Страница 54 из 70
От Стаса это не укрылось.
— Морозит? — спросил он, перебираясь ближе ко мне.
Оперся на спинку кровати, притянул меня к себе и обнял, позволяя устроиться на своей груди. Даже сквозь толстый пушистый плед я чувствовала его тепло и еще — как сильно и часто бьется его сердце, отдаваясь ритмом в моих костях.
Я рассказывала про маму, про то, как я поступала в институт вопреки ее воле, как унижалась перед дядей ради денег, как было сложно в первые пару месяцев работать и учиться — я спала даже стоя в метро, было бы к чему прислониться. Как поняла, что не потяну, сойду с ума, если не буду отдыхать хотя бы иногда — и тогда появились наши тусовки с Инночкой. Как начала терять мотивацию, просто устав, что все цели слишком далеки. И тогда появился Артем, любовь к которому давала мне силы жить и вообще просыпаться по утрам.
Грела пальцы о кружку с ромашковым чаем, чувствуя, как потихоньку расслабляется что-то внутри и натянутые как корабельные канаты нервы провисают усталыми бельевыми веревками.
— Лучше? — спросил Стас, когда чай и рассказ закончились. Он забрал чашку из моих рук и отставил ее на прикроватный столик.
— Угу… — пробормотала я, стесняясь признаться, что от его близости мне и уютно, и волнительно, и страшно, и хочется плакать.
— Так вот. Я все понял про твою ситуацию. Кроме одного… — его горячее дыхание щекотало висок, и у меня почему-то начала кружиться голова. — Чего же ты хочешь? Вот в идеале?
— Я боюсь… — вздохнула я еле слышно, пряча нос под краем пледа.
— Я понял, что боишься, — терпеливо сказал Стас. — А хочешь чего? Чтобы ребенок был? Чтобы не было? Замуж? Свободы?
Думать было сложно, но я старалась. Внутри, в такт биению сердца Стаса, что-то ритмично подрагивало, сжимаясь и разжимаясь. Словно предчувствие будущего сердцебиения малыша.
— Не знаю. Правда. Я боюсь вообще всех вариантов, — я прислонилась щекой к мужской руке, тайком наслаждаясь ее твердостью и скрытой силой. — Даже таблетку боюсь. Знаешь, чего я про нее начиталась…
Я хотела рассказать, может быть, даже пошутить о том, как вредно читать медицинскую энциклопедию, и уж я-то имею полное право найти у себя даже родильную горячку, но горло вдруг перехватило спазмом, и я заплакала, не в силах больше притворяться, что я могу выносить эту внезапно накрывшую меня беду.
— Пусть просто все обойдется. Само собой. И я больше никогда-никогда ни с кем не буду трахаться, честное слово!
Стас тихо фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся, крепче сжимая меня в объятиях:
— Ты как маленький ребенок — «никогда не буду влюбляться, это глупо!»
— И влюбляться тоже, — я потерлась щекой о плед, стирая слезы. — Знаешь, Артем говорил, что…
Он не дал мне закончить.
Раздраженно рыкнул:
— Артем, Артем, Артем… как я задолбался слушать про твоего Артема!
— Стас… — растерянно выдохнула я.
— Так-то лучше! — он скользнул пальцами в мои волосы, потянул их,
запрокидывая голову, и прижался ртом к моим мокрым и соленым от слез губам.
58. Ночь
Стас скользнул пальцами по моему лицу, стирая дорожки слез и прислонился виском к виску. Шепнул:
— Все, забудь про него. Все кончилось.
— Ты же сам мне помогал, — бессильно возмутилась я.
— Ты загадала желание. Теперь убедилась, что он не то, что тебе было надо?
— Убедилась…
— Вот и все.
Он отстранился, укладывая мою голову на сгиб локтя, как будто я младенец. Усмехнулся беззвучно, проводя пальцами по волосам. И снова откинулся на спинку кровати, словно ничего и не было.
Только сердце в его груди стучало так же быстро и сильно. И вдохи и выдохи он делал рвано и быстро. Так, словно ему не хватало кислорода. Словно он забывал вовремя дышать, как я недавно.
Я потянулась к нему сама.
Приподнялась, цепляясь пальцами за футболку и жалея, что у меня нет таких удобных когтей, как у кошек. Вонзить их так глубоко, чтобы вырвать можно было только с куском плоти. Облизнула соль со своих губ и прижалась к его губам, скользнула кончиком языка… Но он не ответил. Позволил мне целовать, но сам не отзывался. Я поняла это не сразу — понадобилось несколько секунд, в течение которых я только воображала себе его горячее дыхание.
Разве что напряглись держащие меня руки.
Я отшатнулась, смутившись.
— Прости… — пробормотала, прикрывая глаза.
Это для меня между домом Артема и домом Стаса сменилась эпоха.
Это я умерла в ночной пустоте, глядя в асфальт и воскресла кем-то другим.
Это моя кожа стряхнула с себя все чешуйки, которые только соприкасались с другим мужчиной и полностью обновилась.
— Что? — переспросил он, и даже по голосу было слышно, что он хмурится.
Для него я женщина, которая пришла из постели другого.
Чужая женщина — из тех, с которыми он не спит.
— Наверное, тебе неприятно…
— Что за чушь? — удивился Стас.
Я почувствовала, как в глубине тела вновь рождается холодная влажная дрожь, словно я закутана не в плед и самые теплые в мире руки, а в вымоченную в северном океане парусину. Она мешает движениям, но я все равно выпутываюсь, суетливо дергаюсь, чтобы выбраться наружу, выпасть из уютной колыбели, которую я не заслужила.
— Конечно, я не должна приставать к тебе, ты же явно показал, что… я зря это делаю, прости!
— Ярина… — угрожающе проговорил Стас, одним небрежным движением плеча стряхивая меня обратно в нагретую норку в своих руках. — Не провоцируй меня.
— На что?
Я свернулась калачиком, защищая — или согревая? — живот, где снова пульсировало мое и не мое сердце. Снова почувствовала влагу на губах.
И одиночество.
С чего я вдруг решила, что нужна ему? Сама по себе, не как бедный мокрый котенок, свалившийся на голову.
— На это.
Стас наклонился и снова поцеловал меня. Горячо. Жадно. Жарко. Вливая со своим рваным дыханием что-то горячее и сладкое, согревающее меня изнутри. И еще пьянящее, потому что меня вдруг повело как от глотка алкоголя на голодный желудок.
Обреченная пустота внутри расползалась клоками от разливающегося тепла.
Мне хотелось — как же мне хотелось его!
Быть с ним.
Но…
— Стас…
— Вот так. Будешь теперь произность только мое имя, ясно?
Его голос был строгим, почти злым, но именно это почему-то успокаивало меня намного лучше нежного мурлыканья. Похоже, кнут всегда казался честнее пряника.
— Но я же могу быть… — вдох. — Беременна… от… — запнулась, чтобы не произнести имени. — От него. Я же только что… — снова вдох. — Была с ним. Ты же…
И мое дыхание опять сорвалось на всхипы.
— Я не комплексую, что меня будут с кем-то сравнивать, если ты об этом, — усмехнулся Стас. — И не считаю тебя каким-то неодушевленным предметом, который может быть испачкан кем-то другим. Просто сейчас тебе нужнее сон, чем то, что я хочу…
«А что ты хочешь?» — мысленно спросила я, глядя в темное серебро глаз.
Медленная улыбка на его лице, туман, заполнивший серым маревом взгляд, слегка подрагивающие подо мной мышцы рассказали мне — что.
59. Выбор Стаса
Проснулась утром я от того, что стало слишком жарко. Как была: всклокоченная, мрачная, одетая и завернутая в два пледа. Неудивительно, что я почти сварилась — в комнате было жарко, сквозь полупрозрачные занавески лилось рассеянное, но горячее солнце.
На прикроватном столике лежал мой телефон, под ним стоял рюкзак и еще я была одна.
Ну как — одна.
В компании пяти кошек, которые облежали меня со всех сторон. Чтобы не замерзла, видимо.
Нет, вру, шести кошек. Еще одна смотрела на меня с соседней подушки.
Семи — когда я случайно двинула ногой, выпрастывая ее из жаркого плена, в нее незамедлительно вкогтилась мелкая зеленоглазая дрянь, которая терпеливо лежала в засаде все утро. А может даже и ночь.
Я опрокинулась на спину, счастливо улыбаясь. Наверное, я бы хотела просыпаться так каждое утро. Только чтобы меня кто-нибудь еще целовал.