Страница 28 из 29
— Нет, спасибо, все хорошо различимо.
Удивительно, но после того, как очнулся, Данила действительно стал видеть лучше. Как и слышать. Не хотелось думать, что это последствия медленно растущей в голове опухоли или кровоизлияния.
— Тогда расскажите мне о событиях вашего последнего рабочего дня.
— А меня уже списали со службы? Надеялся, хотя бы бумаги перебирать оставят.
На Рубеже, как преступника. Но об этом Данила решил лишний раз не вспоминать.
— Вопрос о вашей дальнейшей судьбе еще остается открытым, — почти дружелюбно улыбнулся Николай. Знал бы он, насколько Данила не любил Николаев, после той истории с профессором, — так что в ваших же интересах рассказать все как можно подробнее.
— Проснулся, сварил кофе, включил телевизор, там еще шла реклама смеси. Затем приехал в контору, там была какая-то суета, толчея. Затем помню момент, как пристрелили Олю Хейфец, мертвяков, еще выстрел и темноту. Это все.
— Не слишком-то подробно.
— А что вы хотите? Шесть дней комы и дырка в голове, которая никогда не зарастет. Врачи удивляются, что я вообще что-то помню.
Как назло, помнил он абсолютно все, но изо всех сил надеялся, что хотя бы часть этого окажется плодом его воображения. Коллег сюда не пускали, даже вездесущая Волкова и та не просочилась в палату, только каждый день исправно передавала горячие обеды. Столько дней изоляции и неизвестности, что впору уже обрадоваться появлению особиста.
— Ну да, ну да. Но я надеялся на более плодотворное сотрудничество, как с вашим бывшим начальником, Самойловым.
— Илья жив? А Вадим?
— Более чем, — Николай быстро облизал губы, посматривая на стоявшую на тумбочке бутылку сока, и Данила предложил тому угоститься. Благо у него этого сока было еще литра четыре. — Спрятался на Рубеже, заручился покровительством генерал-майора Волкова и уже оттуда прислал свои признательные показания. Он чистосердечно покаялся, что в обход приказа начальства, воспользовавшись своими полномочиями, втянул вас с младшим сотрудником Скворцовым во все это мероприятие. Участие Ольги Хейфец и ее гибель признаны роковым стечением обстоятельств. Новый глава нашей конторы даже подписал указ о присвоении ей звания «Почетный сотрудник Надзора», посмертно. Новостей о Вадиме Скворцове у нас нет. Последний раз его видели в этой больнице, когда он привез вас. Тогда была такая толчея, из-за наплыва раненых, что у него просто не догадались проверить документы. А через несколько часов он уже исчез, прихватив с собой жену, дочерей и тещу. Скворцова разыскивают, но пока безуспешно.
Данила же искренне надеялся, что никогда не найдут, и что Вадим наконец-то нашел место, в котором сможет жить спокойно вместе со своей семьей. Выйдет отсюда, расспросит Волкову, та уж точно должна все знать.
— Мне, надо думать, тоже прямая дорога на Рубеж?
— Кто знает, — пожал плечами особист. — Доверия ваш рассказ не вызывает, но и заслуги перед городом тоже будут приняты во внимание. Выпущенный вами Марк Чайлдман в одиночку уничтожил всю жреческую верхушку храма, подоспевшим сотрудникам из свежесформированной седьмой бригады осталось только разобраться с оставшимися мертвяками. Жаль, что покончив с ними Марк исчез вместе со своим оружием.
— Действительно жаль. Но Марк всегда мечтал уничтожить как можно больше мертвяков, так что в некотором роде его мечта исполнилась.
— Вы правы, Данила Сергеевич, Марк только об этом и говорил. Что ж, — он встал со стула и направился к выходу, — выздоравливайте, набирайтесь сил для дальнейшего разговора. Я на днях вернусь. И да, — обернулся он уже стоя в дверях, — вы не знаете, кто ваш отец?
— Скотина, ублюдок, потаскун. Все, что рассказывала мне мама, — вяло улыбнулся Данила. — Изо всех сил стараюсь не быть на него похожим.
Эпилог
Елисей шел по плацу и оглядывался по сторонам в надежде увидеть Сашу. Как назло, шел мелкий противный дождь и все предпочли спрятаться внутри казарм. Но ничего, у них еще будет шанс встретиться: Елисея на целый месяц прикомандировали к этой военной части, читать лекции о кибернизации. Он честно признался, что в теории процесса понимает мало, но начальство махнуло рукой, выдало несколько методичек, написанных на диво складно и не особенно занудно, и попросило просто поделиться собственным опытом.
Что ценного в этом опыте Елисей не понимал, любой прошедший кибернизацию обзаведется таким же за пару недель, а тем, кто ее не проходил, он вроде как и не к чему. Но, насколько Елисей знал, после уничтожения мертвяков установки не разобрали, а перенесли сюда, на Рубеж, как средство помощи тем, кто безвозвратно утратил возможность нести службу. Елисей думал, что после бойни в храме мертвяков будет ощущать подобие ревности к своим улучшенным собратьям, но на деле ему было все равно, да теперь он не уникален в свое роде, но и не одинок. Было с кем поговорить, обсудить проблемы, поделиться какими-то собственными наработками в использовании системы. Они с несколькими другими киборгами обменялись контактами и теперь часто болтали в сети.
Мир изменился, это чувствовалось, казалось, даже воздух в Солеже пропитался чем-то темным и холодным, как после грозы. Все же почти треть населения превратилась в мертвяков и была уничтожена, почти сотня тысяч — принимали смесь и теперь вынуждены были переселиться на Рубеж, в специальные поселения и еженедельно проходить обследования. В их числе и его бабка, Елизавета Андреевна. Елисей так и не нашел в себе сил встретиться с ней после ареста, вроде бы отец с дядей Саввой добились свидания, и та до последнего отказывалась признавать, что виновна в гибели такого количества людей, или попросту не понимала этого. Для нее возможность помочь своим песикам, которые после приема чудо-лекарства буквально расцветали, и собственное здоровье, расцветавшее ничуть не хуже, оказались важнее всего прочего.
А еще нашлась Ника, дочка дяди Саввы. Точнее — нашел ее Елисей, когда решил прошерстить, кто же все-таки играет с ее аккаунта. Оказалось, что несмотря на всю неприязнь к Волковой, Ника всерьез вдохновилась работой контрразведки и подала туда документы. Те же, как только заподозрили присутствие некросов в Солеже, решили забросить им «живца», а точнее — свеженького мертвеца. Но те почему-то заподозрили подвох и не решились «воскрешать» Нику. А то просто отсиживалась где-то, в то время как ее отец медленно сходил с ума. И сейчас все еще сходит. Елисей не мог дать ход этой информации, да и не знал, насколько это будет правильным: дядя только-только начал отходить и учиться жить без Ники.
Задумалась ли сестра о том, каково Савве было ее потерять? Задумывалась ли бабка, что своими руками отворила врата ада? Задумывался ли отец Елисея о делах приюта, ведь он не мог не замечать, что там не все гладко? На эти вопросы у него не было ответов, кроме одного: дрянная кровь течет в жилах его семейства. Хотелось верить, что разумный человек все же сам определяет свой путь, без оглядки на родню.
Елисей поправил перчатки, скрывающие серебристый металл рук, и потянул одну из тяжелых дверей — пора бы взяться за работу.
Данилу уже выписали из стационара, но больничный не закрыли, дав возможность передохнуть несколько дней дома, перед отправкой на Рубеж. Официально его вроде как оправдали, но в то же время настойчиво рекомендовали прослужить несколько месяцев в другом мире, пока все не уляжется. Ну и для соблюдения видимости наказания. Он чувствовал, что во всем этом не обошлось без участия Ольги, но сама Волкова как будто растворилась в воздухе и не выходила ни с кем на связь.
По телевизору снова рассказывали о страшной эпидемии гриппа, выкосившей треть населения Солежа, даже сейчас какой-то умник в белом халате рассказывал о мерах профилактики простудных заболеваний. Наверное, это было правильно: ни к чему пугать жителей тем, что город чуть было не уничтожили, но с другой… Сколько погибших, а никто из родных никогда не узнает, что послужило тому причиной, и будет винить себя, что недосмотрел, не купил нужные лекарства, не нашел хорошего врача.