Страница 15 из 48
По сторонам он явно смотреть в ближайшее время не планирует, а, значит, нужно брать все в свои руки — Джин едва ощутимо прикоснулась к его плечу. Вацлав повернул голову и удивление, мелькнувшее на его лице, сменилось неуверенной улыбкой. И улыбка эта совершенно изменила его лицо, сделав его открытым и даже красивым. Он поспешно вытащил наушник и замедлил шаг.
«Ты бы улыбался почаще, парень, глядишь, и самому Торстону Горанову дал сто очков вперед!», удивленно подумала Джин, засмотревшись в его вмиг потеплевшие светло-серые глаза.
— Ну, как дела? Дочитал статью этого… Ворского? — непринужденно поинтересовалась Джина.
— Воровского… Нет… Он Бунина в пессимизме обвиняет, анализирует «Деревню» и вообще… — Вацлав замолчал, а потом с горящими глазами продолжил. — Ты даже не представляешь, какую редкую статью я раздобыл! Именно по «Митиной любви»! Она вообще ставит все точки над «i»! Это анализ одного малоизвестного философа, Федора Степуна. Его труды вообще днем с огнем не сыщешь!
— Серьезно? И где же ты умудрился отыскать такое сокровище? — похоже, удивление и восторг она переигрывает, но Вацлав принимает это за чистую монету, отвечая, правда, с секундной заминкой.
— Дядя прислал! Черт, я не додумался захватить ее с собой, но завтра обязательно принесу! Ты должна это увидеть!
— Зачем же ждать? Я просто умираю от любопытства! — с преувеличенным энтузиазмом воскликнула Джин. — Ты должен показать мне ее прямо сейчас! Пойдем к тебе? А то пойми меня правильно, Вацлав, до завтра я просто могу не выдержать…
— Ко мне?
Он был не то что удивлен, а буквально сбит с толку. Видимо, девушки в его комнате были гостями редкими, если хоть одна вообще когда-нибудь переступала ее порог.
— Ну да, к тебе… А что, что-то не так? — Джина мило улыбнулась и не смогла удержаться от открытой издевки. — Боишься, что у тебя мертвые девушки из шкафа вывалятся? Или ты их в подвале хранишь?
— Нет… Нет, конечно! — он нахмурился. — Пойдем.
Вацлав Кнедл занимал единственную комнату на третьем этаже в самом дальнем корпусе, причем вход в эту комнату был отдельный, с улицы, и винтовая лестница явно нуждалась в ремонте. Где-то на уровне второго этажа Джин, уже трижды про себя проклявшая несуразную лестницу и Вацлава Кнедла, оступилась — тонкий каблук попал в зазубрину между досками и намертво там застрял. Она бы покатилась с проклятой лестницы кубарем вниз, если Вацлав, который шел за ней, крепко не подхватил ее и не помог удержать равновесие. Руки у него оказались неожиданно сильные и теплые, но сжал он ее как-то слишком крепко. А затем, присев позади Джин на корточки, Кнедл осторожно высвободил каблук из лестничного плена.
Ей ничего не оставалось, как поблагодарить его, хотя про себя она уже жалела о том, что высказала инициативу пойти к нему в комнату. Вообще-то она хотела побыстрее заполучить материал по пятому вопросу — семинар через три дня, но, наверное, с этим можно было и повременить. Все-таки странный этот Вацлав Кнедл, странный… А вдруг у него и правда парочка трупов под каким-нибудь деревом прикопана?
Впрочем, переступив порог обиталища Вацлава Кнедла, Джин забыла об этих полусерьезных мыслях, потому что такого образцового порядка она не видела не то, что у парней, но и у девушек тоже. Можно было бы, конечно, предположить, что он прибрался к ее приходу, но он не знал, что она зайдет, а, значит, действительно был настолько поехавшим типом, что любил идеальный порядок.
Помимо этого комната Вацлава просто поражала обилием книг, целиком занимающих не только два шкафа, но и полки, и даже письменный стол, но расставлены они были компактно и порядку не мешали. Джина скользнула наманикюренными пальчиками по гладким корешкам и подошла к огромному, в полстены окну, в которое открывался отличный вид на готическое здание академии, невольно подумав о том, каково единственному человеку жить и учиться бок о бок с вампирами и о том, как и зачем Вацлава сюда вообще приняли?
О том, что в качестве сосуда, не могло быть и речи. Когда Надин Делиль в своей обычной ехидной манере высказалась в том плане, что Джин обратила на Вацлава свое царственное внимание, так как ей захотелось отведать его кровушки, Джина совершенно искренне заявила, что это даже не приходило ей в голову. Более того, она ловила себя на мысли, что иногда забывает о его человеческой природе, а уж запаха его крови не чует и вовсе, не говоря уже о том, чтобы по запаху определить, какой у него сорт. Скорее всего, Вацлав Кнедл принимал блокаторы, которые напрочь отбивали у его крови запах, чтобы у какого-нибудь учащегося академии не возникло желание ее отведать.
Занятая этими мыслями, Джин обернулась и невольно вздрогнула — Вацлав оказался ближе, чем она думала, практически стоял позади нее. И как так бесшумно подошел?
Он хотел казаться непринужденным, будто ничего особенного не происходило — протянул ей какую-то книгу в серой обложке, раскрытую на статье Степуна, что-то говорил про «Митину любовь», которая, ей богу, у Джин уже в печенках сидела. В том, что она на пять минут зашла в его комнату действительно не было ничего особенного… Вот только почему-то Вацлав нервничал, как ни старался это скрыть.
А в Джин вдруг взыграло какое-то изощренное озорство и ей захотелось смутить его еще больше. Она опустилась на его аккуратно заправленную серым покрывалом кровать, словно целиком и полностью погруженная в чтение статьи, и Вацлав почему-то отвернулся.
— Может быть… хочешь чего-то? — с заминкой спросил он. — У меня есть чай, кофе…
— Крови, — Джин моментально подняла голову, глядя на него снизу вверх. — Сейчас я бы не отказалась от свежей крови.
— Крови у меня нет, — не отрывая прозрачных серых глаз от ее лица, медленно проговорил он.
— Жалко. Тогда чай, — легко сказала она, усмехнувшись глупости, которую он сморозил. — Пожалуйста.
— Да, конечно. Сейчас.
Лишь только Вацлав удалился в соседнюю комнату, которая, очевидно, была чем-то вроде кухни, она тот час же брезгливо отбросила томик и прошлась по комнате.
Книжки, ни единой пылинки, опять книжки, компакт-диски… Ну надо же, в то время, когда весь мир перешел на цифровые носители, Вацлав Кнедл коллекционирует CD! А мезозойскую эру он не помнит случаем?
Джин наугад достала несколько пластинок, покрутила в руках и равнодушно запихала обратно. И тут увидела край какой-то оранжевой коробки. Вытянув ее наполовину, девушка прочла надпись — «Скрэббл» и озадачилась. Такого слова она не знала.
— Очень распространенная в Асцаине игра… Моя любимая, — послышался спокойный голос Вацлава. — Игра в слова.
Он замер на пороге с двумя чашечками чая в руках, кажется, совсем не разозленный тем, что она рылась в его вещах, скорее наоборот, намного более спокойный, чем когда она только зашла сюда. И все равно от неожиданности Джин вздрогнула и выронила коробку, которая тут же раскрылась и из нее выпала разлинованная доска и целая россыпь косточек с буквами.
Чертыхнувшись про себя, Джина опустилась на колени, принявшись собирать гладкие квадратики, а Вацлав, отставив в сторону чай, кинулся ей помогать. Над буквой «у» его пальцы случайно коснулись ее пальцев… Джин резко отдернула руку и поднялась, словно ее током ударило.
Жалкий официантик Жульен, с радостью подставивший ей свою шею, тупой Дюк Кремер с его злобной ревностью, красавчик Торстон Горанов со своей сексуальностью и… Быть может, они и рядом не стояли с этим отчужденным странным парнем с таким внимательным призрачно-серым взглядом… Быть может, под тихой поверхностью сокрыта бездонная, беспросветная глубина…
— Может, сыграем? — негромко спросил Вацлав.
— М-м-м… нет, — помотала головой Джин, ощутив острое желание оказаться как можно дальше и от этой комнаты и от ее хозяина. — Вообще-то мне, наверное, пора…
— Подожди, а как же чай? — разочарование только мелькнуло на его лице, после чего Вацлав быстро справился с собой, приняв непроницаемый вид. — И статью ты не дочитала…