Гувернантка

Увидев, как машина с погруженными на нее вещами выезжает со двора, я невольно заплакала. Слезы текли из глаз абсолютно без всякой причины, мелькнула мысль, что я больше никогда сюда не вернусь. Через час приехал водитель, посланный за мной Дмитрием.

Я надела сапоги, рассчитанные на грязь и лужи, шапочку, которую связала накануне специально под свой новый гардероб. В Москве было тепло, но в Новых Колокольчиках температура была градусов на пять ниже. Спрятав ключи от квартиры в сумку, я выдвинула ручку из чемодана и покатила его к лифту.

Водитель уложил ее в багажник, я села на заднее сиденье, и мы поехали.

Я постаралась устроиться поудобнее, закрыла глаза и открывала их только на светофорах и перекрестках, если машина тормозила. Ночью я едва ли спала больше трех часов, сборы отняли много времени.

Скоро веки стали тяжелыми, я начала дремать. Все мои мысли были о новом доме, детях, офисе «ТЕРВИ», Наталье Петровне в блузке с горошком и хохочущем Дмитрии. Я провалилась в сон.

***

Темный лес, зеленые ветки, стволы деревьев, покрытые мхом, густая зеленая трава я иду по тропинке, вокруг абсолютная тишина. Я иду вперед, туда, где среди деревьев пробивается свет, мне кажется, что там дорога, и я наконец-то окажусь на свободе. Но оказывается, что свет идет из освещенных окон дома, вокруг которого все та же тьма. Дом покосился, крыша сползла набок. Я осторожно заглядываю в окошки. В начале я ничего не вижу, из окон льется свет, но, заглянув внутрь, я вижу тьму. Но, тут во тьме появляется серая тень, постепенно я начинаю различать очертания силуэтов каких-то людей и предметов в комнате и, вот, комната уже мне ясно видна – тьма отступила.

За столом сидят несколько мужчин в абсолютно черной одежде. В уголке свалена одежда, чемоданы, узлы из которых торчат металлические детали. Вдруг словно по команде они встают друг за другом и начинают исчезать, буквально растворяться, оставляя после себя только кровавую лужу. Вдруг я замечаю рядом с собой человека в белом халате, с кровавыми пятнами и эти пятна растут, становятся ярче, а затем с них начинает литься кровь, мне становится страшно от того, что этот человек в халате меня увидел, я хочу убежать, но не могу, ноги словно приросли к земле. Я начинаю задыхаться от страха. «Что ты тут делаешь?» – сейчас меня спросит незнакомец в белом халате, его взгляд пугает, а из шевелящихся губ вылетает, разрывающий тишину, гудок…

Мой водитель сигналит впереди стоящей машине, застрявшей на светофоре. Я огляделась по сторонам, вокруг было все тоже: грязные улицы, пешеходы, голуби на остановке. Ничего опасного, кроме машин на дороге. Я спала не более пяти минут.

Мы выехали на шоссе, вдоль дороги стояли, огромные борщевики. Их зонтики были обращены к небу, как будто антенны подающие сигналы куда-то в космос. Кое-где он разросся и занимал целые поля.

Перед переездом в Новые Колокольчики я поискала информацию в интернете об этом месте. В Новых Колокольчиках было около шестисот жителей, небольшое молочное производство, а на берегу озера симпатичный санаторий с говорящим названием – «Березы». Новым корпусам санатория было не больше десяти лет. А старые были в двух километрах от деревни. Были планы по их перестройке, но из-за арестованных счетов строительной компании, процесс затянулся на годы и сейчас все пришло в запустение.

Также на берегу, на крутом утесе была старинная церковь. На православном сайте было указано, что в тридцатых годов церковь была взорвана и только в конце девяностых началось ее восстановление.

Мне запомнилась фотография на сайте: зеленый склон, белые стены храма над ним, озеро, к которому ведет тропинка от храма, по тропинке идет старик с удочкой, а впереди бежит маленькая собачка. Идиллия.

Когда мой водитель въехал в деревню, было уже темно. На улице слабо горели фонари, было темно и тихо. Мы проехали несколько глухих заборов и перед одним из них остановились. Открылись ворота, и машина въехала во двор перед трехэтажным особняком. Двор показался ослепительно ярким, светлая плитка хорошо отражала свет, а свет лился не только от фонарей, но также из нескольких больших окон первого этажа. Территория, которую занимали постройки и сад, показалась мне огромной. Когда я вышла из машины, на крыльцо вышел Дмитрий. Он весело помахал рукой и направился к машине.

– Это все твои вещи? – спросил он, рассматривая чемодан, который выгрузил водитель. При этом он скорчил гримасу, которую можно было расшифровать, как: куда все это девать?

– Пока да.

– А, – засмеялся он, – понятно. Ну, идем в дом.

Водитель покатил мой чемодан дальше по дорожке, а Дмитрий повел меня к той двери, из которой вышел.

– Сейчас я тебя познакомлю с Сергеем Александровичем.

– А кто это? – спросила я.

– Как кто? Ах, да, – засмеялся Дмитрий. – Ты думаешь, что счастливый отец семейства это я? Нет, нет, боже упаси, – последнюю фразу он произнес громким шепотом прямо мне в ухо, при этом он закатил глаза, изображая насколько такая участь кажется ему пугающей. – Извини, пришлось ввести тебя в заблуждение на собеседовании, иначе длинная вышла бы история.

И его смех, и словосочетание «счастливый отец семейства» показались мне неуместными, учитывая, что дети, которыми я должна была заниматься, были сиротами.

Тем временем мы поднялись на полукруглую площадку крыльца, прошли двухстворчатые двери и оказались в просторной светлой прихожей. Дмитрий свернул по коридору направо, я пошла за ним. В гостиной сидел тот самый мужчина, которого я встретила в день собеседования и неудачно толкнула, упав в грязь.

Мы стояли около двери, а он продолжал читать газету.

– Серж, а вот и наша Мэри Поппинс, – сказал Дмитрий.

Серж свернул газету, встал и представился:

– Сергей Александрович.

– Вот, Танюша, это он – отец семейства.

Сергей Александрович поморщился, я решила, что ему не понравился веселый тон с каким это было сказано, и предложил познакомить меня с детьми. Дмитрий остался внизу, а мы поднялись на второй этаж.

Сергей Александрович меня не узнал.

Дети были в спальне, дверь в которую вела из игровой комнаты. Девочка разрисовывала поля какой-то книги, лежа на кровати. А мальчик отправлял из одного угла комнаты в другой машинки и красный мячик.

– Это Мила и Гриша, – представил детей Сергей Александрович, – у Милы скоро день рождения, ей исполняется восемь лет, Грише – девять.

Дети бросили свои занятия, как только мы вошли и стояли, прижавшись друг к другу. Выглядело так, словно наш приход их напугал.

– Мила, – Сергей Александрович обратился очень ласково, он присел перед детьми на корточки, и, взяв девочку за руку, нежно спросил, – помнишь книгу сказок, которую я вчера привез? Тетя Таня сегодня тебе ее почитает.

– Я бы хотела, чтобы дети называли меня Татьяной Николаевной, – не уверена, что меня можно было расслышать, так тихо и неуверенно я это произнесла.

«Я бы хотела», возможно звучало громко, но я так напугалась при первых звуках своего голоса, что остаток фразы проговорила почти шёпотом.

Девочка посмотрела на меня с секунду, но тут же опустила глаза и стала обводить носком туфли узор на ковре.

– Гриша, проводи тетю Таню в игровую комнату, покажи, что у вас есть.

Гриша посмотрел на отца, потом на меня, взял сестру за руку и пошел к двери, в которую мы вошли. Сергей Александрович шел следом за мной. Игровая комната была с мягким ковром и двумя огромными окнами вдоль правой стены. Вдоль левой стояли шкафчики с игрушками и книжками, порядок был идеальный. Мила, войдя в нее, не подошла к полке с куклами, а Гриша смотрел на машинки так, словно видел их не в собственном доме, а на полках магазина.

Я подошла к одной из полок, на которой сидела очень красивая кукла с белоснежными локонами в платье принцессы. Помню, что у меня была почти такая с фарфоровым лицом, только куда-то делась.

– Какая красивая, – сняв куклу с полки, я попыталась изобразить изумление. – Как же ее зовут, Мила?