Гвардии Рон

— Стоять здесь, не двигаться, не чесаться и... не дай Император! Не переговариваться! — на фразе «не дай Император», он выпучил глаза и сделал страшное лицо. — Стоять как статуя Себастьяна Тора в храме! Прямо! Ровно! Неподвижно! Шевельнётесь, или... не дай Император! Заговорите! Сгною...

Рон ожидал, что сержант сейчас уйдёт, чтобы посидеть в специально отведенном месте для отдыха, но сержант продолжал стоять перед ними, внимательно наблюдая.

Десантная баржа плавно взлетела, что проявилось во внезапно появившемся легком давлении. Затем давление изменило свой вектор, что свидетельствовало о том, что подъем завершен.

Рон правила игры принял. Армии, хоть через сорок тысяч лет, остаются одинаковыми. Сейчас происходит моральный прессинг. Сержант следит за ними, чтобы сразу «выписать любимчиков», если Рон верно понимал происходящее. Оступившийся получит максимум неприятных ощущений, чтобы остальные поняли, что сержант Паст не шутит шутки.

Рон отвык от этих многочасовых неподвижных стояний в строю, поэтому примерно через час начали ныть ноги. На капральских курсах ему было тяжелее, когда они иногда просто часами ждали прибытия генерала, командира части, заместителя министра обороны и прочих важных шишек, которые прибывали лично проконтролировать подготовку экипажей для безумно дорогих даже для Великобритании танков.

Когда с момента построения прошло полтора часа, один из новобранцев не выдержал и задёргал левой ногой.

— Ага... — удовлетворённо произнес сержант. — Новобранец, выйти из строя!

Вперёд вышел тощий парень, на котором форма висела как на вешалке. Он встал перед сержантом и опустил взгляд на свои ботинки.

— Назовись, кусок дерьма! — внезапно заорал на него сержант. — Суки, запомните! вышел из строя, сделал три строевых шага, отдал честь и заорал: «Рядовой Милес Инепта по вашему приказанию прибыл!» Ну?!

Рон отметил про себя, что сержант знает как минимум два слова на высоком готике. «Милес Инепта» на латыни значит «Тупой солдат».

Кандидат в «любимчики» неумело выполнил воинское приветствие, вытянулся по струнке и заорал:

— Рядовой Джонас Фазер по вашему приказанию прибыл!

— Хорошо. — кивнул сержант. — Упал на пол и начал отжиматься! Приступай!

Фазер упал на пол и выполнил ровно три грамотных, образцовых отжимания. Остальные пять пошли как попало. На девятом отжимании Фазер упал лицом в грязный пол.

— Кого мне прислали?! — заорал, глядя на это, сержант. — Как ты, сука такая, прошел медкомиссию?! Да мне тебя проще вышвырнуть в шлюз, чем позволять тратить государственные ресурсы на твой откорм! Встать! Отряхни казённую форму, ублюдок! Я запомнил тебя, рядовой Джонас Фазер! Встать в строй! Опаньки, а кто это у нас улыбается лучезарно? Голубушка, выйди-ка из строя.

Вперёд вышла девушка лет двадцати пяти. Волосы её были заплетены в косички, а левый бок причёски был выбрит наголо. На лице у неё до обращения сержанта была ухмылка, Рон это видел, так как стоял на одну шеренгу позади неё и на ряд правее. Сейчас её лицо приняло постное выражение.

— Упасть. Отжаться сорок раз. — приказал сержант Паст.

— Но я же не шевелилась! — возмущенно воскликнула девушка.

— Годы идут, а новобранцы всё такие же тупые! — с довольной улыбкой произнес солдат сержант. — Хоть какая-то стабильность... А ГОВОРИТЬ ТЕБЕ КТО РАЗРЕШАЛ? И КТО, СУКА, БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЯТЬСЯ ПО ФОРМЕ?! Восемьдесят отжиманий, голубушка. Х№ли стоишь?! Где представление по форме? Сто двадцать отжиманий!

— Рядовая Суртина Май по вашему приказанию прибыла! — опомнилась девушка.

— Запомните, недоноски! — сержант обвёл «построение» взглядом. — На пол гвардия не делится, кадианская гвардия — особенно! Будете жрать одно и то же, спать на одном и том же, бегать и страдать ровно столько же, как и все остальные! Срать и ссать только будете в разных местах! И мыться! Замечу хоть один романтический взгляд от одной тупой твари к другой, затрахаю так, что вы о совокуплении забудете на всю свою оставшуюся короткую жизнь! Дрочить не запрещено, но и не разрешено! Хотя... Узнаете у своих старших товарищей! Х№ли замерла, сука?! Продолжать отжиматься!

Рон стоял неподвижно, предаваясь размышлениям.

О магии лучше забыть.

«Мало того, что объявят еретиком, мутантом и содомитом, ещё и убьют!»

Вообще забыть.

«Это ещё хорошо, если просто пристрелят!»

Пользоваться только в крайнем случае, да и то с оглядкой. Если данные Варлама верны, то корабли Имперского флота просто гигантские. Линейные корабли класса «Апокалипсис» достигают длины в пять миль, или, как принято считать в Империуме, восемь километров. Рон и раньше считал, что метрическая система удобнее и понятнее, чем имперская, и время показало, что он прав. Тем более, в магловской Великобритании от имперской системы отказались довольно давно, это маги держались за неё до последнего...

Так вот, линкоры тут умопомрачительные, но и остальные типы кораблей не являлись прогулочными яхтами. Есть линейные или тяжелые крейсеры, которые в длину достигают шести километров, есть просто крейсеры, не сильно уступающие им, есть легкие крейсеры, которые тянутся в длину на три-четыре километра и ещё великое множество более мелких кораблей и катеров, которые тоже не отличаются крошечными размерами.

Боковой люк открылся.

— Добро пожаловать, призывники, на «Доблесть Махарии» крейсер класса «Лунный»! — приветствовал их вошедший в отсек офицер, тот самый, жизнерадостный. — Сержант Паст уже объяснил вам, какие у нас порядки? Сержант, ведите призывников в казармы.

Вместе со всеми, Рон преодолел около двух километров пути по посадочному ангару, сквозь мрачные полутёмные пространства из тёмного металла, мимо создающих гнетущую атмосферу статуй неизвестных Рону личностей, скрипящих металлом технические сервиторы, парящих над рабочим пространством серво-черепов, вызвавших у Рона чувство напряженности, а также снующих повсюду живых работников, занимающихся кантовкой поступивших с планеты грузов.

— Здесь вы и будете жить, дорогие мои! — до омерзения жизнерадостным голосом и с лучезарной улыбкой на лице сообщил им офицер. Затем на миг его лицо тронула гримаса искреннего расстройства. — Ой, кажется я не представился! Лейтенант Аурелиус Йеллофф, прошу любить и жаловать! Мы с вами всеми потом перезнакомимся, я обещаю вам, ваши жизни в Имперской Гвардии будут незабываемы! Сержант Паст! Распределить призывников по жилым отсекам!

— Первый ряд, занять отсек четырнадцать! Второй ряд, занять отсек пятнадцать! Третий ряд, занять отсек шестнадцать! — раздал команды сержант Паст. — Живо! Сейчас доставят ваши пожитки, рассовать по тумбочкам! Ротный унтеркомендант выдаст вам ключи! Беременные гроксы, быстрее!

Рон вошел в пятнадцатый отсек, представляющий собой вытянутое помещение, в стены которого были вмонтированы кровати. У каждой кровати было по одной табуретке и тумбочке. Рон выбрал тринадцатую кровать, у которой и встал по стойке смирно. Многие последовали его примеру, тем самым создав некое подобие порядка.

— Маркус, неужели тебе опять поручили возиться с мертвецами? — в казарму въехала колёсная платформа с мускулистым мужиком в тапочках, форменных штанах и форменной футболке.

— Это ротный унтеркомендант Грант Овул, любить и жаловать его не обязательно, но приказы исполнять! — представил посетителя сержант Паст, затем повернулся к нему. — Раздай ублюдкам их личные номерки и пожитки, дальше ты знаешь.

— Будет сделано, сержант Паст! — вскочив с сидения, козырнул унтеркомендант.

Видимо, он по тону понял, что сейчас не лучшее время для проявления неуставной манеры беседы.

Молча достав из поясного ранца связку ключей, он лично в руки раздал ключи от шкафчиков.

— В гвардии нет слова «украли»... — говорил он, выдавая ключи. — Есть только «профракал»... Поэтому держите свои пожитки за замками, благо, если закрыть эту тумбочку, то открыть её можно только с помощью хот-шот лазгана! Я не хочу клеймить вас ворами, но если что-то пропадёт, искать никто не будет. Сейчас вы выстраиваетесь в колонну к корме моей Бетти, я буду выдавать вам снаряжение, как только раздам ключики.