Страница 4 из 16
– За прекрасный пол, – заявил он.
Грут, уже изучивший его привычки, лишь согласно поддакнул и завершил тост фразой Павла:
– …Гусары и офицеры пьют стоя.
«Моя школа», – поднимаясь, отметил Павел.
– За такой тост прекрасные девы обязаны выпить вместе с нами, – добавил Грут. – Неждана?
Но княжна, зная характер своего суженного, успела незаметно испариться. Грута это не очень огорчило. Он заставил девушек налить себе чаши и выпить, затем смачно расцеловал каждую.
– Вот это – по-нашему!
Девушки с укором посмотрели на Павла. Мол, а ты почему не целуешь?
Но капитан предпочёл не обращать внимания на призывные взгляды.
Девушки, хихикая, разливали по новой чаше, уже не забывая и себя. И пошла гулянка. Никто не обратил внимания на вошедшего в кибитку Драгмира. Глядя на развернувшуюся перед ним картину, тот осуждающе покачал головой и произнёс:
– Король, прибыл дальний дозор.
– Зови! – обрадовался известию Павел, потому что не знал, как выпутаться из возникшей ситуации.
– Половину дня пути отсюда идёт битва. Силы бьются изрядные. Десятки тысяч, – доложил дозорный.
– Кто с кем?
– Похоже, хазары прижали к лесу болгар.
– Это Аспарух! Твои разведчики как думают, есть у болгар шанс?
– Если только за них встанут Боги.
«Может в этом и есть моя миссия, – трезвея, подумал Павел. – Первое славянское государство губят в зародыше. Если хазары сомнут болгар, то и не будет Болгарии».
– Ну что, Драгмир, давай поможем твоему будущему тестю?
– Но король, это не наше дело. У нас даже союз с болгарами не заключён, – высказал своё мнение Грут.
– А как ты мыслишь, конунг, после того как хазары разделаются с болгарами, за кого они примутся?
Грут понял, капитан прав.
Павел ответа и не ждал, уже принял решение.
– Идём в помощь десятью тысячами. Пять тысяч пехоты и пять кавалерии. Эх! Жалко катапульты медленно передвигаются. Придётся без них. Грут, выбирай место и организуй оборону лагеря.
– Но король!
– А кому, по-твоему, я могу доверить жизнь королевы? – урезонил его Павел.
Грут замолчал. И в самом деле, кому?
– Со мной идут тысячи. – Павел перечислил имена тысяцких. – Пехота берёт длинные пики, как это было при битве с Курватом. И тактика будет примерно такой же.
Когда прибыли все тысяцкие, Павел подробно расписал действия каждой тысячи, предоставил им краткое время на сборы. Сам направился к Тине.
– Не понимаю, зачем вмешиваться в чужие распри? – плакала у него на груди девушка. – Болгары не помогали нам, когда бились с хазарами.
– Так надо, родная. Верь мне, – целуя её в губы, шептал Павел. – Так надо. Я обязательно вернусь. Нам ещё сына растить.
Тина, безвольно опустила руки: «Если он так решил, значит так надо. Он воин и вождь».
Павел поскакал к ожидавшим его воинам.
– Ну что, бойцы, поможем братьям болгарам? Хочу, чтобы каждый знал, что бьёмся за себя, а не за болгар. Ведь разбив болгар, хазары примутся за нас. А вдвоём и батьку бить легче, – добавил он. – Вперёд! С нами Боги!
Войско двинулось, покидая спешно укрепляющийся лагерь. Что ждёт каждого из них на этом пути? Только Богам ведомо – кому жизнь, а кому вечная слава.
3
До самой ночи войска Аспаруха отбивали атаки хазар, и лишь когда совсем стемнело, противник угомонился. Хазары развели костры и стали готовить ужин. В лагере осаждённых занимались тем же самым. Война войной, а обед по расписанию.
В первый день осады потери с обеих сторон были невелики. Разве что хазаров десятка на три больше полегло. Вот лошадям досталось. Как только их не укрывали, да мишень уж больно крупная. И та и другая сторона понимала, что осада может затянуться надолго. Это было на руку хазарам. К ним могло подойти подкрепление. Болгары, увы, были лишены такой возможности.
Хазарами командовал хан Бирей. Он уже предвкушал, как будет докладывать Великому хану о победе. А что она будет, он не сомневался. В трёх днях пути по его следам шли двадцать туменов хана Исынбая. Да они просто сомнут непокорных.
В это время Аспарух со своими тысяцкими обсуждал различные варианты обороны и возможность вырваться из западни. Ночная вылазка отпадала. Хитрый Бирей расположил свои войска так, что болгарские воины в любом случае попадали в засаду.
–
Как-то они нас жгут лениво, – подал голос Саттабай, друг и первый помощник Аспаруха.
–
А что тут не понятного. Они прекрасно знают, что мы идём со всем своим имуществом. А зачем им просто наши трупы. Вот они и бьют в одно место, надеясь расшатать оборону. Друзья, у кого есть мысли как нам быть?
Совет молчал. Да и что тут скажешь. Думай не думай, помощи ждать неоткуда. Один выход – идти на прорыв. А там всё в руках Богов.
– Будем прорываться, – подвёл итог Аспарух. – Сегодня ночью подготовить лагерь к тому, чтобы мы в одно мгновенье могли встать на колёса. Я не думаю, что завтра днём Бирей предпримет какие-либо активные действия. Будет то же самое, что и сегодня. Поэтому день обороняемся, а ночью всеми силами наваливаемся на их лагерь. Обоз, в сопровождении трёх тысяч воинов, будет двигаться впереди.
– Ночью сложно биться хан. Где свои, где чужие…
– Знаю. Поэтому каждый воин должен иметь на руках и на голове белые повязки.
Совет был прерван появлением телохранителя.
– Прости, о Великий! От Бирея послы прибыли.
– Что ж, идём послушаем, на каких условиях он нам будет предлагать сдаваться.
Военачальники гурьбой двинулись к месту встречи. Перед повозками в свете факелов горячили резвых коней пять всадников.
– Веди переговоры, – шепнул Аспарух Саттабаю.
– Кто такие и по какой надобности прибыли? – крикнул тот.
– Я темник хана Бирея, Ятагай, – важно ответил один из пятёрки. – Хан предлагает не лить кровь понапрасну.
– А мы не хотим её лить вообще. Вы дайте нам дорогу, и мы уйдём. Можем заплатить выкуп.
– Хан Бирей добрый. Он согласен, но с одним условием. Все женщины и имущество остаются здесь. Воинам разрешается взять с собой только мечи и ножи. Лошадей оставляете вместе с женщинами.
Над болгарским лагерем поднялся вой и улюлюканье.
– Нашли баранов! Да вы нас тут же перебьёте как кутят! Жён наших вам не видать! – негодовали воины.
Стараясь перекричать возмущённых воинов, Ятагай закричал что было сил:
– Те воины, что пожелают служить хану, могут перейти к нему хоть сейчас!
Над лагерем повисла тишина. Ятагай погорячился: нарушил неписаный закон переговоров. Условия выставляй, торгуйся… Агитацию не веди, не склоняй к измене!
– Я-то думал, что это переговорщики, – разочаровано произнёс Аспарух. – А это лазутчики. Убейте их! – И развернувшись, направился к своей кибитке.
Вслед за свистом стрел раздались вопли неудачливых парламентёров. Иногда переговоры, зашедшие в тупик, плачевно заканчивались. Аспарух кодекса чести не нарушил. Он приказал убить лазутчиков. Распорядившись на ночь поставить в караулы самых зорких, он со спокойной совестью улёгся спать.
Утром его разбудили телохранители.
– Хан, там опять хазары толкутся.
– Чего этим вонючим баранам надо? Воевать? Ну, так воюйте. Что по утрам бродить? – Ворча, Аспарух надел броню и направился к месту вчерашних переговоров.
Его командиры были уже на месте. В отдалении маячил конный отряд хазар. При виде вышедших на крыши кибиток болгар, оттуда раздался крик:
– Аспарух, трусливый пёс, зачем убил моих послов?
– Разве послы были? А я решил, что это лазутчики. Они пытались склонить моих людей к измене. Ты, наверное, также поступил бы, хан?
– Глупый Ятагай. Он что, предлагал воинам перейти на нашу сторону, – сплюнул в сердцах хан.
– Всё равно ты не должен был так поступать, Аспарух. Я велю с тебя живого нарезать ремней и буду стегать ими твоих самых непокорных наложниц, а из твоего черепа сделаю чашу. Но вино я пить из неё не буду. Она будет мне вместо ночного горшка.