Страница 9 из 11
В ту минуту, когда Яна покинула машину, из подъезда вышла Ася. Она катила чемоданчик на колёсах и прижимала к груди большой ящик с рассадой. Оделась Ася в джинсы, футболку и короткую курточку «ветровку». Оптимально для поездки на дачу.
– Будем сажать помидоры? – поприветствовала ее Яна.
– Будем. Только это огурцы, – ответила Ася, оборачиваясь на приветственный звук автомобиля.
– Карета подана! – высунулся из окна «Ауди» Виталий Николаевич.
– Если поездишь на этой развалюхе еще лет десять, то она у тебя точно превратится в тыкву, – ответила Ася, подходя к его автомобилю.
– О! Рассада! Чемодан! Девочки, у меня полный багажник! Придётся всё в салон! Яночка, какое платье! Садись назад, в ножки чемодан, а рассаду на сиденье рядом. Поедешь, как на клумбе… А ты, Ася, со мной. Возьми сумку.
– А что в багажнике? Надеюсь, не труп? – пошутила Яна и осеклась под странным взглядом Виталия.
Ехать было недалеко от Москвы, но место было уединённое. Километров десять надо было двигаться по просёлочной дороге в сторону от хорошей трассы. Дачный посёлок располагался очень удачно на берегу водохранилища, рядом была дремучая дубрава, охраняемая государством.
– Однако странная у нас компания, – посмотрел на своих спутниц Виталий Николаевич, уверенно ведя машину по трассе на приличной скорости.
– Не поняла? Почему странная? – встрепенулась Яна.
– Потому что – странная. А что между нами общего? Мы не родственники. Да и друзьями назвать нас трудно, – задумался Виталий. – Между нами нет никаких близких отношений, я уж не говорю о сексуальных…
– Размечтался, – фыркнула Яна.
– Вот и я о том же! И этого нет! Но почему-то едем отдыхать вместе. Почему?
– А дружба?! – вскинула удивленно брови Яна. – Я с Асей в детском садике познакомилась! Меня недолюбливали ребята, не хотели со мной дружить и играть. Я держалась особняком.
– Дети, Яночка, как животные! Чувствовали же, что с тобой связываться не стоит! – хмыкнул Лебедев.
– Почему люди дружат с одними, а на других не смотрят – это вопрос, на который еще никому не удалось ответить. Так, одни предположения… Мне вот Янка сразу понравилась. Особенно ее длинная коса. Она меня поразила. Я к ней подошла и предложила поиграть вместе. Вот так и дружим больше тридцати лет.
– Инстинкт самосохранения у тебя, Ася, плохо развит или…
– Или? – повернулась Ася к Лебедеву.
– Или в тебе уже с детства проснулись задатки юного юриста. Тебя потянуло ко всему криминальному…
– Очень смешно! – встряла Яна, обмахиваясь старой газетой, которую она нашла рядом с собой. – Когда у меня начались неприятности, как ты говоришь, криминального толка, я обратилась к тебе.
– Чёрная метка выпала и мне, – ответил Виталий.
– Ты оказался на профессиональной высоте, я стала твоей постоянной клиенткой. Меня затянуло, как в омут.
– Ага… А меня затянуло, как в пропасть. До сих пор вылезти не могу…
Ася хихикнула.
Яна добавила:
– Я нашла тебя, ты меня, теперь ты должен обратить внимание на Асю, чтобы круг замкнулся… Извините… – Тут Яна поняла, что перегнула палку и замолчала.
Ася невольно покраснела, а Виталий напрягся.
– Ребятки, я пошутила… Что вы как школьники. Эх, посидим сейчас! Мария Алексеевна рада будет!
– Ага! Наверное, пирожков горяченьких уже напекла, – согласилась Ася. – Раньше она с Агриппиной Павловной прямо соревновалась за аренду духовки.
– И у кого лучше получалось? – проявил живой интерес Виталий Николаевич.
– Получалось у обеих хорошо, – мрачно ответила Яна. – Только у Агриппины Павловны пироги всегда вкуснее выходили… На сахаре она не экономила.
Каждый на минуту задумался о своем.
– Жизнь у нее не сладкая была, – заметил Виталий Николаевич.
– Ты ее жалеешь? Считаешь, что каждая женщина в определённый момент своей жизни может стать проституткой? А может быть, она и не жалеет об этой части своей биографии, ты не думал? Чужая душа – потёмки. Если проститутка, то обязательно несчастная, да? Да она даже не скрывает этот факт своей биографии. Да что я тебе рассказываю? Вы, полицейские-адвокаты-следователи – одна компания. Для вас проституция – обычный вид занятий, не так ли? Если подумать, то каждый кузнец своего счастья, каждый сам выбирает свою судьбу и отвечает за свои поступки. Бросить собственного ребёнка! Да это просто уму непостижимо, честное слово. Нет, тут я Марию Алексеевну не понимаю… – вспылила Ася.
– Ты все правоохранительные органы в одну кучу не смешивай, – обиделся Виталий Николаевич. – Не знаю, на что ты намекаешь. Я никогда не пользовался услугами продажных дам, если бы и было, то сказал бы. Вы меня знаете. Я многих женщин со сломанными судьбами знал, и никого никогда ни в чем упрекнуть не могу. Как можно догадаться, что таиться в душе каждой женщины, какие боль и мука терзают их сердца, не дают спать по ночам? Да будь ты хоть актриса, хоть народный депутат или уборщица – у каждого своя судьба, свои взлёты и падения. Не дай бог попасть в такое же положение и прожить жизнь Марии Алексеевны, – ответил Виталий.
– Я согласна с тобой, – дыхнула ему в затылок Яна. – Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерою мерите, такою и вам будут мерить, – процитировала Яна Иоанна Златоуста. Ты, Асенька, не суди людей по себе. Это плохо. Можно быть максималисткой, но только в юности, сейчас уже пора по-другому смотреть на жизнь, которая тебя и побила, и заставила пройти огонь и воду. С возрастом пора иначе смотреть на такие вещи, не лезть человеку в душу, не осуждать и не тыкать лицом в грязь. Надо помочь подняться с колен и дать шанс к новой чистой жизни. Что толку в твоих укорах? Людям помощь всегда нужна, понимаешь? Мария Алексеевна хороший человек и многое в жизни испытала.
Ася фыркнула:
– А я что? Она у меня на даче живёт. Я же не возражаю…
Виталий Николаевич посмотрел на Цветкову в зеркало заднего вида и подмигнул.
– Я с тобой, Янка, солидарен. У женщины сын миллионер, а она жила в богадельне.
– Она считает, что не имеет право обращаться к нему за помощью. Она же его не воспитывала, не кормила-одевала. Совесть ей не позволяет на поклон к нему идти. А знаете, что она мне как-то сказала?
– Что? – спросила Ася.
– Ей сейчас очень трудно. Она привыкла жить одна и помощи ни от кого никогда не получала. Сейчас все начали о ней заботиться, а она к этому не привыкла, ей это странно и от этого беспокойно. Мария Алексеевна – женщина больная. Её и били, и ножом резали, и окурки о нее тушили. А тут все с лаской, да с подарками. А она всё ждёт, когда эта белая полоса в её жизни кончится и опять пойдёт чёрная.
– Яна, а как так получилось, что ты ее взяла к себе? Почему ты ничего не сказала Мартину? Это же его мать… – повернулась Ася к Яне.
– Мария Алексеевна запретила… Стефания Сергеевна – женщина, которая вырастила Мартина, по идее, должна была дать добро на эту информацию. Она этого не сделала. Кто я, чтобы вмешиваться в их судьбу? Я жизнью обязана этой женщине и никогда этого не забуду.
– А как ты думаешь, если бы Мартин узнал о ее существовании, он бы что сделал? – не отставала Ася.
Яна строго посмотрела на нее.
– Откуда я знаю? Я его сто лет не видела.
Ася поняла, что вступила на запретную территорию.
– Извини. Я больше не буду.
Яна промолчала.
Виталий плавно съехал с основной дороги на просёлок, и машина закачалась на рытвинах.
– Не понимаю. Что ему еще надо? Такая женщина его любит. Да я бы… – снова начал он.
– С тобой всё понятно. А Мартину еще со своей женой разобраться надо, – ответила Ася, чувствуя, как напряглась Яна. – Жена у него преступница! Она тоже против Яны выступила. А ты, Цветкова, просто мать Тереза. Марию Алексеевну пригрела, про Стефанию ничего плохого Мартину не сказала, на его жену, явно психически нездоровую особу, заявление не написала. Что дальше, Цветкова? Нобелевская премия мира?