Страница 69 из 122
Я успел отменить заклинание в самый последний момент. Тяжелое меховое тело ударило в грудь, я рухнул на спину, больно ударившись затылком, и увидел перед глазами оскаленную слюнявую пасть. Нет, собачка, ты зря радуешься, сейчас тебя ждет сюрприз.
Резкое движение руки, мышцы заныли от невыносимой боли, кость изогнулась, сейчас главное - не сломать собственную руку, ускоренное время - вещь хорошая, она прибавляет сил, но, к сожалению, никак не влияет на механическую прочность тела. Я замедлил движение и изменил его направление, так, чтобы моя рука не преодолевала давление собачьей лапы, а ускользала в сторону. Собака дернула лапой, пытаясь удержать неожиданно скользкую добычу, но собака движется в другом временном измерении, ей меня не удержать.
Я освободил одну руку и подсек переднюю лапу кавказца, пес медленно и неторопливо начал заваливаться на бок. Вторая передняя лапа приподнялась и зависла в воздухе, на морде начало проступать выражение недоуменной ярости. Поймав момент, я выдернул вторую руку и с силой ударил собаку по ушам. Движение получилось слишком резким, кисти рук протестующе заныли. Пес дернулся назад и это позволило мне высвободить ноги, я вскочил на ноги и застыл в нерешительности.
Проще всего убить собаку, но этот пес ни в чем не виноват, он просто выполняет свой долг. Но как я могу спасти себя и Зину, не причинив вреда ни в чем не повинной собаке? Обратить в бегство? Хорошая собака никогда не отступает без команды. Сломать лапу? Его усыпят. Извини, песик, но я не вижу другого выхода.
Удар ребром ладони в основание черепа припечатал пса к земле. Обычно собака такого размера даже не замечает подобного удара, но обычно ее противник не движется со скоростью вампира. Череп хрустнул и пес неподвижно замер, даже не взвизгнув.
- Зина, - тихо позвал я, - ты где?
- Здесь я.
- Пошли отсюда, и побыстрее. И не вздумай отменять невидимость!
2.
- Знаешь, мама, - сказал я, - я должен тебе сообщить кое-что важное.
Мама важно закивала головой.
- Лучше поздно, чем никогда, - сказала она. - Я знала, что ты соберешься с духом и во всем признаешься родной матери. Давай, сынок, облегчи душу, тебе сразу станет легче.
- Хорошо, мама.
Я обрел нематериальность и прошел сквозь кухонный стол. Потом я прошел сквозь маму и уселся на табуретку напротив нее.
- Что скажешь? - спросил я.
- Больше не ходи сквозь меня, ты же знаешь, у меня больное сердце.
- Больше не буду.
- Как ты это делаешь?
- Ты веришь в волшебство?
- Издеваешься?
- Нет.
- Это волшебство?
- Оно самое.
- Что ты еще умеешь?
- Становиться невидимым.
- И все?
- Еще кое-какие мелочи.
- Например?
- Ускорять время.
- Как ты все это делаешь?
- Это волшебство.
- Я поняла, что это волшебство. Ты незаметно говоришь какие-то заклинания?
- Нет, говорить вслух не обязательно. Говорят, это помогает, но я еще не умею пользоваться этой технологией.
- Кто тебя всему этому научил?
- Зина.
- Она волшебница?
- Да.
- А Дмитрий Иванович и Татьяна Пафнутиевна?
- Тоже.
- Где они?
- Погибли.
- Погибли?! Как?!
- По глупости. Нарвались на ментовский патруль, обычная проверка документов, Дмитрий начал колдовать, менты занервничали. Начали стрелять.
- А ты?
- Остался жив.
- Вижу. Господи!
Мама залезла в шкафчик и вытащила бутылку армянского коньяка, которая стояла там с незапамятных времен в ожидании важного повода, который все никак не представлялся.
- Открой, пожалуйста, - сказала она, - здесь пробка очень тугая. Не могу поверить... ты не ранен?
- Нет. Я сразу стал нематериальным и пули прошли сквозь меня.
- Они стреляли в тебя?!
- Да.
- А Зина? Она не ранена? Она так плохо выглядит!
- Она умеет регенерировать. С ней уже почти все в порядке, завтра она будет совершенно здорова.
- Ее ранили? Ну что мне с тобой делать, Сережка, ты постоянно вляпываешься в неприятности! Теперь тебя будут искать еще и эти менты!
- Не будут.
- Почему? Они что... вы их убили?
- Они сами убили друг друга. Очень простое заклинание.
- Еще лучше! Теперь ты еще и убийца! Пособник террористов, колдун, убийца... загубил ты свою грешную душу!
- Это спорный вопрос.
- Ну да, конечно, ты же у нас в бога не веришь...
- Я верю. Я теперь самый настоящий монах и зовут меня теперь брат Алексей.
- Не богохульствуй!
- Я не богохульствую. Я действительно монах, постриг был проведен по всем правилам, проводил его, кстати, владыка Дмитрий.
- Владыка? У вас там что, какое-то святое братство, как в фильмах?
- Можно и так сказать, - я криво ухмыльнулся. - Да, пожалуй, самое настоящее святое братство. И не как в фильмах, а гораздо круче.
- Не богохульствуй!
- Да не богохульствую я! Ты никогда мне не веришь! Ты всегда считала меня ребенком, не способным ничего сделать самостоятельно! И сейчас...
- Подожди, Алексей, - на кухню вошла Зина. Она выглядела бледно и передвигалась немного неуверенно, но ей явно становится лучше. - Не спеши обвинять, не забывай, что говорил Христос по этому поводу.
- Не судите и не судимы будете, - проговорила мама с важным лицом.
- Вот именно. А еще Христос говорил "почитай отца своего и мать свою".
- Насчет отца он погорячился, - пробормотал я.
Я никогда не видел своего отца, он бросил маму, едва узнав о моем существовании. У нас дома даже нет ни одной его фотографии.
- Не понимай эти слова буквально, - уточнила Зина. - Не следует считать святое писание готовой программой на все случаи жизни, оно только указывает общее направление. Христос говорил "не убий", но не запрещал убивать для самообороны.
- А вы правда волшебница? - мама сменила тему разговора.
- Правда, - ответила Зина, - только боюсь, что сейчас я не смогу показать никаких фокусов.
- Ну да, вы же ранены... может, вам скорую вызвать?
- Нет необходимости, - Зина загадочно улыбнулась, - я умею восстанавливаться. К завтрашнему утру я полностью верну силы.
- Хорошо вам... а других лечить вы умеете?
Моя мама - очень хорошая женщина, но иногда она ведет себя слишком эгоистично.
- Завтра я вас осмотрю, - пообещала Зина, - в крайнем случае, послезавтра.