Солнечная кошка

Стас снял зеленую куртку, оставшись в тонкой меланжевой футболке, которая туго обтягивала его тело, обрисовывая под тканью широкие грудные мышцы и плоский живот.

Я понимала, что пялюсь на него как-то совсем неприлично, но все равно не могла не вспоминать недавнее утро, когда мои пальцы путались в завитках у него на груди, а его живот напрягался от прикосновений моих губ.

Сглотнув, я отвернулась.

Вообще-то у меня свой мужчина есть. С кубиками мышц и сильными руками. Его и надо вспоминать в такие моменты!

— Ну что еще? — Стас подошел ко мне. Я жмурила глаза, глядя снизу вверх на его фигуру, загородившую мне солнце. — Хотите еще сэндвичей? Пирогов? Ежевики? — особенно коварно ему удалось последнее предложение.

— Шиншиллу! — выпалила я, садясь. — И хомяка!

— В смысле — запеченых? — поднял он бровь. — Мадам знает толк в извращенных желаниях.

Ой, кто бы говорил!

— Ты в прошлый раз обещал познакомить с Аврелием. Ну и остальными, кто не кошки.

Стас протянул мне руку:

— Ну пойдем, познакомлю. Кстати… — он с легкостью поднял меня, обхватив пальцами запястье. — У меня есть бассейн, можете искупаться. Жара.

— Купальника нет! — я поддернула короткий подол сарафана.

— Ну что ж ты! — цокнул языком Стас. — На интервью со звездами надо приезжать подготовленной.

— Да как-то не привыкла к людям, у которых дома бассейн!

— Зря… к хорошему вообще полезно привыкать. В следующий раз не забудь. Идем!

Я оглянулась — Пашка продолжал возиться с камерой, подключая ее к ноутбуку, кажется, решив смонтировать передачу прямо сейчас. Ну ладно, шиншилла нам не в тему, одна схожу. И плавок у него тоже наверняка нет, бассейн предлагать не буду.

Стоило нам зайти под широкий навес террасы, как моментально откуда-то нарисовалось штук пять кошек, которые закружились, отираясь о ноги Стаса, оплели его хвостами и поприветствовали его на разные голоса.

— Жарко им во дворе, — пояснил он. — Поэтому вся любовь только в удобном режиме, где попрохладнее. И только после обеда.

Возможно, один обед у кошек уже был, но когда они отказывались от второго? С террасы мы вошли в просторный холл, и любвеобильное котостадо, разросшееся по пути до десятка штук, так дружно ломанулось в светлую арку, ведущую в правую часть дома, что сразу стало ясно, где тут кухня.

— Пойдем… — тяжело вздохнул Стас. — Надо ритуально насыпать им горсточку свежего корма, иначе они будут голодать и лишаться до вечера. А ночью обгрызут мне лицо.

В просторной светлой кухне он зачерпнул совочком из мешка с сухим кормом и вытряхнул понемножку в каждую из десятка мисок, что стояли под окном. И ловко выхватил из ломанувшейся туда пушистой лавины толстого одноглазого кота в рыжую полоску.

— Джонни не положено, он у нас на диете, — пояснил он. — Ест по часам и только свой специальный корм.

По лицу Джонни и по интонациям его возмущенного мява было слышно, что он думает обо всяких этих тиранах, которые зажимают едулечку истощенному котику, который не ел никогда в мире!

— Где же Аврелий? — огляделась я. — Где тот героический кот, что спас тебя от вегетарианской ереси?

— Найди самого наглого, — предложил Стас.

Я огляделась.

Часть разноцветных кошек настойчиво тыкала лапками в миски: «Официант, повторите!»

Другая часть презрительно дернув хвостами, умотала в глубину дома.

Выпущенный на свободу Джонни по очереди обходил своих собратьев и нюхал их морды: «Ты ел? Ел? Ел?!»

А потом я заметила тяжелое кресло из светлого дерева с резьбой на спинке. Оно стояло в углу у окна — так, что и до стола было недалеко тянуться, и любоваться на заросли сирени на заднем дворе удобно. На нем лежала большая подушка, на которой вытянулся во всю длину мохнатый сибирский кот.

Он спал и в пиршестве не участвовал.

Кажется, за все все время, пока тут была тусовка и многоголосое пение, он ни разу не шевельнул даже ухом.

— Твое кресло? — спросила я у Стаса.

— Уже нет, — коротко ответил он.

Открыл кухонный шкафчик, достал оттуда керамическую миску, а из холодильника — пакетик с кормом. Разумеется, собственного производства. Открыл, выдавил в миску и поставил прямо под нос Аврелию — а это, разумеется, был он. Тот приоткрыл один глаз, лениво зевнул и приподнял голову, аккуратно пробуя кусочек мяса с края. Вел он себя так, будто делает большое одолжение, что соглашается продегустировать эту вашу еду.

Но стоило вечно голодному Джонни сунуться к миске мордой, как тот молниеносно схлопотал тяжелой лапой прямо по носу.

Старость старостью, а свое этот кошачий патриарх умеет защищать.

— Жертвы великим богам принесены! — провозгласил Стас торжественно. — А теперь пошли в спальню.

43. Шиншилла, хомяк и что случилось в спальне

— Я уж думала, ты никогда не попросишь! — томно выдохнула я, подходя и повисая на шее у Стаса.

Он правда рассчитывал меня поймать?

Не знаю, как так получилось, но я опять была без лифчика. Не буду же я надевать его под такой открытый сарафан.

Мне показалось, или кто-то нервно сглотнул, совсем как я недавно?

— У меня там… — его ладонь машинально легла мне на талию, голос стал ниже на несколько тонов.

— Шиншилла, да, — кивнула я. — А хомяк где?

— В морозилке… — смущенно ответил Стас.

— Что?!

— Сдох хомяк, прости, не дождался тебя.

— Боже… — я прижала ладони к щекам и сделала шаг от него. — Почему в морозилке-то?

— Надо же похоронить по-человечески, а у меня дела были, — Стас кивнул на узкую дверь напротив входа. — В кладовке стоит, промышленная. Хочешь посмотреть?

— На труп хомяка? Ты умеешь поразить девушку!

— Всем девушкам для поражения нужно разное. Кому-то достаточно шампанского на борту яхты в Ницце, кому-то дать порулить вертолетом.

— А мне подойдет дохлый хомяк… — отозвалась я ему в тон.

— Ну, так ты сама не слишком стремишься к стандартности и предсказуемости, — Стас пожал плечами, склонив голову и пряча улыбку.

— Что нужно делать, чтобы меня поражали шампанским в вертолете? Может быть, еще не все потеряно? — в отчаянии спросила я.

— Не скажу, — мотнул головой Стас. — Зачем портить такую редкую девушку.

— И так всю жизнь… — вздохнула я. — Никакой Ниццы, одни дохлые хомяки. Давай скорее шиншиллу, пока она тоже не отвправилась в края, где хрустящие салатные листья никогда не кончаются.

Шиншилла по имени Шуша жила, конечно, не в спальне, а в маленькой гостиной рядом с ней, куда строго не допускалась ни одна кошка.

Ну как — строго…

Если на ручках и в присутствии Стаса — то можно. Ненадолго. И если делать вид, что эта большая серая мышь тебя нисколечко не интересует.

Но я не смогла сдержать смеха, когда шебутная абиссинка, которую я помнила еще по первому визиту, оглядывалась на нас, убеждалась, что мы не смотрим, и делала молниеносный бросок к клетке. Однако стоило Стасу повернуться, как она так же мгновенно прыгала обратно и принимала равнодушный вид. Какая шиншилла? У вас тут и шиншилла есть? Нет, совсем неинтересно.

— Не сожрет? — обеспокоилась я, когда она снова метнулась туда-сюда.

— Да нет, Лиска не злая. И не голодная. Просто очень любопытная, как все кошки.

Я в этот момент как раз проходила мимо приоткрытой двери в спальню и косилась туда, изо всех сил делая вид, что просто случайно бросила взгляд.

Обернулась — да, Стас смотрел на меня. И очень хитро.

— Мало ли, может, у тебя в спальне игуана. Геккон же есть… где-то? Где у тебя геккон?

Прозвучало прямо неприлично. Покажи мне своего большого геккона, малыш…

Или это меня близость спальни заводит?

— В кабинете. Мы там с ним отлично уживаемся. Он молчит — и я молчу. Да заходи, если тебе интересно, что ты как не кошка, — хмыкнул Стас, распахивая дверь.

Он остался рядом со мной. Достаточно близко, чтобы я чувствовала, как от его взгляда встают дыбом невидимые волоски на коже.