Некрасов такое разрешение ворангу всегда давал.
3
Эскадра Федерации Солнечной системы, состоящая из заградителя со странным названием «Стел»; двух корбоутов – «Стаффер» и «Риззор»; трёх крейсеров – «Ворон 1», «Ворон 2» и «Ворон 3»; одного грузового корабля с не менее странным названием «Грохот» и одного транспорта «Спот», начала торможение ещё задолго до подхода к пространству Тургарской планетной системы.
Транспорт от грузового корабля отличался тем, что по своей сути был достаточно комфортабельным колониальным кораблём небольшого размера, тогда как грузовой корабль имел совсем небольшой экипаж и соответственно небольшой защищённый модуль управления. Весь остальной его корпус был негерметичен, и потому строительство грузового корабля землянам обходилось гораздо дешевле транспорта.
Один из грузовых кораблей был оставлен экспедицией на полпути между сектором Федерации Солнечной системы и Тургарской планетной системой как промежуточный портал, так как на такое большое расстояние земляне ещё никогда не портировали что-либо, и была опасность, что такое огромное расстояние может нанести ущерб портируемым грузам. Чтобы промежуточный портал не был виден техническим средствам обзора пространства чужих цивилизаций, он был накрыт полем скрытия, хотя грузовой корабль, где находился портал, имел достаточно мощный оружейный арсенал и защитное поле, но применять он их мог лишь тогда, когда снимал поле скрытия. Обслуживался промежуточный портал восемью землянами с двухгодичным контрактом. Но так как портал ещё был не действующим, то его сейчас обслуживали лишь двое землян со всё тем же двухгодичным контрактом, которые стали называть портал, почему-то, – аванпост.
Едва эскадра снизила скорость до трети лью, как с коммандером эскадры, шедшем на заградителе сарматом Дуатом Хартни, тут же связался один из участников экспедиции в Тургарскую планетную систему – астрофизик Марк Сотников, шедший на транспорте…
Дуат Хартни был ещё молод для сармата и потому ещё не достаточно опытен как капитан космического флота Федерации. Он был за два метра ростом и хорошо физически сложен, так как достаточно часто посещал спортивный зал заградителя. Его лицо было типичным лицом сармата: большие тёмные круглые глаза, служащие украшением лица любого сармата; высокий лоб с нависшим над ним коротким ёжиком чёрных волос и красивыми изогнутыми бровями; прямой нос; несколько удлинённые уши; яркие, но тонкие губы; мощный подбородок и очень мощная, будто кряж, шея. Одет он был в тёмную одежду капитана космического флота Федерации, из рукавов которой выглядывали огромные жилистые руки. Единственным недостатком Дуата Хартни как сармата было его несколько слабое психотронное поле, что он всячески пытался скрыть от своих соплеменников, чтобы не прослыть изгоем среди них, и всячески пытался его тренировать, но без заметного успеха…
– Господин коммандер! – заговорил Марк в сторону вспыхнувшей перед ним голограммы с отображением в ней Хартни.
– Я гард коммандер, а не господин, – перебил монолог Марка коммандер эскадры. – Господа живут на Земле.
– Извините, гард коммандер, – Марк на мгновение состроил гримасу досады. – Я наблюдаю три объекта, идущие параллельно курсу эскадры на расстоянии двадцати световых суток. Несомненно, это космические корабли. Если здесь нет других кораблей Федерации, кроме нашей эскадры, значит, они чужие.
– Почему пространственный сканер других кораблей эскадры их не видит? – твёрдым и достаточно властным голосом поинтересовался Хартни.
– Я наблюдаю эти объекты в электронный телескоп, гард коммандер, – Марк дёрнул плечами. – Он видит гораздо дальше, чем любой пространственный сканер любого корабля.
– Ты уверен, что это корабли, а не какие-то астероиды? – коммандер подтвердил свой вопрос взмахом подбородка. – Тогда выходит, что экипажи этих чужих кораблей имеют более совершенные пространственные сканеры, чем те, которые имеют корабли Федерации, или они тоже наблюдают нас в телескоп? – Хартни произнёс последнюю фразу с ироничной интонацией, то ли спрашивая об этом у Марка, то ли делая самостоятельное заключение.
– Я не знаю астероидов, способных перемещаться с такой высокой скоростью, с какой идёт эскадра, гард коммандер, – Марк покрутил головой. – Они бы уже сгорели от трения о пространство или, по крайней мере, за ними тянулся бы хорошо наблюдаемый горящий след, если они достаточно большого размера и образовались совсем недолгое время назад и потому ещё сохраняют свою массу. А каким образом чужие наблюдают нашу эскадру, могу лишь гадать. Хотя… – Марк невольно погримасничал некоторое время губами. – Тот чужой корабль, в зале управления которого я был на Атре, имел более прогрессивный пространственный сканер, чем тот, который имел «Тургер».
– Достаточно мудрое утверждение, – по лицу Хартни скользнула тень непонятной гримасы. – Что ты предлагаешь?
– Это вам решать, гард коммандер, – Марк дёрнул плечами. – Моё дело найти странные объекты и доложить о них, что я и сделал. Как поступить относительно них, решать вам, – он ещё раз дёрнул плечами.
– Благодарю, масс Сотников! – коммандер кивнул головой. – Так как ты находишься на другом корабле и попасть в твою лабораторию на такой скорости проблематично, а навыки работы с телескопом, который есть на заградителе, у меня весьма посредственные, то перешли информацию о наблюдаемых тобой объектах на заградитель, чтобы я мог увидеть их и оценить степень исходящей от них угрозы.
– Да, гард коммандер! – Марк кивнул головой, и голограмма с отображением коммандера эскадры перед ним тут же погасла.
Марк пробежался пальцами по сенсорам панели управления телескопа, и через несколько мгновений на большом голографическом терминале панели управления телескопом появилась строка сообщения: «информация отправлена».
Ткнув пальцем ещё в один из сенсоров, а затем откинувшись в кресле и заложив руки за голову, Марк уставился в голографический экран телескопа, в котором среди россыпи ярких звёзд наблюдались три близко расположенные друг к другу бледные серые точки, будто непостижимым образом влетевшие в голографический экран пылинки.
Марк Сотников не имел семьи и как свой кумир, астрофизик Сергей Суровцев, был одинок.
Он был высок, но худощав и несколько сутул, так как из-за своего ночного образа жизни питался нерегулярно и в основном всевозможными питательными тониками, которые никак не способствовали росту его мышечной массы, и потому физически не был силён. Но в среде космологов и астрофизиков он пользовался большим уважением и авторитетом, так как прекрасно знал многие сектора галактики Млечный путь и мог свободно ориентироваться в пространстве, в какую бы часть галактики судьба его не забрасывала. О его незаурядных способностях говорил его высокий лоб и очень внимательный взгляд коричневых, чрезвычайно умных глаз. Но всё же его сутулая худоба не привлекала к нему женщин, и если бы какая-то из них взялась за ним поухаживать и подкормить, то, несомненно, он был бы вполне привлекательным мужчиной. Но таковой на протяжении его уже долгой жизни так и не нашлось.
Семейная судьба Марка с Ириной Кузнецовой не сложилась: они поссорились практически сразу же, как только «Тургер» ушёл из Тургарской планетной системы и, оказалось, на всю жизнь. Ирина обвинила его в том, что он не поддержал должным образом её, очень странное для Марка, желание остаться в поселении на Атре, а безразлично промолчал, когда Некрасов прогнал их из поселения. Марку нечем было ответить Ирине, так как он и сам толком не знал, было ли у него желание остаться на Атре практически в заточении на долгие годы, так как он прекрасно понимал, что каких-то значимых открытий тем телескопом, который он установил на чердаке дома в поселении, он навряд ли смог бы сделать. А ждать, когда, возможно, следующая экспедиция доставит на Атру более продвинутый аппарат, перспектива была для него совсем не радужная.