Исчезающая лестница

Ви Харпер-Томо в столовую буквально влетела. По правде говоря, раньше Стиви никогда не видела, чтобы кто-то врывался в помещение, как она, но Ви поступала именно так: толкала перед собой дверь, отправляя ее в полет, и стрелой устремлялась вперед, размахивая руками. Она надела свой любимый наряд – широкий комбинезон и серую толстовку. Платиновые волосы на голове торчали дыбом.

Ви поприветствовала Стиви примерно так же, как Джанелль, – с непонятной ноткой нежности.

– Поверить не могу, – сказала она и повернулась к Джанелль.

За полдником зазвучали приветственные поцелуйчики, будто в телевизоре встретилась парочка. Когда они уютно приникли друг к другу, Нейт медленно разорвал свою вафлю.

– Ты же знаешь, какие мы сексуальные, – сказала ему Джанелль.

– Да, сексуальность я люблю, – ответил он.

– Когда пишешь в книге о любви, это просто здорово, правда? – сказала Стиви.

– Я не пишу о любви. Только о драконах и о том, как разбивать пополам волшебные камни.

– Настоящие волшебные камни – это друзья, которых мы находим на жизненном пути, – заявила на это Стиви, – разве нет?

– Он счастлив за нас, – сказала Джанелль, – и таким вот образом это показывает.

Нейт поднял на них глаза, под которыми залегли черные тени.

– Вот почему я предпочитаю людям книги.

– Мы тоже тебя любим, – сказала Джанелль.

Хотя она уже взяла свой полдник, это совершенно не помешало ей встать вместе с Ви в очередь. Нейт положил свой омлет ровно по центру тарелки.

– Ну, – произнес он, – что подтолкнуло твоих родителей изменить решение?

Стиви нервно окунула свою вафлю в горшочек с сиропом.

– Кто их знает.

– Они что же, просто взяли и сказали: «Мы отсылаем тебя обратно»?

– Я хотела сказать… – Стиви нервно потерла кожу под глазом. – Мы немного об этом поговорили, но…

Правда вертелась у нее на языке, она не столько лгала, сколько замалчивала факты. От обмана ее отделял один-единственный шаг.

– Понятия не имею, какие мотивы двигали моими родителями, – сказала Стиви.

Вот она и солгала. Так просто. Слова вывалились у нее изо рта. Шлеп – и готово.

– Об Элли ничего не слышно? – произнесла Стиви, меняя тему разговора. – Что об этом слышно?

Нейт еще какое-то время изучал выражение лица девушки, но потом, похоже, сдался и вернулся к омлету.

– Ничего, – ответил он. – То есть ее искали. На несколько дней сюда понаехало полиции. Без лишнего шума, но зато полно. Думаю, они даже прихватили с собой собак. Скорее всего, она ушла в Берлингтон. У нее там куча знакомых.

Стиви потягивала кофе и смотрела в окно. Они сидели лицом к задам школы, к линии густых деревьев, огораживающих ее территорию. Днем они высились крутой стеной, радующей глаз, а ночью разрастались до огромных размеров и чего в себе только не таили. Территория самой школы была плоской, но к дороге обрывисто уходила вниз, ее с двух сторон огибала речка. Существовал и другой выход – наверх, где высились зазубренные скалы, пики были выше, а лес – гуще.

Выбраться отсюда было делом нелегким. Стиви даже сомневалась, была ли в ночь исчезновения на Элли куртка.

– Ты ни в чем не виновата, – сказал Нейт.

– Что?

– Ты ни в чем не виновата, – повторил он, – что бы Элли ни сделала, от чего бы ни убежала, ты здесь ни при чем.

– Знаю, – ответила она, сосредоточенно глядя на квадратики своей вафли, – а что, кто-то говорит, что это моя вина?

– Нет, – быстро ответил он, – нет… Просто… Нет. Забудь, я ничего тебе не говорил. Ви и Джанелль, похоже, сейчас начнут целоваться взасос прямо над чашками.

Стиви повернулась и увидела, что Ви и Джанелль сплелись в тесных объятиях у кофейного автомата.

– Неделя выдалась долгой, – сказал Нейт, – больше не уезжай. Не оставляй меня с ними.

– С кем это – «с ними»?

– Со всеми.

– А я что, не «все»?

– Конечно, нет, – ответил он, – одни чувства да любовь. Я опять хочу оцепенеть и от всех убежать. Ты в таких делах мастерица.

Стиви улыбнулась, ткнула пальцем в телефон, посмотреть время, и сказала:

– Мне надо идти. На встречу с «Зовите меня Чарльзом».

– Иди, может, что-нибудь узнаешь и все такое прочее. Увидимся дома.

Дома.

Да, это действительно был дом. Он принимал Стиви как есть, что с учетом ее опыта казалось необычным. А заодно самым бесцеремонным образом являл собой место, где ей приходилось прибегать к самой большой лжи.

14 апреля 1936 года, 3 часа дня

– Надо видеть знаки, – сказал Эдди, – для нас, похоже, сошлись темные звезды. Пришла пора.

Эдди сидел на корточках на полу в гимнастическом зале, слегка покачиваясь на подушечках подошв, как сломанный игрушечный черт, выскакивающий из коробочки. Фрэнсис к астрологическим увлечениям Эдди относилась скептически, однако, как правило, их поддерживала. Но только не ночью. Грядущее оставалось запутанным и неясным.

– Бежим. Пора приступить к реализации нашего плана.

– Нет, – услышала Фрэнсис свой голос, твердый как камень, – нет. Не сейчас. Пока мы ничего делать не будем. Неужели ты не понимаешь, что это означает?

– Это означает, что темная звезда…

Эдвард собрался выдать очередную бредовую поэтическую чушь о темных звездах, серебряных принцессах и прочих персонажах, теснившихся в его голове. В своих виршах он порой заходил слишком далеко, чересчур увлекаясь символами. Фрэнсис это дело пресекла.

– Что бы ни произошло, – сказала она, – наше письмо теперь будет иметь к этому отношение. Сюда, Эдди, приедут копы. Много копов.

– И что из этого? Мы все равно собрались преступить закон!

– Если мы уйдем сейчас, – сказала Фрэнсис, – нас поймают в течение часа. Надо подождать. Потерпи.

– И какой нам в этом интерес? – спросил Эдвард, пододвигаясь к ней ближе.

Она ощутила на губах его дыхание и легонько оттолкнула.

– А такой, что это поможет нам выбраться отсюда и бежать. Если мы уйдем, то уйдем навсегда. Сглупить нам нельзя.

Здесь с Эдди все рассыпалось в прах. Он был так сумасброден и мечтателен, обладал таким воображением, но при этом никогда не думал о таких практических аспектах, как агенты ФБР, полицейские собаки и патрули на дорогах. Он хотел стать преступником, не обладая для этого ни опытом, ни надлежащей дисциплиной. И держать его в узде приходилось ей. Вот почему ей так много пришлось готовить самой. Надо было вернуться в «Минерву», в отведенную ей комнату. Там было то, в чем она нуждалась.

– Из-за них нам все равно придется уйти, – сказал он.

– Может, через день или два. А может, через пару часов. Ты всегда должен мне доверять. Сохраняй хладнокровие. И иди домой.

Она страстно припала к его губам и вышла из гимнастического зала. Идти через тоннель было рискованно. Им могла воспользоваться мисс Нельсон, и люк с другой стороны теперь наверняка заперт на задвижку. Придется топать по земле.

Сегодня у нее было преимущество – голубой, похожий на серу туман. Он, по-видимому, послужит единственной защитой от людей с дробовиками. Воздух к этому часу стал пронзительно холодным, туман забивался в нос и рот, прокладывая себе путь к легким. Фрэнсис была у библиотеки, и теоретически ей надо было преодолеть небольшое расстояние по лужайке, чтобы добраться домой, но у двери наверняка выставят охрану, да и место там совершенно открытое. Придется пойти кружным путем, по дальнему краю территории школы, мимо недостроенных корпусов у дороги.

Фрэнсис двигалась украдкой, перебегая от дерева к дереву, спотыкаясь о корни и ветки. Под ногами шуршала листва. Потом она впервые увидела несколько человек, вооруженных дробовиками, висевшими у каждого из них на плече. Всего их было трое, они стояли у башенки и о чем-то говорили. Фрэнсис пригнулась, ее сердце учащенно забилось. Ночью они выстрелят без всяких колебаний. На секунду она представила, как ей в грудь вонзается горячая пуля, представила удар. От этого сердце погнало кровь мучительными толчками, руки стали липкими от пота. Она подумала было окликнуть их и позвать на помощь. Они отвели бы ее в «Минерву», у нее возникли бы неприятности, но ее не убили бы.