Страница 15 из 39
"Вранье! Это какие деньги за переговоры, что через океан идут, платить надо?".
"Хоть бы на билеты накопила, - думал, лихорадочно срезая опята. - И не поможешь! Эх, жизнь-жестянка!"
Корзина была почти полной, когда раздвинул листву древнейшего растения и... Забыл о грибах... Свежих и маринованных...
В упор смотрел из папоротника медведь. Пусть не из огромных и страшных. Но и не медвежонок. Пестун.
Витя к медвежатникам не относился. Даже ружья дома не имелось. Но в таежном районе жил, знал от сведущих людей - пестун не нападет с целью задрать. Зато позабавиться хлебом не корми. Может до смерти, играючи в кошки-мышки, замучить человека.
Витя не был расположен к мышиной роли, дал задний ход из грибных мест.
Дальше жуткий провал в памяти. Бездонная пропасть.
Вот папоротник, вот грибы, вот пестун... Это помнит до мелочей. Пенек осиновый в опятах, белое пятно на груди медведя, и вдруг... сразу деревня, дом родной. Тогда как согласно географии между событиями 8 километров лесной дороги, поля, покосы, мосток через речушку. И не на мотоцикле преодолел расстояние. Когда там было заводить? Бегом через провал в памяти несся.
- Ты че, обливался? - спросила жена, когда Витя влетел в дом.
Рубаха была, хоть выжимай.
- Ага, - пришел в себя грибник.
- Опять впустую ездил? Неймется тебе! Белье бы лучше погладил.
Витя посмотрел в корзину и согласился.
На дне грустно лежали четыре опенка.
Но ручку корзины сжимал так, что пальцы пришлось другой рукой разгибать.
- Валька письмо прислала, - сказала жена, - Алка к тебе на юбилей с американским мужем прилетит. И будут Вальке квартиру покупать. Заработала Алка долларов.
- Молодец! - обрадовался Витя. - Надо обязательно опят намариновать.
И, прихватив топор для самообороны от медведя, побежал собирать рассыпанные грибы, дорезать растущие. Часть планировал отварить и в морозильник сунуть. Алке с мужем сделать жареху с картошечкой. Американец, поди, в жизни такую вкусноту не пробовал. Часть замариновать. На все хватит.
Но...
- Сволочи! - добежал Витя до папоротника.
- Сволочи! - облазил заросли до миллиметра.
- Сволочи! - по инерции ругался у мотоцикла.
В последнем случае зря. Мотоцикл стоял в целости и сохранности
Грибов ни на дороге, ни оставленных на корню по причине медведя не нашел.
"Ну, гады! - грозил кулаком тайге. - Ну, жулье! Чтоб вам подавиться ими!"
Успокоившись немного, Витя закурил, и тут же опять выбило из седла: "Муж у Алки не черный случайно? Ей хоть кто может мозги запудрить!"
"Засмеют мужики! - не на шутку разволновался от расового предположения. - Сунайкин вместо пчел негров взялся разводить".
Витя вскочил на мотоцикл и помчался в деревню звонить Валентине насчет масти отчима. Негров только в родове не хватало. И пусть срочно предупредит мать, чтобы деньги квартирные от нового мужа прятала... Черные, говорят, воровитые...
САЙГАК НА КОЛЁСАХ
ОСЕННЯЯ СОНАТА
ТРУСИКИ С УШАМИ
ШАХ МИРОН
ПОЛЁТ ЛАСТОЧКИ
САЙГАК НА КОЛЁСАХ
ГРИБЫ НА ЧЕТЫРЁХ КОСТЯХ
ДЕД ПЕТРО НА РЕЛЬСАХ
ОСЕННЯЯ СОНАТА
"Дождалась на старости лет, - думала, сидя на корточках за сараем, Галка Рыбась. - Отродясь таких слов не говорил. Испугался, что потолок поехал!"
- Звездочка моя единственная! - вонзал в холодный ветер любовный призыв муж. - Счастье мое! Ягодка! Где ты? Отзовись!
"Счастье" мучилось за сараем.
...Начиналось все очень даже славно.
Галка с мужем Борыской в воскресенье двинули на дачу за картошкой. В автобусе встретили соседа Ивана Францева. Их участки впритык стоят.
Как водится в светской беседе, поговорили о погоде. Она стояла такой, что ноябрь нежаркий выдался. Уже прощупал население минусом в 20 градусов, тогда как снегом не баловал. Дачи, конечно, до селезенок промерзли. Рыбаси пригласили соседа на свою, где протопили в кухоньке печку, создали сносную температуру для общения за рюмкой чая. Рюмок, надо сказать, не было, как и чая. Зато покрепче нашлось. У Францева на даче имелась с лета забытая заначка, о которой вовремя вспомнил. И Рыбаси не с пустыми руками поехали за город.
Посидели душевно, посудачили о житейских проблемах, потом засобирались с картошкой домой. Пьяному, конечно, море по колено. Но моря не было. Одна Омка рядом подо льдом протекала. Арифметика маршрута к дому была такой, что если добираться через мост, то полчаса из жизни вон, а напрямую по льду тридцать минут экономии.
Пока Борыска закрывал на зимние запоры дачу, Иван да Галка смело ступили на лед. Дама впереди с песней: "Нэсэ Галя воду..."
- Накаркаешь воду! - пошутил Иван.
И как глядел в нее.
Лед проломился, Галка, не допев песню про тезку, ухнула в ледяную Омку. Иван следом начал погружение. Галка шла с пустыми руками, Иван тоже, зато спина у него была с ношей, рюкзак, полный картошки, моркошки и свеклы, горбом торчал сзади. Корнеплоды дружно потянули Францева на дно. Галку туда же тащили сапоги, пуховик и остальные носильные тряпки.
Борыска увидел картину трагедийного моржевания и остолбенел с ног до головы. Только что веселилась компания, и вот на тебе - большая часть терпит бедствие.
Не сказать, чтобы уж совсем пузыри пускают, Галка, как Серая шейка из сказки, плавает на поверхности свинцовых вод, Францев норовит рюкзаком на лед залезть.
И все равно что-то спасательное Борыске надо предпринимать, так как МЧСа под боком нет. А у Борыски столбняк, в голову вошедший, не проходит. Стоит, глазами лупает и пальцем не пошевелит во спасение жены и соседа.
- Помогай! - кричит Галка. - Холодно ведь!
- Как? - Борыска инструкций просит.
- Жердины давай! Веревку!
- А где взять?
Францев не стал ждать орудий спасения. Как атомный ледокол в белом просторе Арктики, начал, двигаясь спиной к берегу, ломать рюкзаком лед, пробивать проход к земной тверди. Галка устремилась следом.
Вышли они на берег. Опасность затонуть, как "Титаник", миновала, другая грянула - замерзнуть, как путешественник Скотт. Одно отличие - у того дачи под леденеющим боком не было, а наши замерзающие бросились на место недавней трапезы. На этот раз Францев не стал пропускать даму вперед. В мгновение ока, так бедняга околел в Омке, разделся догола и нырнул под ветхое, но ватное одеяло на диван, стоявший на кухне дачи Рыбасей.