Страница 30 из 56
Боже, было уже неловко.
— Слушай, — сказала я. — Я просто испугалась до этого. Тебе не нужно оставаться. Я в порядке, правда.
Он склонил голову с тенью улыбки.
— Я остаюсь. Ты попросила. Я тут.
Я должна была возражать дальше. Но, хоть это было странно, я была рада, что он настоял.
— Отдохни, — сказал он. — Тебе ничто не навредит. Я не допущу. Ты ведь теперь это знаешь?
Конечно, я знала. И я старалась не радоваться его словам: «Тебе ничто не навредит. Я не допущу». Я могла пустить слюну, если не буду осторожной.
Но я не укрыла себя одеялами.
— И ты будешь просто стоять там?
Он посмотрел на кресло в углу, которое я прозвала Пинки. Оно было внизу, когда я была ребенком, но я уговорила родителей поднять жуткое розовое кресло, из уголка которого выпадал наполнитель, в мою комнату. Теперь Пинки было из миллиона красок и тканей, ведь годами подвергалось экспериментам.
Но, хоть кресло было хорошим, ему не стоило там спать. Он туда не поместится.
— Я пришел приглядеть, не спать, — сказал он, будто знал мои мысли.
— Ты не знаешь, как жутко это звучит, да? — спросила я, глядя, как он идет к креслу. Он двигался легко, шелково, так, чтобы минимально устать. Хоть он был рыжим, его смуглое мускулистое тело отвлекало. Я впервые видела его без рубашки с длинными рукавами или куртки, так что не могла отвести взгляд.
Это только добавляло напряжения в комнату. Я знала, что это было в моей голове, а он не ощущал этого, но мне хватало.
Он опустился на Пинки. Я была права. Он с трудом влез. Но не испытывал неудобств. Может, у него была способность приспосабливаться к любой ситуации, к любому креслу в жизни.
— Отдохни, — сказал он. Я невольно рассмеялась.
— А если папа зайдет сюда, он не выгонит тебя?
Он вскинул бровь, светлые глаза сияли.
— Твой отец так может?
— Он бил Декса раньше по лицу.
— Это меня не удивляет.
Я жевала губу, размышляя. Стоит выключить лампу, и миг закончится. Мне нравилось быть с Джеем в комнате, говорить с ним, как с нормальным парнем.
— Что ты будешь делать? — я сделала паузу. — Ты спишь?
— Мы это уже обсуждали, — сказал он. — Я сплю. Я делаю то же, что и люди, ведь, в какой — то степени, я человек.
Но то, как он это сказал, показало, что он не человек. Люди не уточняли бы вот так.
— Не все, — тихо сказала я.
— Что это было?
Я пыталась придумать что — то помягче, не такое неловкое.
— У тебя явно нет секса.
Слова взорвались в комнате. Я жалела, что открыла рот, но следила за его ответом.
Он нахмурился, подвинулся в кресле, мышцы выступили на бицепсах.
— С чего ты взяла?
Причины не было. Я хотела знать. Потому что он был в моей комнате, и мне стоило знать, насколько он был мужчиной. На всякий случай. Ради безопасности, клянусь.
— Ты не принимал обет?
Он тихо рассмеялся.
— Обет? Церемонии нет. Мы не клянемся. Мы просто… есть.
— Так правил нет?
— Есть, — осторожно сказал он. — И главное — не терять головы.
— Так у тебя есть секс или нет?
— А у тебя? — парировал он.
Вот он как.
— Не твое дело, — сухо сказала я.
— Тогда моя сексуальная жизнь — или ее отсутствие — тоже не твое дело. Это не важно для наших отношений.
— Невеселые отношения, — я знала, что перегибала, но что — то вызывало желание продолжать. Узнать, где границы. У меня была идея. — Но… ты ощущаешь? У тебя есть такие желания?
Он сглотнул и отвел взгляд, ему будто стало неловко. Ого, мне нравилось видеть его человечнее, а не идеальным бессмертным.
— У нас есть инстинкты, — сказал он, посмотрев на меня, и глаза пылали. — Некоторые больше похожи на звериные.
Теперь я сглотнула. Боже, я не знала, хотел ли он, чтобы это прозвучало так, но я вдруг обрадовалась, что он был в кресле. Я боялась его. Боялась себя. Этот взгляд, эти слова… все во мне пылало, он словно направил луч жара между моих ног.
Я была не в себе. Мне нельзя доверять.
— Спокойной ночи, Джей, — я потянулась к лампе.
— Спокойной ночи, принцесса, — сказал он низким голосом.
В комнате стало темно.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Я еще не видела, чтобы папа так суетился из — за ужина.
Прошла неделя с его предложения позвать Найтли. Конечно, они согласились, когда мы пошли спросить, появившись на их пороге.
Джейкоб ответил первым, и, пока Доун и Сейдж шли к двери, радуясь при виде нас, Джейкоб и Джей тоже получили приглашения.
Он неделю пробовал рецепты, купил новые приборы на кухню, достал старые наборы из фарфора и серебра. Или папа желал завести дружбу после смерти мамы, или он понимал, как важны такие соседи, которые понимали этот безумный мир.
Моя неделя, к счастью, была без событий. Джей провел ночь (и я проспала без снов, без резких пробуждений), и мы стали неразлучны. Я не знаю, было ли это из — за моих намеков, что я хочу его рядом (даже нуждаюсь в нем), или он ощущал необходимость защитить меня. Но, куда я шла, туда шел и он.
Конечно, я не возражала. Я привыкла быть с ним. Было приятно видеть его, и он заставлял меня смеяться над глупостями. Но было еще и нечто глубже, что я не могла назвать, не звуча как дура.
Он не проводил больше со мной ночь, как в тот раз, но мы сыграли в гольф (он победил меня). Он подвез меня в школу, чтобы я забрала вещи на стойке, и мы обсудили мою будущую карьеру. Мы даже перенесли мои вещи из старой спальни, превратив спальню Перри в большую гардеробную.
Шкаф не привлекал внимания. Раньше я почти ощущала в нем зло, но теперь он казался простым. Но я все еще не возвращалась, и я не хотела заходить в спальню одна.
Джей добавлял безопасность. Но я не хотела проверять, насколько хорошо он защищал.
— Ада, они будут тут с минуты на минуту! — закричал папа снизу.
Я несколько часов помогала ему на кухне (он решил запечь ягненка, когда Найтли сказали, что у них нет вегетарианцев). У меня было лишь несколько минут, чтобы привести себя в порядок перед «гостями».
— Сейчас буду! — завопила я из ванной, глядя на свое отражение со вздохом. Я много спала в последнее время — без кошмаров — и темные круги почти пропали, остатки я скрыла корректором. Но… было в моем лице что — то чужое. Я словно повзрослела за недели. Это не было плохо, особенно по словам Джея, но я заметила.
Я добавила розовый блеск для губ, понимая, что впервые за последнее время стараюсь накраситься (старая я была бы в ужасе), а потом прошла в комнату и быстро порылась в вещах, пытаясь отыскать что — то сексуальное, но не открытое. Я не пыталась поразить Джея сегодня, но… ладно. Частичка меня хотела показаться в другом свете. Не ученицей (хотя рыжий еще ничему меня не научил) и не девицей в беде. И не обычной девушкой восемнадцати лет.
Я хотела, чтобы он видел меня женщиной.
И я знала. Я знала, что это глупо, может, запрещено. Он не говорил этого прямо… и знаете, что? Нет. Я не собиралась о таком думать. У него были животные инстинкты, но он не говорил, что использует их на мне.
Даже жаль.
Я выбрала черное платье (в последнее время я напоминала Мортишу Адамс). Вырез был низким, и хоть моя грудь не была большой, ключицы смотрелись красиво, и тонкие лямки намекали на большее, но были уместны за семейным ужином. Я добавила пояс на талии и босоножки золотого цвета без каблуков. Я полюбовалась собой в зеркале. Я собрала волосы в прическу, что было редкостью, но не стала надевать украшения.
Я выглядела неплохо.
Готовь свое сердце, Джей — Джей Абрамс.
Я глубоко вдохнула и вышла из комнаты в коридор…
Скрип.
Паника пробежала по моей спине.
Дверь комнаты Перри медленно приоткрылась, пока я шла мимо.
Я шла дальше, по коже пробежали мурашки, я смотрела на дверь.
Скри — и–и — ип.
Она открылась чуть шире.
Я хотела списать это на ветер. Ветерок из окна. Но сегодня было влажно, и воздух был неподвижным, как мое тело сейчас.