Звёздный капитан

Большинство из нас рассказчики были так себе, откровенно говоря. Матросы рассказывали о своей жизни до службы. Какие-то откровения тут услышать было сложно: людей выхватывали из их привычной обстановки, надевали на них униформу и после короткого, бесполезного обучения пинком под зад отправляли на службу, поэтому мирная жизнь у них была идеализирована до предела.

Мичманы рассказывали об учёбе. Тоже ничего, в общем-то, нового. Для большинства из них мирная жизнь так же закончилась вместе с приходом военного комиссара. Впрочем, дальше их ждали гораздо более уютные условия, чем простых матросов. Что ни говори, быть младшим офицером в армии или мичманом на флоте было куда приятнее матросской службы.

Мне жребий так и не достался, и хорошо. Рассказывать мне было не особенно много. Обычный космонит, выросший на космическом корабле и, благодаря «родителям», угодивший в сиротский приют. Из примечательного разве что побег из этого приюта. О том, что было потом я рассказывать бы и не стал. Наёмник на Фронтире — звучит достаточно подробно для любого, кто понимает, чем там живут люди. К счастью, нашёлся человек, вправивший мне мозги до того, как их вышибли пулей.

Самая примечательная история принадлежала Лютцеву. Лейтенант явно мухлевал, не сильно стремясь делиться воспоминаниями, но против него выступали настоящие асы этого дела. Сильно сомневаюсь, что свой жребий старик вытянул случайно. Так или иначе, история его больше походила на сказку.

Официально Земное Содружество контролировало все планеты населённые людьми, за вычетом оккупированных. Такое пятно, тянущееся по «нашему» рукаву галактики к её центру. Примерно там же и происходит действие этой истории. А в противоположной стороне, вниз по рукаву, располагался так называемый «Фронтир» — системы, контролируемые Землей весьма условно. И чем дальше, тем хуже, вплоть до того, что совсем далёкие планеты ни к какому Содружеству себя не относили и были пристанищем всякого отребья: пиратов, наёмников и прочих.

Как правило если кто-то говорил о «вольных» мирах, речь шла именно про Фронтир. Но рассказывал Лютцев о неком «Перекрёстке». Необъятном, сказочном городе, в котором перемешались различные культуры и эпохи. Чудней были только населявшие её: эльфы, гномы, орки и прочие сказочные народы. Евгений рисовал перед нами невероятные картины происходившего там. К сожалению, не думаю, что кто-то поверил его рассказу.

Кроме меня. Было в его истории что-то убедительное. Лютцев не придумывал на ходу: он описывал то, что видел своими глазами. Даже карту этого места на песке набросал. Если это и была придумка, то фантазия у него работала что надо.

***

На исходе второй недели я отправился лично осмотреть пещеры на востоке. По моим расчётам солнечным панелям оставалась неделя работы, едва ли больше. Капсулы на своих аккумуляторах протянут ещё одну неделю, может две. После этого у нас останутся считанные часы до смерти.

Смысла покидать лагерь раньше не было — если нас ищут, то найдут в первую очередь по капсулам. Но и оставаться до последнего издыхания не имело смысла. Я не знал, что хочу найти в пещерах. Воду? Постройки рабочих? Следы предтеч? Скорее всего, просто надежду.

Я с парой добровольцев выдвинулся с последними лучами солнца. Все в потрёпанной, запыленной синей форме, словно сошедшие с абсурдной картины «моряки в пустыне». Прошедшие дни научили нас простой истине — как бы ни было жарко, одежду лучше не снимать. Здешнее солнце не давало красивого загара, оно оставляло болезненные, очень долго проходящие ожоги.

Шли мы долго, и лишь когда на горизонте замаячил рассвет, один из разведчиков указал мне на коричневые скалы вдалеке:

— Капитан, вон они!

Я кивнул и внимательно осмотрел их с помощью бинокля. Ничего примечательного — просто груда камней, чуть более высокая, чем остальные.

Солнце уже поднималось, когда мы добрались до пещер. Ещё одной причиной, почему я решил осмотреть их, а не двинуться на юг или запад, было то, что в первый раз у разведчиков при себе не было никакого снаряжения. Даже фонарь был всего один. Поэтому в тот раз всё закончилось лишь поверхностным осмотром.

Теперь же мы подготовились куда лучше. Фонари, верёвки, запас еды и воды на случай, если придётся задержаться, пара лазерных резаков на случай обвала. Я взял с собой, сам не знаю зачем, пистолет. Думаю, скорее из-за страха, чем из реальной необходимости.

Умелыми спелеологами это нас не сделало, поэтому продвигались мы медленно и неуклюже, постоянно цепляясь за выступы, спотыкаясь; о количестве ударов головой о потолок я лучше промолчу.

Пещеры оказались куда более разветвлённые, чем я думал. Когда я услышал о них, мне представилась пещера на пару метров, а тут была целая, весьма запутанная система.

Первое зеленоватое пятно я просто пропустил, посчитав его недостойной моего внимания кляксой. Вторую такую я одарил поверхностным взглядом человека, свысока смотрящего на мхи и лишайники. На третью обратили внимание и мои спутники.

Не сразу мы поняли, что, в общем-то, по пути занимались тем же самым — ставили краской крестики на стенах, обозначая наш маршрут. А эти зеленоватые пятна оставили те, кто блуждал в поисках воды до нас.

Их мы нашли достаточно скоро. Десяток высушенных до состояния мумий гуманоидов с очень характерным выступом на черепе. Ма’Феранцы, погибшие очень-очень давно, наверное, лет тридцать назад. Рядом с телами лежали какие-то простейшие пожитки и убитое временем оборудование неясного предназначения.

Стены вокруг тел были покрыты их письменами. Среди нас никто языка моллюсков не знал, но, думаю, это были имена тех, кто здесь погиб.

Мы молча осмотрели их последнее пристанище и пошли обратно. Шли медленно и понуро. Только что нам открылась наша судьба: моллюски тоже пришли сюда в поисках спасения…

***

Обратно мы планировали двинуться с наступлением темноты. Пока остальные укладывались на отдых, я вышел ко входу в пещеру и сел поразмышлять.

Я не знал, что делать дальше. Вернуться, отдохнуть день и пойти на юг? Но там только песок, разведчики дважды пытались найти там что-то, но оба раза возвращались, исчерпав силы и не найдя себе укрытие на день. То же самое и со всех остальных сторон. Песок, жара — днём, ночью — холод и смерть, висевшая в воздухе.

Неожиданно послышался треск помех — ожила рация, которую я по привычке всюду носил с собой:

— Квадрат… пхххххх… дальше…

Я как ошпаренный подхватился и принялся просто орать в рацию:

— Капитан Генри Чейдвик, приём! Ответьте!

Разбуженные моими криками разведчики подхватились ко мне. У одного из них при себе так же имелась рация и мы, покрутив настройки, сумели найти тот же канал. В отличие от других он передавал сигнал — пускай и помехи. Это были самые радостные фоновые шумы, которые мы только слышали!

Решив, что пещеры блокируют связь, мы решили забраться повыше. Уставшие, под палящим солнцем, мы так ползли по этим скалам, будто каждый был заядлым альпинистом. Впрочем, на грани смерти, услышав о возможном спасении, кем только не станешь в самые сжатые сроки.

Рация оживала ещё пару раз, передавая малопонятные сообщения. Нас переговаривающиеся явно не слышали. Взобравшись на самую высокую из доступных скал, я с замиранием сердца повторил попытку связи:

— Приём! Меня слышно?

Следующие несколько секунд были самыми длинными в моей жизни. Затем рация ожила:

— Приём, назовите себя!

— Капитан Генри Чейдвик, КЗС «Небула». Мы потерпели крушение, со мной ещё тридцать четыре члена экипажа!

— Принято! Ждите!

В этот раз ожидание продлилось несколько дольше. Наконец, из рации полились сначала восторженные ругательства, а затем смутно знакомый голос:

–Чейдвик, это вы? Живой! Поверить не могу! Мы отправили к вам шаттл! Вы все там?

— Нет, остальные в паре километров западнее, ориентир озеро…

Из рации послышался звук, будто кто-то хорошенько приложился рукой по столу:

— Ну, конечно! Ну вы и выбрали себе местечко для посадки! Ждите, Карамзин, отбой…