Найденыш 5. Чужемирец

— Разрешите представиться, — четко, по-армейски, но с изрядной долей шутливости, кивнул молодой волхв. — Назаров Никита, вологодский дворянин.

— Назаров? — сморщила носик светловолосая. — Ах, из тех самых Назаровых? Выморочный род или все же однофамилец из мелкопоместных?

Однако эта красотка не совсем глупа. Спрашивает-то правильно. Валуев предупреждал, что тверское боярство, преданное Рюриковичам, очень хорошо знает своих сторонников, и даже дети четко ориентируются в сложных родовых переплетениях. Великокняжеская династия не любит ошибок в политических предпочтениях.

— Я из тех, чей Род сейчас в полном составе покоится в семейном склепе, — честно признался Никита. — Надеюсь, вы не шокированы?

— Не-еет, — протянула Ирина. — Но как такое может быть?

— Надо быть осторожнее, — проворчал вдруг один из парней свиты, переминаясь с ноги на ногу. — Может, он проходимец или бастард…

— Борис! — гневно воскликнула светленькая. — Ты за языком следить когда-нибудь начнешь? Постоянно из-за тебя скандалы! Папенька всерьез хочет лишить тебя права на сопровождение!

— Извините, Наталья Павловна, — парень и в самом деле оказался упрямым теленком. Слова полны раскаяния, а в глазах стоит неприкрытая угроза. Дурачок. Повезло ему, что Никита давно не был тем юнцом, вспыхивающим по пустякам. Да и не позволял он гневу превалировать над разумом и холодным расчетом.

— И на кольца гляньте, — добавила подруга Ирина. — На самом деле: родовой герб Назаровых. Древняя арийская свастика с рубином в центре. А вот сапфировое колечко — очень похоже на супружеское. Как интересно!

— Кольцо может быть и подделкой, — влез в разговор еще один знаток, сопровождающий девушек. — Сейчас столько проходимцев… Вот если бы господин Назаров убедительно доказал…

Забавная ситуация. Никита стоял и слушал, как о нем рассуждают молодые люди, словно перед ними стена, а не человек. Или намеренное желание унизить, или снобизм невероятного уровня. Тогда уж просто хамство.

Никита вздернул руку и медленно, чтобы каждое движение виделось отчетливо, стал пассировать, отчего из пустого сумеречного света стали проявляться стебли цветов. Девушки заахали. Каждая из них стала обладательницей живой орхидеи. Наташа получила фиолетовый цветок с яркими белыми прожилками, а Ирина — желтый с зелеными обрамлениями листочков.

— Вы — артефактор, — наманикюренный палец Ирины вольно уперся в грудь Никиты, чуть не доходя до перламутровой пуговицы на его рубашке. — Я такие фокусы видала у дядьки Симеона.

— У вашего родового мага? — уточнила Наташа. — Так он же не артефактор!

— С чего ты взяла? Еще какой! Из воздуха предметы достает!

— И в самом деле — не артефактор, — решил взять инициативу в свои руки Никита. Ему что-то прискучило изображать безмолвный пенек посреди гуляющей массы народа. — Скорее, ваш маг — прикладник, создающий первоначальный образ с помощью плетений, невидимых глазу, формирует нужные скрипты, а потом только щелкает пальцем. Техника, правда, схожая.

Никита и продемонстрировал, как такое может быть. На скрививших было губы от такой речи, но потом мгновенно восхитившихся барышень пролился иллюзорный дождь из серебристо-золотых искорок и тонких нитей. Девушки буквально засветились в сгущающейся темноте. Раздались хлопки в ладоши. Вокруг собралась неслабая толпа зевка, прогуливавшаяся мимо павильонов и прилавков.

— Неплохо, — сказала Наташа, пристально глядя на гостя. — Еще пара таких фокусов — и вы станете знаменитостью. А пойдемте танцевать? Княжич Андрей обещал какой-то сюрприз на реке.

Ирина быстренько подхватила Никиту под правую руку, а ее подруга встала слева, и обе, несмотря на ворчание кавалеров, потащили волхва к Волге, где собралась приличная толпа, окружившая сцену, заставленную мощной акустикой, из которой рвались энергичные ритмы ударных и гитар.

Никита не сопротивлялся. Разве плохо провести вечер с симпатичными девчатами из незнакомых ему родов? Своих фамилий они не назвали умышленно или просто решили сохранить инкогнито. Тоже разумно. Кому надо — тот знает боярышень в лицо. Молодой волхв не переживал: он все равно выяснит, из чьих семей прелестницы.

По пути к танцевальной площадке они с кем-то весело перекидывались приветствиями, кому-то махали руками, приглашая с собой. Ближе к гремящей сцене Никита заметил еще насколько групп, чем-то схожих друг с другом. И все они знали, кто есть кто. Надменные в одних случаях, радостные в других — взгляды пересекались, сталкивались, оценивали и в конце концов сходились на Никите.

Он подозревал, что некоторые аристо уже знали о нем и постарались мгновенно через свиту собрать побольше информации. А пока Никита просто отдыхал душой, отвлекаясь от потрясений, вызванных переносом в чужой мир и необходимостью устраивать здесь свою жизнь. В самом деле, разве не интересно? Новые лица, не обремененные интригами высшего порядка; никто не старался ущемить друг друга из-за желания личных амбиций. Да и какие претензии, когда веселье в полном разгаре? Молодежь ощущает свою свободу и знает, что старшие родовичи, более искушенные в жизни, всегда прикроют их, какую бы глупость не совершили. Ну, до определенного момента. Потому что потом в дело вступают жестокие законы общества. Не умеешь договариваться с противником — не лезь в игры со взрослыми.

С берега раздался восторженный вопль десятков человек. По реке скользили две небольшие ладьи, стилизованные под старину, с белыми парусами, со светящимися мачтами. Кто-то умудрился протянуть гирлянды с носа через верха до кормы. Игрушечные в призрачном свете фонарей, отражающихся в черной воде, кораблики встали бортами к берегу и вспыхнули иллюминацией. На секунду наступила тишина — а потом грянула музыка с ладей, и понеслась по водной глади и гулким эхом теряясь в лесной чаще. Кажется, начались те самые музыкальные соревнования, о которых говорил княжич.

Неожиданно Никита понял, что остался один. Новые знакомые барышни со свитой куда-то исчезли, потеряв к нему интерес (весьма невежливо, кстати. Могли бы и предупредить), и он, слегка ошалев от необузданной энергии веселья и музыки, решил снова пропустить кружечку пива. Ноги сами собой направились к нужному павильону. Пока шел, с усмешкой заметил, как молодежь, преимущественно парни, то и дело ныряли в кусты с бокалами и стаканами. Откуда-то из зарослей раздавались взрывы смеха, девичий писк, чувствительные шлепки. Да, там явно не комаров били.

Никита усмехнулся и едва успел разминуться на узкой дорожке с девушкой в длинном платье с пикантным разрезом на левом бедре; она стремительно шагала навстречу волхву с узким бокалом, полным черно-багровой жидкости. Каблучки сердито простучали по доскам, а его самого обдало удивительно знакомым запахом духов. Стремительно обернувшись, Никита не успел разглядеть лицо — только стройную фигуру, затянутую в тонкую ткань платья, с водопадом густых волос на спине. Показалось, что мимо прошла Тамара.

— Да нет, — мотнул головой Никита, — бред какой-то. Не может такого быть.

Он в глубокой задумчивости зашел в павильон, уже забитый народом, но бармен узнал его и подмигнул, как старому знакомому.

— Повторить?

— За тем и зашел, — хмыкнул Никита. — Спасибо.

Никуда не торопясь, он пошел к берегу, только в этот раз решил отойти подальше от разгорающегося веселья. Пройдя метров пятьдесят и приметив за кустами ракитника удобный спуск к реке, он поднырнул под ветви и очутился на песчаной отмели. Нисколько не удивился, заметив одинокую застывшую фигурку, подсвеченную разноцветными бликами гирлянд с музыкальных ладей.

Осторожно ступая по вязкому песку, он приблизился к девушке, но остановился в трех-четырех шагах от нее и отхлебнул из кружки терпкое солодовое. Не удержался, покосился на незнакомку. Красивая, с мягким овалом лица в обрамлении густых кудряшек темных волос; губы еще по-детски припухлые. Скулы широкие, но не портят общую картину приятного впечатления.

— Я не мешаю вашему одиночеству? — на всякий случай поинтересовался Никита. А что? Стоять и молчать? Всегда можно уйти, если девушке не понравится.