Страница 2 из 4
Перед девятым классом, в один из последних дней летних каникул, после чая с печеньем под смешным названием "узелки", Ира, перемыв посуду, как всегда забралась в кресло с ногами и книгой. Был тихий августовский вечер, солнечный и прохладный, небо прозрачное-прозрачное, как и бывает в конце лета, когда в тёплом ещё ветерке чувствуется что-то осеннее знобкое. Слышался голос мамы, она стояла в шали на балконе, и то разговаривала с котом, то поддакивала соседке с нижнего этажа, то любовалась циниями, потом замёрзла и пошла домой. Ира по-прежнему читала. В руках у неё был учебник по биологии.
Мама всплеснула руками, рассмеялась и сказала отцу:
- Кажется, у нас будет биолог...
И как в воду смотрела.
Биолог появился спустя некоторое время и не один. Ирина вышла замуж за однокурсника Данила. Ваня родился вскоре, а потом Ирина с Данилом разошлись. Как думал Данил: из-за Ириной любви приукрашивать действительность - принцем на белом коне он быть не собирался. Как думала Ира сама - из-за её нелюбви к принцам на белом коне и всем с этим связанным - завтракам, обедам и ужинам - готовить она не умела совершенно. Мама же была солидарна в этом вопросе с зятем - из-за Ириной привычки приукрашивать действительность и разошлись - рыцарем на белом коне Данил никогда не был, говорила она ей сразу.
Но расстались и расстались. В начале, в первые дни, она просыпалась и говорила, лёжа ещё с закрытыми глазами:
- Представляешь, мне приснился кинотеатр, что у меня билеты, я хожу и ищу своё место, и не нахожу, наверное, всё-таки НИИ закроют...
И вспоминала, что говорить некому, умолкала, увидев себя в зеркале одну на огромной кровати. Она тянулась к телефону, чтобы набрать Алке, лучшей подруге, чтобы пойти куда-нибудь, но вспоминала, что они собираются всем семейством в отпуск. А у Федотовых тихое перемирие после военных действий, слава всем богам, не дошедших до рукопашной, как говорила сама Маринка.
Мама, увидев с утра красный нос дочери и заплаканные глаза, тихо вздыхала и пекла к вечеру Ирины любимые "узелки", или придумывала поездку на дачу за чем-то нужным. За банкой огурцов "по тети Лиды рецепту". Ира кивала, начинала собираться. Потом топили печь на даче, дом медленно прогревался. Долго ходили с отцом по лесу на дедовых широких лесных лыжах. Собака бежала, проваливаясь по уши, по лыжне, проложенной вокруг дачного посёлка. К вечеру, садясь в машину, мама деловито говорила: "А завтра мы будем печь курник, отбивные ты уже делала, котлеты тоже", Ира, сидя за рулём, ворчала, что "счастье не в котлетах", папа привычно уточнял, что "не в котлетах, да, дочь права, а в их количестве, я считаю"...
А НИИ всё-таки закрыли, и Ира пошла работать в школу.
Игорь, с тортом и билетами в зоопарк, растерянно улыбаясь, смотрел на дом. Серый, панельный, самый обычный. "Идти или не идти, вот в чём вопрос. Переехала, и может быть, живёт не одна. Ну, Ванька не в счёт, Ванька-то свой человек и меня узнает, наверное. А если кто ещё? Муж бывший тогда всё время рядом крутился. Что ж, при неблагоприятном раскладе придётся скорчить дружескую физиономию и говорить только о Павлике. Но я и иду говорить о Павлике!" - одёрнул он себя и позвонил в домофон.
Ира была дома. Её удивлённое лицо с россыпью знакомых веснушек на скулах, квартира со всякими безделушками в шкафах, диванчиками и пуфиками, старым спаниелем с одышкой и котом, сидевшим на кухонном шкафу и смотревшим в коридор на него, - показались Игорю смешными. Но он быстро перестал смеяться, откашлялся и подумал, что расклад всё-таки неблагоприятный, потому что вышла Ирина мама. Потом шестилетний Ванька выскочил, пожал руку и убежал.
Выяснилось, что отца не было вот уже полгода как, а Ира жила с мамой, переехав со своей съёмной квартиры.
Мама Ирина строго сказала, что все они сейчас будут кушать пирог с капустой. Игорь опять едва не рассмеялся, чувствуя, что готов подчиниться с радостью, с утра ничего не ел.
Первым кушать пирог выдвинулся спаниель. Следом шла Ира, в руках у неё были чайные чашки, Игорь нёс по поручению Ириной мамы блюдца - праздничная посуда хранилась в зале, в шкафу, с кучей статуэток и шкатулок. Спаниель сел, принялся чесать за ухом, и образовалась пробка. Тогда Игорь, пользуясь моментом, стал рассказывать Ирине про Павлика - в узком коридоре в кухню. Ира молча выслушала.
- Я не знала, ужас какой-то, - сказала она.
Машинально водрузила чашки на блюдца в руках Игоря и пошла к выходу. Через минуту она уже была одета.
Пытаясь вызвать такси, удерживая в одной руке чайный сервиз, Игорь подумал: "А пирог я бы съел. Идиот с чашками, отдай их маме"...
В такси он понял, что разговор будет только про Павлика. "Нет, он замечательный, наш Павлик", - перебивал Игорь сам себя, рассматривал соседку, поворачивающуюся к нему и спрашивающую что-то. "Слишком много про Павлика", - думал он. Хотелось протянуть руку и коснуться завитка волос, который в полусумраке казался немного ретро. "Придёт же такое в голову, когда ты любил ретро". Машинально отвечал на Ирины вопросы. Нет, не знаю, какая у него температура, не подумал измерить, сразу к тебе, ты знаешь, с чего начать. Не лежит, а сидит.
- Ну, хорошо, хоть сидит, - говорила Ира, выходя из такси.
В боксе было темно.
- Как душно. Приточка-вытяжка работает? - быстро спросила Ирина.
Игорь включил ночное освещение. Павлик спал и проснулся. Издал какой-то невнятный звук.
- Ужин почти не тронут. Пол банана даже целы, как ты тут, хороший мой? - Ирина вошла в клетку и взяла Павлика на руки. Шимпанзе погладил её по щеке, поворачивая к себе, сказал очень серьёзное:
- У.
- Ну что ты, я уже здесь, - сказала Ира, взяв его за руку-лапу, пожав легонько. - Думаю, просто отравление СО, посмотри вентиляцию. Надо или гулять регулярно, или чтобы приточка работала.
Она говорила за спиной, Павлик вторил ей своё "у", а Игорь пощёлкал переключателями. Приточка не работала, и тянуло гарью. Сколько она уже не функционирует? Но две недели назад Павлик был шустрее, про возраст его вспоминать не тянуло точно.