Страница 3 из 3
Так, раздумывая над своим ответом Лене, над странными стечениями жизни и смерти, над несчастным землянином, умершим так далеко от родного дома, я оказался перед каютой первого уровня, где обычно летели те, у кого хватало достатка только на пятиместную конуру.
Здесь обычно пассажиры выбирали спящий режим, сразу укладывались в свои анабиозные люльки и спали до прилёта, экономя при этом на еде, освещении, отоплении, утилизации отходов, уменьшая своё жизненное пространство до минимума. Будто прикручивали фитилёк жизни на время. Мудрое решение.
Я подошёл к анабиозной капсуле погибшего землянина.
Чёрт побери.
В ней лежал хомяк Григорий.
У него на лохматой по-хомяковски груди лежало письмо. Я его распечатал и увидел завещание. "После смерти хочу остаться хомяком".
Растерявшись, схватил окоченевшего давно Григория. Потащил зачем-то к себе в каюту. Но для животных, умерших без хозяев, полагалась утилизация. Я с тоской уставился на своё отражение в зеркале. Обычный андроид, каких много. С хомяком на руках. А вот таких идиотов ещё нужно поискать. Если узнают о таком неадеквате с моей стороны, приведшему к неисполнению инструкций, то спишут и не задумаются.
Я гладил свалявшуюся клочками шерсть на загривке Григория. Думал о том, какая ирония судьбы забросила его сюда, на межпланетный лайнер. То мне казалось, что это Лена купила ему билет и отправила его ко мне. Чтобы наши руки встретились, гладя Григория. То мне виделся этот его взгляд на пороге перед ужином, строгий и вопросительный, он будто спрашивал оттуда, из прошлого: "А ты записался в хомяки?" Покрутив своей андроидной головой, отогнал воспоминание. Закутал хомяка в одноразовое полотенце и поехал хоронить. В роскошном зимнем саду лайнера, по странной иронии судьбы - под эйдолией с Антарекса, в искусственном почвогрунте серии AS-380, я его и похоронил.
Вернулся в каюту совсем измотанный, подкатил к столу и написал завещание: "После смерти хочу остаться хомяком".
Я проснулся. Лицо мокрое. В окно в мутных предрассветных сумерках видна была макушка берёзы, пластиковая крыша соседского дома с панорамными окнами и допотопный флюгерок в виде Дон Кихота и Санчо Пансы. Помню, мы с соседом вместе его прикручивали. Долго ломали голову, куда его закрепить. Ведь открывающаяся для посадки летучей капсулы крыша не предусматривала никаких посторонних приспособлений. Пластик у этой крыши такой прочности, что мы, в конце концов, просто прикрепили Санчо Пансу нашего к вентиляционной решётке.
Я понял, что улыбаюсь. Сам с собой, как идиот.
Спустился вниз, нашёл свой бланк завещания с требованием мелким шрифтом, чтобы завещание писалось от руки и было заверено не меньше, чем двумя родственниками. Лист оказался чистым. Лена так и не вписала это моё "кем угодно на межпланетных лайнерах". Её лист тоже не был заполнен.
И я не стал ничего писать. Интересно, сколько хомяки живут? Два или три года? Ты это брось, Григорий, у тебя миссия, думал я, забравшись под одеяло к Ленке, обняв её. Тепло. Август, ночи уже прохладные.