Страница 8 из 35
"Что они, вконец озверели?!" - нелюбезно подумал о соседях.
С каких, спрашивается, атрибутов любезности взяться: ночь в полном развороте, темнота, хоть глаза всем подряд коли, самое время трудовому человеку расслабиться в кущах Морфея, а ему в уши заместо колыбельной сверло.
Геннадий Фаддеевич возжег лампу в изголовье. И нехорошие слова бесенятами заплясали на языке. Стрелки часов еще только разменивали четвертый час, до верещания будильника спать да спать!.. А тут...
Жену дрель не брала. Она, во всей красе раскинувшись на основных площадях двуспальной кровати, насморочно сопела.
"А мне стоит всхрапнуть, - испепеляющим взглядом оценил безмятежный вид супруги, - сразу локоть до самых печенок воткнет".
Геннадий Фаддеевич зашевелил ушами, определяя местоположение нарушителя тишины.
"Какой гад ночь со днем перепутал? - задался шерлокхолмовским вопросом. - Опять Чумашкин?"
Чумашкин был новым русским с верхнего этажа. Год назад купил над головой у Геннадия Фаддеевича две квартиры: двух- и трехкомнатную. Прорубил между ними дверь, и нет жить по-человечески на этих просторах, в двухкомнатной, в ванной, заделал парную.
Когда перестраивался, всех соседей достал долбатней. Устали бегать к нему со скандалами: сколько можно издеваться? И он притомился отбрехиваться. Нашел мастеров-полуночников. Те в самый сон, часа в три, затевали сверление и другой строительный шум. И партизанами не открывали на звонки соседей.
Собственно - против парной Геннадий Фаддеевич ничего не имел. Сам любил взбодрить кожу веником до ракообразного состояния. Имеется в виду, когда раков к пиву варят. Напариться и пивком жар внутренний унять Геннадий Фаддеевич считал первейшим удовольствием. Будь с кошельком Чумашкина, сам бы парную дома заварганил. Чтобы, как зачесалось, в шесть секунд раскочегарить и с веником на полок - держите меня, кто смелый!
Чумашкин, он хоть и новорусский, а все одно - Чумашкин.
Посади субъекта свинофермы за стол... Вдобавок к парной в ванной, сделал из кухни бассейн. То есть плиту, мойку и остальные принадлежности домашнего очага - геть, а во всю освободившуюся ширину и длину водная гладь в добрый метр глубиной... На тот предмет, чтобы нырять из парной, как в прорубь.
Жить с водоемом над головой не мед, а прямо наоборот - деготь. Только сядешь вечерком чайку испить, обязательно мысль кляксой ляпнет: а что как потолок не выдержит купания ракообразно распаренных телес? Как обрушится вместе с "прорубью"? Как полетят в чашку мочалки и голые задницы?
С такими тараканами в мозгах не до чая! Бежит Геннадий Фаддеевич, чертыхаясь, в дальний угол квартиры, где не висит над головой дамокловый бассейн.
И вот, похоже, этому ихтиандру тесно на кухне нырять стало, расширяет акваторию на всю оставшуюся квартиру.
"Чтоб твой банк лопнул! Чтоб тебя налоговая за вымя взяла! - зверея, лепил проклятия Геннадий Фаддеевич. - Чтоб у тебя член на лбу вырос! Чтоб тебя черти забрали!"
Расхрабрившись, хотел даже постучать в потолок шваброй. Но передумал. И сосед может в суд подать, и жена спасибо не скажет.
К тому же показалось: сверлят в другой стороне.
"У проститутки что ли?"
Дом пользовался большим спросом среди денежных граждан. Когда-то, в 60-е годы, строился для медработников и учителей, а сейчас другие работники, как мухи на сладкое, норовили въехать. Геннадию Фаддеевичу не раз предлагали с крутой доплатой обменяться, но он держался.
Дом стоял в очень живо написанном природой и человеком месте. На бреге. Волны без устали катили мимо окон. Высунешься, а у тебя перед глазами не автобусы с троллейбусами или подштанники на веревке - речные просторы успокаивают нервы. Тут же рядом сквер вместо шума городского листвой шуршит. Тогда как до городского шума меньше чем раз плюнуть, центр в пяти минутах черепашьего хода.
Недавно за стеной проститутка поселилась. Геннадий Фаддеевич лицензию ей на профпригодность не подписывал и свечку не держал, но жена говорила:
"Проститутка, сразу видно. Нигде не работает, одевается, как из Парижа, мужиков разных водит, и пол в коридоре палкой не заставишь мыть. Проститутка, и к бабке не ходи".
Пол она однажды мыла. Геннадий Фаддеевич видел. Вышла на площадку, в одной руке двумя пальцами, как дохлую крысу за хвост, держит тряпку, в другой - чашка с водой. Плеснула на пол, бросила в лужицу тряпку, заелозила ногой.
Глаза бы отсохли на такое глядеть.
"Убила бы! - злилась жена Геннадия Фаддеевича. - Проститутка чертова".
Квартира эта всегда была, как говорила супруга, "слаба на передок". Раньше в ней Валька-парикмахерша "слабела". Но у той веселье с мужичками было образом жизни. На коммерческую основу не ставила. Отчего пришлось квартиру продать.
На днях Геннадий Фаддеевич к мусоропроводу с ведром идет, навстречу проститутка с подругой.
- Многое могу простить мужчине, - сказала в пространство, как бы в упор не видя соседа, - но если выносит на помойку ведро, ни за что с ним не лягу.
"Куда ты, мокрощелка, денешься, когда у меня будут деньги", мстительно подумал Геннадий Фаддеевич.
Но денег не было. Родное предприятие, чтоб ему провалиться, считай, год не платило наличкой. То макаронами выдадут, то крупорушкой. Не идти же к проститутке с крупорушкой...
"У нее, точно у нее гудит, - приложил Геннадий Фаддеевич ухо к стене. Но че бы она сверлила? У нее руки не на дрель заточены. Может, массажер какой?"
"Чтоб тебе замассироваться в доску! - пожелал Геннадий Фаддеевич. Чтоб у тебя критические дни сплошняком пошли! Чтоб тебя черти в свой гарем затащили!"
И, вспомнив сцену у мусоропровода, тихо выплыл в общественный коридор. Где подкрался к железной проституткиной двери и от всей души каблуком попинал ее. Грохот получился отменный.
Геннадий Фаддеевич не стал ждать реакции хозяйки двери или ее клиента, заскочил домой и нырнул под одеяло.
Источник бессонницы, вроде бы смолкший, вновь появился.
Тонким воем, настойчиво вгрызаясь в мозги, он выматывал душу. Как ни натягивал против него одеяло, как ни лез под подушку, сон не шел.