Страница 106 из 107
Что должен чувствовать человек, всерьез задумавшись о смерти? Не знаю... Я не чувствовала ничего, кроме усталости. Последние недели сильно вымотали меня, хотелось просто исчезнуть.
Задумавшись, всерьез представила, что сегодня последний день моей жизни. Что я хочу сделать в свой последний день? Есть ли что-то, чего я не успела?
Я невольно вспомнила свое детство. Оно было счастливым, даже очень, ровно до того момента, как пропала мама. Мне было восемь, мы шумно отпраздновали мой день рождения, а на следующий день она исчезла. Словно испарилась… Осознание ее исчезновения пришло где-то через полгода – дольше отец просто не мог скрывать от меня ее отсутствие и появление в его жизни ее замен. Маму так и не нашли, и еще через год отец женился, а позже появилась Элька, моя сестра. Не скажу, что я была от этого в восторге, но появление нового члена семьи вытянуло меня из той моральной трясины, в которой я оказалась после маминого исчезновения. Можно ли считать попытку найти маму незавершенным делом? Наверное, нет. Вряд ли я смогу тут что-либо сделать. За годы я как-то странно успела смириться с этим.
Мое замужество? Оно позволило моей семье сохранить миллионы, и если моя смерть и могла бы как-то повлиять на благополучие моей семьи, то это уже произошло почти год назад. Так что тут я тоже не игрок.
Друзья? Их много, но все они остались там, за гранью моста. Опять же, без малого год назад.
Так что, как ни крути, но если у меня и есть незавершенные дела, то все они здесь…
Договор источника? Если моя смерть вернет этой планете силу, то можно считать, что я досрочно выполню свой договор. Магов к присяге я привела. Надеюсь, Альберт с Одуэлом догадаются пристроить их служителями в храме, выставить подставную жрицу и переделать ритуал благословения. Уж на это-то их воображения должно хватить, чай не дети малые.
Альберт?.. … … Наверное, это единственное мое незавершенное дело. Но лучше причинить боль один раз, чем заставлять мучиться человека годами и сожалеть о своем решении. Ненавижу, когда сожалеют о том, что сделали. И уж тем более не хочу почувствовать себя через несколько лет обманутой или виноватой. Хватит, один раз уже обманулась.
Чем больше я думала о своем отношении к Альберту и принятом решении, тем больше я понимала – я должна объяснить ему причины своего поступка. Не хочу, чтобы он хоть в чем-то чувствовал себя виноватым. Это мое решение… и только мое.
– Веста, – позвала я ведьму, спящую, прислонившись к дереву, – что нужно тебе для второго повторения пророчества?
На скале Уялун.
Яна сидела на большом плоском камне, повернув лицо к раскинувшейся далеко внизу зеленой долине. Форма камня, его иссиня-темный цвет и множество высеченных древних надписей свидетельствовало о том, что это алтарь первозданной силы, он был утерян много веков назад, и его существование стало легендой.
Девушка повернула голову, ее спина была полностью открыта.
– Я не помню, как сделала эту татуировку. Просто однажды проснулась после очередной пьянки в салоне тату. Знаешь, что там написано? – грустно улыбнувшись, спросила Яна, и Альберт замер на полпути. – Это мои слова Богу:
Когда даешь нам крест, ты искушаешь,
ты ищешь слабость, ждешь мольбы,
и боль твоя не очищает, сжигая все внутри.
Ты учишь вере, убивая,
ломая крылья вставшим на твоем пути.
Ты даришь, тут же отнимая,
надеждой манишь, зная, что нет назад пути.
Яна опустила голову, Альберт боялся пошевелиться, а она через время продолжила.
– Я забеременела почти сразу после свадьбы. Была на третьем месяце, когда после очередных побоев от моего законного мужа у меня случился выкидыш. Меня отвезли в больницу, и там в полуобморочном состоянии я услышала, как он договаривается о том, чтобы стерилизовать меня. Я просила, умоляла, но все напрасно. Ему не нужны были лишние проблемы от меня… Ни ему, ни Богу… С тех пор я не верю в Бога, не верю в чудеса и не верю в любовь.
В один прыжок Альберт перескочил через алтарь и с силой рванул Яну к себе.
– Я не оставлю тебя, слышишь, – горячо прошептал он ей на ухо, – мне все равно, я никогда не оставлю тебя.
– Слишком поздно, – также шепотом ответила она ему. – Мои крылья сломаны, и я давно уже лечу в пропасть… прости, я люблю тебя, но не хочу тянуть за собой, – затем, вскинув голову, крикнула, – Я готова!
Альберт видел, как от скалы отделилась тень и начала приближаться. Время словно замерло, и он с ужасом осознал, что не может пошевелиться. Тень меж тем приняла очертания Весты и заговорила:
– Когда ангел положит на алтарь в жертву свое сердце и добровольно вернется к зверю, убившему его, древняя сила пробудится от сна, наполнив собою жизнь.
– Вот и все, – улыбнулась сквозь слезы Яна. – Прощай… и живи.
Медленно, словно во сне, она стала растворяться, превращаясь в легкую дымку, которую тут же поглотил камень древнего алтаря.
Где-то очень высоко.
– Лови! – закричала Атропос, видя, как стремительно развязывается узел, и ноготь Лахесис падает на землю.
В последний момент Клото поймала концы нити, не давая ей окончательно разорваться. Сестры облегченно выдохнули.
– Ну и что теперь делать? – озадаченно спросила Клото, держа нить. – Я же не могу все время так сидеть.