Амурский вальс

19 января в Томске начались переговоры о создании второй «буферной» зоны в Приморье и Забайкалье. Пока шли переговоры, в Иркутске была сформирована Восточно-Сибирская Советская Армия, численностью в 15 тысяч человек. Её костяк составляли ангарские и ленские партизаны, и отдельные части бывшей армии Колчака. Командовал ею полный Георгиевский кавалер Даниил Евдокимович Зверев. Остановив продвижение отступающих войск бывшей колчаковской армии и направив их мимо Иркутска, пешком, по морозцу, вокруг Байкала, армия впоследствии вошла в состав Народно-Революционной Армии Дальне-Восточной Республики. Но до ее создания было еще далеко.

Семенов на тот момент держался исключительно на японских штыках. Ключом к обороне был город Чита, где находилось два батальона японцев и несколько их батарей, с разведывательным звеном самолетов. Однако здесь у Красной Армии накладка вышла: вместо того чтобы активно двинуться на Читу, занялись дележом портфелей. Командующего ВССА Зверева отзывают, якобы на учебу в Академии ГенШтаба, и вместо него назначают Эхве. А все упиралось в наркомвоенмора товарища Троцкого. Сам он в этих местах бывал, здесь у него две девочки родились, которых и крестили здесь. И сам он повел свою супругу под венец здесь, в Иркутской губернии. Если что, то он был «выкрестом» и, до переезда в Одессу, идишем не владел, от слова «вообще». Вырос под Полтавой. Находился он тут в ссылке, откуда, по решению некоторых представителей ЦК РПК(б), сидевших, как и он, в этих местах, совершил побег. Связывают организацию этого побега в основном с товарищем Феликсом Дзержинским, отбывавшим ссылку здесь же. Во время побега он изменил свою фамилию на Троцкого, был Бронштейном. При оформлении липовых документов, при побеге, записался по фамилии начальника Одесской тюрьмы. Места он эти знал и был в курсе, какая здесь глухомань. Войска ему требовались совершенно в другом месте, где они, вполне возможно, были гораздо нужнее: это юг Украины, большая часть Донбасса, Закавказье, части Белоруссии, Литвы, Латвии и вся Польша до линии Керзона или дальше. Здесь проживало, в четырех регионах, 3 миллиона 150,2 тысячи человек. На площади свыше трех миллионов километров. Один человек на квадратный километр. Когда в политику вмешивается статистика, то судьбы миллионов решает обычная практика: «больше – лучше, чем меньше». Восстановление Советской власти в этих краях решили приостановить. Эсеры предложили «буфер» в виде «независимой республики», в которой Советская власть официально восстановлена не будет, чтобы не дразнить японцев. И согласовали это со странами Антанты. На переговорах в Томске договорились, оговорив, что создание и развитие нового государственного образования будет контролироваться большевиками. Эсеры, оставшиеся с носом со своим Политцентром, немедленно согласились. А атаман Семенов, получивший неожиданную помощь в виде остатков колчаковской армии, которую новый командующий ВССА Эхве не стал преследовать, и уже в середине февраля генерал, дважды метавшийся туда-сюда, Войцеховский привел остатки армии через Яблоновский хребет в Читу, создал Правительство Восточной окраины.

Зверев, намеревавшийся добить колчаковцев до Читы, на это дело не годился. Он бы стал требовать боеприпасы и подкрепления. Пусть учится, святое дело!

До Читы дошло не слишком много солдат и офицеров Колчака, но позже, всеми правдами и неправдами, сюда потянулись все оставшиеся недовольными от Волги до Енисея. В итоге, к осени 1920-го их стало 29 тысяч. Напоминаю: у Семенова под ружьем было вначале 900 сабель, затем цифра выросла до 6 тысяч. Его армия росла, подкреплялась союзниками, и готовился реванш.

А к Илье на огонек в Магдагаче заглянул в начале января командующий Сергей Лазо. Илья сидел, набросив полушубок на голое тело, в одних галифе, все остальное он отдал хозяйке дома для постирушек, и писал отчет о крайней операции, во время которой накрыли три кустарных прииска. Район – потихоньку пустел, работали только два «легальных» прииска в районе «будущей» Золотой горы. Остальных старателей оттеснили на более дальние места или отвадили заниматься нелегальным промыслом. Впустив большое облако изморози, на пороге комнаты появился командарм.

– Привет, Илья! Кропаешь?

– Да вот, чернила извожу.

– Не надоело?

– Хуже горькой редьки!

– В доме кто-нибудь есть?

– Хозяева, я ж на постое.

– Тогда одевайся, пошли в штаб, поговорим.

– Одну минуту! Постираться отдал. – Он развязал вьюк, извлек нательную рубашку и «парадную» гимнастерку из шевиота. Быстро оделся, подпоясался и повесил маузер через плечо.

– Готов!

– Пойдем. – Сергей Георгиевич надел кубанку с коротким мехом, поднялся из-за стола, за которым от нечего делать читал отчет Ильи, и они вышли в сени, раздвигая висевшее там белье и обмундирование.

На улице командарма ждала охрана. Она – конная, но Лазо и Илья пошли к штабу пешком. Снег скрипел под ногами, сзади похрапывали сдерживаемые наездниками кони. Облака пара в морозном воздухе поднимались строго вверх. Полный штиль, мороз к 40 градусам. Обычная погода в этих местах в это время. Темные избы черными пятнами выделялись на свежевыпавшем вечером снегу. К вечеру здесь активно сыпет при чистом небе. Изморозь.

– Вы свободны, вас разместили? – спросил Лазо у командира охраны.

– Да, тащ Виноградов. Но пост выставим.

– Хорошо, свободны. Прошу! – Лазо показал рукой на дверь штаба, который был, собственно, штабом, в котором командовал Илья.

Но на этот раз в штабе практически никого не было, кроме худощавого человека, в котором Илья сразу узнал того «господинчика» из Синьаня.

– Все чудесатее и чудесатее! – пробормотал Илья и внутренне напрягся. Ему начинал не нравиться этот внезапный визит большого начальства.

– Do you speak English? – послышался вопрос «Кристапа Хугоса».

– Нет, не говорю, но кое-что понимаю, общался с американами.

– Значит: «Алиса в волшебной стране» – в гимназии?

– Нет, там ее не проходят, сестра увлекалась.

– Садись, Илюша. Это наш человек: товарищ Глеб. Он расскажет тебе о том, что предстоит сделать тебе и твоим людям, которых ты отберешь сам.

Командарму требовалась охрана во Владивостоке, там намечено восстание по свержению почившего в бозе правительства Колчака. От него требовалось отобрать людей для этой «миссии» и выполнить «квартирьерные» работы во Владивостоке. То есть быть там раньше «гвардейской сотни», разместить ее и командующего, обеспечить его безопасность, а в случае срыва – его отход на контролируемую советскими войсками территорию.

Сели составлять список, благо что все списки здесь же в штабе. Уточнили состав вооружения и прочие «мелочи». Затем выяснилось, что они сами, с товарищем Глебом, и еще тремя-четырьмя товарищами должны попасть во Владивосток через Китай, через станцию Да-Хинган (Большой Хинган), которую не контролируют ни «гамовские», ни «семеновцы», ни «калмыковские». Требуется «мелочь»: незаметно перейти границу.

– Людей в эту группу отбирай из неместных, и кто на китайском или маньчжурском не говорит.

– А корейский?

– Не имеет значения, главное, чтобы их в Харбине не опознали.

– А самого меня?

– Побрейся! Если что, ссылаешься на то, что хочешь подать в суд на возврат имущества или компенсацию за конезавод. Такие бумаги принимаются только Хэйдзё. Едешь туда. Тамошние обитатели – народ мелочный, они поймут.

– Как город называется?

– Хэйдзё, Пхёньянь по-старому.

– Понял, в Корее.

– Из Харбина тронемся туда, а пересадку сделаем в Чангчуне. Как вести себя в Харбине – я вас позже проинструктирую. Что касается Хэйдзё, то все бумаги подготовлены, так что комар носа не подточит. Главное – через пять дней быть во Владивостоке, максимум через неделю. Задача понятна?

– В общих словах…

– Так и должно быть! Вы сопровождаете меня. Обеспечиваете мою безопасность. Я вас нанял. Твои люди должны знать только это. Я сейчас возвращаюсь туда. Вот место, где мы встречаемся. Это – фанза очень уважаемого человека в округе, доктора. Вот тут – ваше обмундирование. Что не подойдет – перевесьте побрякушки и знаки отличия. Все должны быть служивыми в царской армии. Уловил?