Страница 67 из 121
Димка заметался по коридору как испуганная птичка в сетях, он вдруг понял, что просто не переживет, если его сейчас поймают - сердце не выдержит и разорвется.
Изо всех сил, удесятеренных отчаянием, Димка толкнул вторую дверь, кубарем влетел в укрытую полумраком комнату, споткнулся обо что-то и растянулся, уткнувшись носом в ковер, тут же вскочил, захлопнул дверь и только потом огляделся.
Настольная лампа под зеленым абажуром стояла на массивной, украшенной витиеватой резьбой тумбочке, она освещала только один угол комнаты - угол, в котором стояла столь же массивная и столь же вычурно украшенная, как и тумбочка, огромная кровать. На кровати, прислонясь к высоко поднятой подушке и накрывшись толстенным как пушистый сугроб пуховым одеялом сидел темноволосый и темноглазый мальчик - тот самый мальчик. В момент, когда Димка ворвался к нему, мальчик читал книгу, теперь книга выпала из его рук и упала на пол, сминая страницы.
В очередной раз Димке повезло. В отличие от него, стоявшего столбом и хлопающего глазами, мальчик соображал поразительно быстро. Удивление лишь мельком скользнуло по его лицу, уже через мгновение сменившись непонятной бурной радостью.
Мальчишка молнией выскользнул из кровати, схватил Димку за руку и поволок за собой.
Димка нацелился под кровать, но мальчик остановил его. Он откинул тяжелый край огромного пуховика и без лишних объяснений швырнул Димку к себе в постель. Сам забрался следом, прихватив с полу пострадавшую книгу и уткнулся в нее, как ни в чем не бывало, предварительно как следует пнув ногой Димку, чтобы тот не вздумал ерзать.
Дверь отворилась практически в тот же момент.
Мальчик лежал, согнув ноги в коленях, давая Димке тем самым необходимое жизненное пространство, в котором тот расположился как мог, обвившись кольцом вокруг ступней своего спасителя и постаравшись быть как можно более маленьким и плоским.
Под пуховиком было невыносимо жарко, и абсолютно нечем было дышать. Димка вспотел моментально - должно быть, скорее от страха, чем от жары - и при этом не переставал мелко трястись, очень надеясь, что трясется только изнутри, а не снаружи.
Когда он услышал шум открываемой двери, то перестал дышать.
Совсем.
В комнату мальчика зашли. И судя по всему зашедших было несколько.
- У тебя все в порядке? - услышал Димка прямо у себя над ухом.
- Да, - удивленно ответил мальчик, - А что-то случилось?
- Ты не слышал шум?
Мальчик шевельнулся - видимо пожал плечами.
- Слышал - из окна. А что случилось?
- А из коридора? Может быть кто-то пробегал мимо? Может быть даже заглянул к тебе?
Мальчик вздрогнул как будто от испуга и голос его прозвучал жалобно:
- А кто... там бегает?
Несколько пар ног глухо топали по толстому ковру, устилающему пол комнаты мальчика, грохали дверцы шкафа, промялся пуховик у самого димкиного лица, когда чья-то рука оперлась на него - кто-то заглядывал под кровать.
Димка уже не трясся, перед его глазами плавали черные мушки, звуки уплывали куда-то далеко, сменяясь все усиливающимся звоном, стало хорошо, тепло и не страшно. Совсем не страшно, как будто все, что происходило в тот момент в комнате, ни мало его не касалось...
Глоток свежего сладкого воздуха.
Невыразимо приятный холод на лице и - уже не столь приятные - довольно увесистые пощечины.
- Ну, ты чего... - пробормотал Димка, морщась, жмурясь и выныривая, как из омута, из тошнотворной маслянистой темноты.
- Шепотом говори! - яростно прошипел мальчик.
- Хорошо, - прошептал Димка по-немецки, и добавил проникновенно, Спасибо тебе!
- Не за что!
Димка выбрался из душных объятий пуховика, подошел к наглухо запертому окну, глянул мельком за занавеску, ударился взглядом в непроглядную тьму, в свое кривое, дрожащее отражение с совершенно безумными глазами.
- Не выглядывай, - попросил мальчик.
- Да... извини... Я только хотел посмотреть смогу ли протиснуться сквозь решетку.
- Не сможешь, - покачал головой мальчик, - Да и не нужно этого... Ты здорово по-немецки говоришь, только акцент дурацкий. Откуда ты?
- Из СССР.
- А-а. А я думал - ты поляк. Думал, у них там поляки одни...
- Нет. Там еще девчонка одна - тоже из СССР. А одна вообще из Франции. И чех есть. А поляков всего двое.
Мальчик удивленно хмыкнул.
- Целый интернационал! А первые две девчонки - польки были... Тебя как зовут-то?
- Дима.
- А меня Михель... Хотя на самом деле Мойше.
- Мойше?! - изумился Димка, - Еврей?!
Мальчик кивнул.
- Наполовину. У меня папа еврей... был. А мама - немка. Тоже была... А вообще мне кажется, что она на самом деле не моя мама...
Димка не нашелся, что ответить. Слишком растерялся от такого странного признания. И Мойше не спешил продолжать, сидел на краешке кровати, вцепившись пальцами в пуховик, смотрел в пол - сосредоточенно и хмуро.
- Как это? - пробормотал Димка, наконец, - Я не понял! Папа - не папа, мама - не мама. Что ты здесь делаешь? Что вообще происходит?
Мойше поднял на него глаза, посмотрел долго и пристально. Удивительные глаза были у этого, с виду совершенно благополучного мальчика, спящего в теплой постели, читающего на ночь книжки - еврейского ребенка, пользующегося невероятными привилегиями в набитом эсэсовцами замке! запутанного, испуганного, очень одинокого маленького человечка. Беспомощного...
- И как тебе удалось сбежать? - вдруг удивился он, - Я думал все время, как отвлечь охранников, как открыть дверь, как вывести вас всех... Я нашел тайное место в развалинах и натаскал туда консервов... Там ты сможешь просидеть несколько дней, никуда не выходя, а потом...
Мойше замолчал, поморщился и потер ладошкой лоб.
- Что-то будет...
- Что здесь происходит? - снова спросил Димка.
- Сам не знаю, - вздохнул Мойше, - Никто мне ничего не рассказывает. Сижу в этой комнате, иногда дед разрешает мне выйти погулять в сад... разрешал. Уже несколько дней творится что-то странное. Прогулки запретили и вообще из комнаты выходить... а самое главное, мама перестала заходить ко мне... Я думаю, ее уже больше нет... мамы... Уж очень странно все о ней говорят... Расспрашивают...
Димка почувствовал, как холодок пробежал по коже, как снова болезненно сжалось в комочек то, что пребывало в приятной расслабленности вот уже несколько минут.