Не такая, не такой

Не такая, не такой

Ашира Хаан

Соня: Пирожные в пентхаусе

«Тридцать пять лет, восемьдесят пять килограмм, работаю библиотекарем, живу с мамой», — кажется, я нашла заклинание вечного молчания для сайтов знакомств.

Одной рукой я прижимала к себе драгоценную коробку с пирожными, другой листала «Тиндер» на телефоне:

— Шестьдесят лет, ищет «хозяйку» в загородный дом — чтобы умела обращаться со свиньями и была нескучная, а то там телевизора нет. Отказать.

— Сорок, мутное селфи на фоне подушки в голубой цветочек, на лице последствия десятилетий возлияний. Хочет стройную, с третьим размером, без жилищных проблем и детей, с машиной, хорошей работой… Ладно, все понятно.

— Двадцать два, «Хочу сексуальные девушка и серозный атношений». На фотке прямо в жилете дворника. Я не то чтобы против, но на каком языке мы будем разговаривать? Языке любви?

Я давно научилась не привередничать, не обращать внимания на мутные фотографии, на бутылки водки в кадре, на явно урезанный возраст, на орфографические ошибки и бесконечные списки требований и жалоб на жизнь в анкете.

Пишу первая, поддерживаю любой умирающий разговор, соглашаюсь на телефонные звонки и встречи в парке.

И все равно одна.

В журналах пишут, что искать мужчин надо в местах их обитания, например, в спортзале и автосервисе. И там, и там, надо мной можно только от души поржать — с моей комплекцией и без машины в этих местах я буду смотреться шикарно. Еще советовали заниматься экстремальными видами спорта или хотя бы болеть за какую-нибудь команду в спортбаре. Подруги, которых я пыталась вытащить выпить коктейлей в один из вечеров финала Лиги Чемпионов, крутили пальцем у виска и в качестве альтернативы предлагали погулять по паркам с фонтанами в День ВДВ. Одна я, конечно, никуда не пошла.

На работе в библиотеке мне встречался в основном контингент 80+ с интересами «дача», «кардиолог», «паровые котлеты». И конкуренция в этом секторе была дикая: на одного бодрого старичка приходилось по пять бабулек с профессиональными борщами и новейшими моделями тонометров. Я бы не потянула.

Так что приходится добывать жемчужины из кучи навоза на сайтах знакомств. Вот, например, сегодня пришлось выбраться из своего района в центр, и сразу в «Тиндере» появились новые лица. Многие ставили поиск в радиусе не больше пары километров, чтобы далеко ехать не приходилось.

Может быть, здесь мне повезет больше?

Я выпрыгнула из троллейбуса, открыла карту на телефоне и кивнула — адрес правильный.

Даже не знала, что здесь в центре еще есть жилые дома.

Но передо мной стояло здание начала двадцатого века из тех, на которые жаловалась Цветаева:

Домики с знаком породы,

С видом ее сторожей,

Вас заменили уроды, —

Грузные, в шесть этажей.

Для меня и шестиэтажные причудливые здания с башенками и печными трубами на крыше выглядели уютными домиками старой Москвы. Здесь их было сразу несколько: кованый забор окружал небольшой дворик, заставленный очень непростыми машинами. О том, что будут еще и ворота со шлагбаумом, меня не предупреждали.

Но я удачно проскользнула во двор вместе с темно-красной приземистой машиной со смутно знакомым шильдиком на капоте и сразу направилась к первому корпусу.

Звонок на подъезд был только один — и сразу после басовитого роскошного «Динь-донннн!» тяжелая деревянная дверь открылась и пропустила меня в отделанный мрамором холл.

Я, конечно, ожидала увидеть консьержку, меня предупреждали, но не была готова к тому, что это будет сурового вида мужчина лет шестидесяти с военной выправкой. Уверена, таким консьержам надо давать какое-то другое название, посуровее.

— Вы к кому? — он нахмурил лохматые седые брови, и на лбу обозначилась глубокая горизонтальная морщина от фуражки.

— Верхний этаж, лофт, доставка «Асины сладости»! — я попыталась улыбнуться как могла обаятельнее.

— Оставьте здесь!

— Нельзя, — меня предупреждали, что так будет. — Это очень нежные пирожные и их очень ждут на дне рождения, велели передать лично в руки.

— Да? — брови снова сошлись на переносице. — Кондитерша, значит?

— Нет, курьер! — пискнула я, но он уже поднял трубку телефона и начал набирать номер.

Курьер, и библиотекарь, и отчаявшаяся одиночка — это все я.

Ася — моя подруга.

И вот она-то как раз кондитер. Это она отхватила роскошный заказ на свои пирожные ручной работы для каких-то невероятно понтовых покупателей. Разумеется, поручать доставить нежнейшие муссовые сердечки в зеркальной глазури через половину города ее обычным курьерам-мальчишкам она не могла. Они и так регулярно привозили клиентам изломанные бисквиты вместо торта с хрупкими украшениями.

Аська и сама бы завезла такой важный заказ, но у нее совершенно не было времени. А мне деньги тоже нелишние, потому что зарплата у меня как у библиотекаря. Это примерно как у курьера, только еще чуть поменьше.

— Лифт за колонной, — буркнул консьерж, заканчивая разговор. — Верхняя кнопка.

Перед лифтом хотелось извиниться за свой внешний вид. Перед зеркалами — за старый пуховик, перед полами — за дешевые сапоги из «Ашана», и даже перед потолком за свою вязаную шапочку. Шапочку я, впрочем, сняла, чтобы не быть похожей на женщин средних лет в поликлинике, которые так и ходят в меховых шапках, опасаясь, что их украдут в гардеробе. Когда я посмотрела в зеркало на свои взмокшие и прилипшие к лицу волосы, перед потолком захотелось извиниться еще раз.

Лифт тем временем остановился и открыл двери прямо в квартиру.

Точнее, в лофт. Или пентхаус-лофт. Понятия не имею, как правильно описать огромную квартиру почти без перегородок, оформленную нарочито грубо: кирпичные и бетонные стены, открытые коммуникации, несущие колонны в виде железных столбов. И с лестницей на второй этаж.

В квартире гремела музыка, на окнах перемигивались разноцветные гирлянды, на столах толкались бокалы и подносы с едой. Гости сидели на диванах, закрытых грубой холщовой тканью, и общались, не обращая на меня с пирожными внимания, и мы мялись у входной двери, не зная, куда податься.

Пусть Аська делает что хочет, но к таким заказчикам я больше не поеду.

Мимо прошел весьма импозантный седой мужик в очках и драных джинсах стоимостью с две моих зарплаты. И даже голову не повернул. Следующего — высокого красавца в черной рубашке с жестокими глазами — я поймала за рукав. Просто побоялась встать перед ним, подумала, что не заметит и снесет. А пирожные уже чуть-чуть поплыли в жаркой комнате, надо было скорее от них отделаться.

Красавец сначала посмотрел на мои пальцы на своем рукаве. С легким удивлением, как будто реально не ожидал, что кто-то может осмелиться до него дотронуться. А потом уже перевел взгляд на меня.

— Вы… — я подавилась заготовленной речью, потому что он был совершенно в моем вкусе: черноволосый, с чуть экзотическим разрезом глаз, худощавый и молодой. Как будто сошедший с экрана или страниц глянцевого журнала. — Я… Вот. Пирожные принесла. Доставка!

Он слегка усмехнулся:

— Кондитер?

И смерил меня цепким взглядом. Я тут же втянула живот и вспомнила, что соврала про восемьдесят пять килограмм. На самом деле восемьдесят семь. Но это отеки, в пятницу был день рожденья у Лидии Захаровны, мы немного выпили…

— Н-н-не совсем… — начала я, но он прервал меня небрежным взмахом куда-то вглубь квартиры:

— Барышня, идите на кухню, отдайте ваши тортики Юльке и скажите, сколько мы вам должны.

Пока я соображала, что ответить, он уже слинял.

Юльке, значит. На кухне. Где-то там.

Наверное, хозяйка дома.

Я пошла в ту сторону, куда он махнул. Мимо лестницы на второй этаж, мимо длинных диванов, где сидели длинноногие девицы с бокалами в тонких пальцах, мимо мужчин в дорогих костюмах с сигарами.

Кухня пряталась за тонкой перегородкой, отделяющей ее от открытого пространства лофта. По крайней мере, я надеялась, что это кухня — там был холодильник, барная стойка и футуристичного вида агрегаты, сверкающие хромированными деталями и лакированными боками.