Страница 39 из 109
— Вы серьезно?
Похоже кому-то не по статусу данное занятие. И стоит мне лишь представить подобную картину, где этот парень убирает навоз, да вообще – что-либо убирает за кем-либо – заставляет меня издать смешок. От чего я тут же становлюсь объектом мужчин. Поэтому в эту же секунду становлюсь серьёзной, покорно опустив голову, чтобы не влипнуть куда-нибудь ещё больше.
— Я всё сказал, — тоном, не терпящим возражений, произносит мистер Вольтинэр и тянется за маленькой книгой, которая лежит на самом краю стола, так, словно нас здесь уже нет. Рукав чёрной рубашки едва задирается вверх, и в этот момент мой взгляд цепляется за шрам, в виде молнии, на левом запястье.
Сердце пропускает молниеносный удар, как раз в тот момент, когда перед глазами уже ослепительной вспышкой проносится воспоминание...
Я бегу вперёд, пытаясь поспевать за мамой. Но с каждой минутой сделать это становится только сложнее.
Моё дыхание рваное. Под ребром ощутимо покалывает. В ушах периодически появляется звон, когда картинка перед глазами уже вовсю расплывается, словно дымчатое видение. А, если учесть, что на дворе ночь – мои глаза неумолимо закрываются.
— Только держись, Кей! Ещё немного, — доносится сквозь пелену мыслей ласковый, умоляющий голос мамы. А затем папа неожиданно подхватывает меня на руки.
— Давай малышка, совсем немного осталось. Рэй уже ждёт нас.
Я усердно киваю и обхватываю его крепкую шею своими руками, чувствуя согревающее меня тепло.
В какой-то момент очертания окружающей природы меняются. Вместо городского пейзажа, непрекращающихся дрожек и ограждений, появляются силуэты стройных, могучих деревьев.
«Мы пересекли границу» — с уверенностью, граничащей с нарастающей тревогой, понимаю я. Однако успеваем пробежать всего пару метров, так и не достигнув определённой точки.
Перед нами неожиданно появляются всадники, которые в одну секунду преграждают дальнейший путь, выстроившись в ряд. Длинные мантии развиваются на ветру. А огромные, широкие капюшоны скрывают лица.
— Вам больше от нас не уйти, — в установившейся тише, вдруг раздаётся искорёженный голос, принадлежащий мужчине. Затем один из всадников резко, но не без особой грации, слезает со своего воронового коня и направляется в нашу сторону.
Мама, не колеблясь, отталкивает отца со мной на руках к себе за спину. Меня тут же отпускают, из-за чего я перестаю чувствовать себя в относительной безопасности, и на этот раз папа встаёт впереди мамы, закрывая нас собой. В этот момент я вдруг чётко вижу, как подрагивают её руки. И мысль, что она боится, чётко обосновывается в моей голове.
— Отдайте девчонку.
— Говорят – мечтать не вредно, — насмешливо отзывается папа. Однако в его голосе я точно также улавливаю непоколебимую сталь. А ещё…вызов.
Мама кладёт руку ему на плечо и едва поглаживает, заставляя жёсткую ткань плаща морщиться. Каждый раз, когда она хочет поддержать его – выполняет подобный жест, и я чувствую эту любовь. Любовь, которая нас объединяет, которая делает нас семьёй.
Я делаю шаг вперёд, пытаясь поближе рассмотреть лица, скрытые за плотной тканью. Однако ничего не выходит. Потому что я вижу лишь густой туман, охватывающий их силуэты, а также массивные медальоны, в виде полной луны, отдающей мягким, но таким холодным свечением.
— Вам всё равно не спасти её. Лучше отдайте девчонку добровольно и тогда можете надеяться на нашу милость. Иначе умрёте, — холодным, почти безжизненным голосом произносит всё тот же, искорёженный голос, а затем усмехается.
— Как и вы, — с тем же вызовом и усмешкой в голосе, отзывается мой отец. После чего переводит взгляд на маму и едва кивает.
Она переводит взгляд на меня, и я понимаю...
Я должна бежать. Должна оставить их. Но…
«Мы же ещё увидимся, правда?» — мысленно спрашиваю я, заглядывая в родные глаза.
Но вместо ответа она складывает пальцы в привычном жесте – «Всегда». И папа делает тоже.
Бросаю последний взгляд на людей, преследующих нас все эти годы. На людей, из-за которых моя жизнь похожа на ад. На людей, из-за которых мне приходиться оставлять семью… А затем разворачиваюсь и срываюсь на бег, заметив вспышку магического барьера.
Слёзы катятся по моим щекам, обжигая нежную кожу, словно по ней проводят раскалённым лезвием. Сердце подпрыгивает в так шагам, но я бегу в обусловленное место, сдерживая в себе отчаянный порыв – обернуться. Только вот в какой-то момент ноги подкашиваются. Меня утягивают назад, словно невидимые путы с силой обхватывают лодыжки, а затем и руки.
Больно падаю на землю, уперевшись руками в сырую землю. А, когда поднимаю взгляд, перестав разглядывать кровь, сочившуюся из ранок, то вижу перед собой одного из всадников, мантия которого по-прежнему скрывает лицо. Однако это однозначно не тот человек, который так легко грозился всех нас убить.
— Ты пойдёшь со мной, дорогая, — слышу его низковатый голос, и чужие руки тут же заключают мои запястья в стальную хватку. Именно в этот момент внутри меня поднимается волна ужаса. Эмоции одолевают привычный барьер, тренированный годами, и вся моя сила выходит из-под контроля.
Не понимаю, что происходит дальше, ведомая лишь страхом, поглотившим меня. Однако в какой-то момент я вижу, как руки мужчины оплетает чёрная паутина, казалось бы сотканная из вен. А затем вспыхивает ярким пламенем, разрастающимся под кожей.
Он в ужасе кричит, перестав удерживать меня за руки. Однако, прежде чем убежать, я успеваю заметить оставленный на его запястье шрам.
Шрам в виде молнии.
Это он...
Мужчина, которому я оставила подобный шрам, был последним, кого я видела в эту роковую ночь. И возможно последним, кто видел моих родителей. А значит вполне вероятно – он может знать, что с ними случилось.