Ключ Берсена

— А ты, говоришь, была там, когда мэтра нашли?

Я едва удержалась от смешка. Об этом я, разумеется, сама упомянула, хоть и без всяких подробностей. Но за время обеда Лика успела разузнать всё, что только говорили о случившемся в Академии. В искусстве собирания сплетен и слухов потягаться с ней могла разве что Розалин, да и то исключительно благодаря более богатому опыту и обширным связям. Порой мне даже думалось, это Лике, а не мне надо в следователи идти.

— Была, — подтвердила я. — Я и половина нашей группы.

— Слушай, — серьёзно сказала Лика, чуть подаваясь вперёд, — вас ведь наверняка будут опрашивать. Намекни этому следователю, что я могу кое-что интересное рассказать.

Совершенно точно, я хронически её недооцениваю. Вот буквально только что решила, что Лике не додуматься до подобного, и нате вам пожалуйста. Вполне себе додумалась. Не совсем так же, как я, зато мигом сообразила, как можно получить с этого свою выгоду.

— Намекну, — пообещала я. — Обязательно.

— Спасибо, — улыбнулась мне Лика и тут же потянулась к тумбочке за косметичкой.

До самого ужина нас никто не беспокоил. Я зубрила защитные матрицы, Лика наводила красоту. А потом мы вместе разбирались в тонкостях алхимических преобразований. Оказалось, что Лика понимает в этом немногим больше моего, но вдвоём оно всё равно оказалось как-то доходчивей.

Сопровождать нас в столовую явилась мэтресса Ваймет, до сих пор бледная и заметно перепуганная. Словом, вид у неё был такой, что соваться с вопросами я не решилась, предпочла подождать каких-нибудь официальных объявлений.

За ужином мэтресса Фишт пересчитала нас по головам, после чего объявила, что до завтрака нам не разрешается покидать общежитие, но безвылазно сидеть по комнатам больше не обязательно. Это известие вызвало в студенческих рядах радостное оживление. Даже меня оно не обошло стороной, я тут же толкнула Энди в бок и взглядом сообщила, что надо бы нам потолковать. О том, например, когда и как можно будет рассказать о наших находках. Шептать не стала, слишком много вокруг заседало мастеров подслушивать. А защитишься — мало того, что сплетнями изведут, так ещё и угодишь к мэтрессе Фишт на допрос с пристрастием. По её мнению, у студентов просто не может быть секретов, которые требуется защищать с помощью магии. А если таковые возникают, их требуется немедленно разъяснить, что называется — во избежание.

Впрочем, Энди и без слов всё отлично понял, почесал шею и выразительно посмотрел на люстру. Это означало, что встретимся мы как обычно, на верхней площадке лестницы, у запертого со всеми магическими предосторожностями входа на чердак. Именно из-за этих самых предосторожностей, искажавших любую магию ярдов на пять вокруг, там можно было шептаться, не опасаясь любителей магически усиливать свой слух или подкрадываться, прикрывшись невидимостью.

Вернувшись к себе, я успела ещё немного позаниматься защитной магией к завтрашнему семинару, пока, наконец, Энди не постучал в дверь. Услышав с детства привычный условный сигнал, я мигом подскочила, захлопнув книгу, сунула ноги в туфли и бросилась к шкафу разыскивать шаль — на лестнице сейчас было довольно прохладно.

— На свидание спешишь? — лукаво подмигнула Лика.

— Разумеется, — усмехнулась я в ответ.

На самом деле Лика была чуть ли не единственной, кто понимал, насколько наши с Энди отношения далеки от романтики. Первое время она даже пыталась убеждать заинтересовавшихся Энди девиц, что я им не соперница, и что подстроенные мне гадости не помогут им добиться своего, а вовсе даже наоборот. Толку из этого не вышло, разумеется, но всё равно я была ей благодарна. И с тех пор, как она оставила эти попытки, осознав их безнадёжность, подобные ироничные диалоги стали нашей маленькой традицией.

Отыскав шаль, я выскользнула за дверь и вслед за Энди пошла к лестнице. В коридоре мы были одни, остальные сидели по комнатам. Из пятьсот третьей доносились взрывы не очень трезвого смеха — похоже, Анна в выходные опять побывала в городке и умудрилась там прикупить чего-то.

По идее местным запрещали продавать выпивку студентам. Но по факту пресечь это было невозможно. Во-первых, почти все четверокурсники и все пятикурсники были совершеннолетними, и по закону имели полное право покупать алкоголь, были бы деньги. Во-вторых, местные жили весьма небогато, потому ради нескольких лишних монет готовы были закрыть глаза даже на закон, а уж негодование лорда Давирса, и тем более мэтрессы Фишт их и подавно не сильно заботило.

Разумеется, пойманных в Академии пьяными наказывали, и весьма сурово, так что обычно народ старался выпивать в укромных местах. Главным образом, в подвале. Там водились крысы, которых мэтресса Фишт боялась до умопомрачения. Собственно, это и была главная, скорее даже единственная причина того, что они не переводились там уже много лет. Мэтр Беймарн, отвечавший за их истребление, сам был не дурак выпить. Остальные помогали ему в меру сил — щедро подкармливали замковых котов, дабы те, упаси боги, не вспомнили о своих прямых обязанностях.

Но сейчас ребята, надо полагать, вполне резонно рассудили, что преподавателям пока не до них, вот и развлекались почти не скрываясь. Что ж, оставалось пожелать смельчакам удачи. Она очень им пригодится, когда мэтресса Фишт по обыкновению явится сюда с проверкой в самый неожиданный и неподходящий момент.

— Будешь? — спросил Энди, едва мы уселись на ступеньках, вытаскивая из кармана небольшую деревянную коробочку с нежно-фиолетовой этикеткой.

— Буду, — радостно согласилась я, принимая подарок. — Спасибо!

Марципан был моей слабостью ещё с детства. Достать его в здешних окрестностях не представлялось возможным. Местным подобное баловство было не по карману, да и студенты, когда у них случались свободные деньги, предпочитали покупать кое-что другое, потому в ближайшем городке он попросту не продавался. Можно было разве что съездить в Глэн, но это выходило долго и недёшево.

— Мама прислала, — сообщил Энди, улыбнулся и добавил: — Как обычно.

Я усмехнулась, отправляя в рот первую конфету. Энди к марципану, как и к сладкому вообще, был совершенно равнодушен, так что коробку эту в посылку вложили совершенно определённо для меня. Если здесь, в Академии, публика ещё строила разные гипотезы о моих отношениях с Энди, в глазах родителей — и его, и моих — наша свадьба давно была делом решённым.

Надо сказать, так они на это смотрели не всегда. К старшим классам моя мама всё чаще пыталась завести со мной разговор о будущем. А именно — убедить держаться от Энди подальше, потому что с ним у меня будущего нет, а другие парни, те, с которыми оно есть, никогда так ко мне не подойдут. Сочтут, что всё равно нет у них шансов. Энди родители тоже усиленно намекали на необходимость больше смотреть на девушек своего круга. Оба мы эти намёки и разговоры попросту игнорировали, понимая, что никогда и ни в чём никого не убедим. И, что удивительно, постепенно они сошли на нет, сменившись молчанием, сперва выразительным, потом усталым, потом смиренным. А потом все стали видеть в том, что полагали неизбежным, и светлые стороны тоже.

— Передай ей мою глубокую и искреннюю благодарность, — попросила я, съев вторую конфету и решив, что пока с меня хватит. — Слышал что-нибудь интересное?

— Совершенно ничего, — покачал головой Энди. — Болтают про студентку какую-то, целительницу, вроде. Что её то ли парень, то ли просто поклонник чего-то там грозился. Но это, по-моему, бред.

— Это я тоже слышала, — согласилась я задумчиво. — Действительно, бредово как-то. Ладно побить из ревности, это понятно, но перерезать горло… И почему на чердаке?

— Вот именно. Можно побить. Можно при этом перестараться ненароком. Но не горло же резать. Не думаю, что тот парень настолько идиот, чтобы так себе виселицу выпрашивать.

— Но тем не менее, — медленно выговорила я, — здесь нашёлся кто-то, кто именно настолько идиот. Или наоборот, очень умён.

— Думаешь, это кто-то из академии? — недоверчиво спросил Энди, понизив голос почти до шёпота.