Страница 23 из 29
Смесь! Как он сразу не догадался? Данила поперхнулся кофе и никак не мог прокашляться. Но как они дошли до такого: среди белого дня рекламируют средство по превращению людей в некросов. И никто ничего не делает. Или это означает, что власть уже сменилась и поздно пытаться что-то сделать?
Сейчас Данила даже порадовался, что из Солежа нельзя выбраться. По крайней мере это остановит распространение заразы дальше. Почти одновременно с этим ему пришло сообщение от Елисея: «Проверь мыло». Учитывая тяжелое состояние Волконского это само по себе было странным событием, но когда загрузился ноутбук, Данила удивился еще сильнее: там была целая куча файлов, в том числе — карта города и области, с обозначенным на нем значком храма некросов.
Нормально выспаться Елисею так и не дали: за пару часов до рассвета его разбудили незнакомые люди в темных спецовках, представились сотрудниками центра реабилитации инвалидов, затем, не спрашивая согласия, погрузили на каталку и споро потащили вниз. Никого из обитателей дома им на пути не встретилось, и Елисей даже боялся предположить, что случилось с его родными. Хотелось верить, что они хотя бы живы, в отличие от медсестрички, чье обгоревшее тело покоилось рядом с порогом. Что ж, возможно его «похитители» и не связаны с некросами. Но Елисей все равно не стал ничего менять в алгоритме связи системы с удаленным хранилищем файлов. Излишнюю активность могут заметить, а ему все еще нужно поделиться с кем-то раздобытой информацией.
В машине скорой помощи ему вкололи неизвестный препарат, якобы успокоительное, после чего Елисей сразу же заснул. Снотворное несколько раз вводили повторно, стоило ему только начать приходить в себя. В краткие мгновения бодрствования Елисей злился на собственную беспомощность, но и попыток сбежать не делал: сейчас он ничего не мог противопоставить группе вооруженных людей, только выставил бы себя шутом. Да и по большому счету ему нечего было терять и нечего бояться, смерти в том числе.
Несмотря на препараты, время чувствовалось. Елисей готов был поспорить, что везли его не меньше шести-семи часов. В какой-то момент каталку переправили в самолет, где уже стоял целый ряд таких же каталок с другим пациентами. Вдоль стен сидели мужчины и женщины, как Елисей успел заметить, почти все они потеряли ту или другую конечность. Обидно, что все остальные находились в сознании, только его раз за разом накалывали снотворным. Связаться с системой тоже не выходило, и все, что ему оставалось — ждать, чем все это закончится, и верить, что Данила или Ольга все же получат его сообщение и поверят вложенной в него информации.
Наконец, они все же прибыли на место, точнее сказать — Елисей на деялся на это, от постоянной тряски его тошнило даже сквозь лекарственный дурман. После самолета был автобус, затем каталку просто везли по ухабистой дороге к неизвестному заводу, украшенному иероглифами. Внутри же люди уже начали выстраиваться вокруг до боли знакомых серебристых кабин.
Кибернизаторы. С одной стороны — повод порадоваться, что его похитители — точно не некросы, с другой — Елисей слишком хорошо знал, какие ощущения испытывает человек, находящийся внутри этой штуки. Впрочем, другие собравшиеся страха не выказывали и охотно двинулись к кабинам, когда лаборанты в синих робах пригласили добровольцев первыми испытать устройства. Теперь понятно почему его постоянно держали без сознания: организаторам этого мероприятия не нужен был человек, способный разболтать о прелестях «улучшения».
Еще среди лаборантов крутился один парень, вроде бы ничем не выделявшийся, но Елисей и без системы чувствовал — перед ним не человек. Слишком быстрый, ловкий, уверенный, со взглядом, которого не бывает у простого смертного. Волк? Некрос? Или кто-то из тех, о ком не положено знать простым людям.
Но долго ломать голову Елисею не пришлось: через пару минут после того, как первую партию подопытных загрузили в кибернизаторы, к нему подошел еще один не-человек, уже знакомый по недавнему визиту с Ольгой. Кажется, тогда он представился как Лев Фарин.
Он взял каталку и отвез ее в сторону, после чего дождался, пока «парень» скроется из виду и заговорил:
— С пробуждением! Не люблю долгих вступлений, поэтому скажу сразу: тебя запихнут в кибернизатор и отрастят новые руки, но только при одном условии — ты убьешь Джая.
В голове у Елисея сразу же появилось изображение того самого парня и краткая схема его предполагаемого убийства: выпрыгнуть из кабины, ударить одного из охранников и отобрать у того оружие. Дальше — серия выстрелов, пока голова жертвы не превратиться в кашу, и бежать. Как можно быстрее выбраться из завода, сесть в машину, которая и увезет его прямо в аэропорт.
Отличный план, если не учитывать одну крохотную деталь: собственное здоровье и силу ему предлагали заполучить ценой чужой жизни. Пускай совершенно посторонней ему жизни, но все же.
— Думай быстрее, у меня есть и другие кандидаты, — Лев говорил так, словно бы был уверен в согласии Елисея. Ну как будто бы у него был выбор. — А если откажешься, то есть шанс, что кибернизацию ты не переживешь
Очень мило. Не переживет. Значит, либо он, либо незнакомый человек.
— Да иди ты на хрен, Лев Фарин.
Данила несколько раз перечитал письмо Елисея, затем сверился с картой и с сожалением обвел по кругу целое садоводческое товарищество. В котором как раз и скрывались родственники Маши. Точнее — некросы, занявшие их тела. Кошмарные, но вполне логичные выводы: такие товарищества часто представляют собой довольно замкнутые и уединенные сообщества, влиться в которые новичку очень сложно, но так же сложно вынести информацию за его пределы. А учитывая, что многие из дачников весь летний сезон проводят на своих участках, лишь изредка созваниваясь с родственниками, лучшего места для основания храма и постепенной замены людей мертвяками и не придумаешь.
А сам-то он давно звонил маме? Стерва-память подсунула двадцатое число прошлого месяца, тогда они с Олей собирались в кино, но в последний момент у той нашлись неотложные дела и на весь вечер Данила остался один. Кажется, тогда они проговорили не больше пяти минут, слишком быстро Данила устал от жалоб мамы на его отсутствие и неправильную работу. Она знала о Надзоре, это было как-то связано с таинственным отцом Данилы, поэтому и призывала его бросить службу, после двух обязательных лет. Но тогда Надзор казался всесильной и загадочной конторой, дарующей своим сотрудникам шанс пользоваться Силой, чувствовать себя чуть больше, чем человеком. Сейчас же иллюзии исчезли, а мысли, как жить на гражданке, так и не появились. Потому и продолжалась служба, а вместе с ней — мамины упреки.
Данила набрал номер и теперь слушал песню Стаса Михайлова, стоявшую вместо гудков. Это не походило на маму, почти так же, как сделанная татуировка на самого Данилу. Неплохо они изменились за то время, что живут отдельно друг от друга.
— Слушаю, — мама всегда отвечала лаконично и никогда не здоровалась.
— Доброе утро, — Данила же не мог подобрать слов, да и не знал он, зачем позвонил. Скорее — просто услышать мамин голос.
— Данила, что у тебя случилось?
— Ничего, решил позвонить и поинтересоваться, как у тебя дела, здоровье.
— Пфф! — судя по тону, мама не на шутку разозлилась. — Ты же знаешь, что как только я почувствую себя плохо — немедленно свяжусь с тобой. К чему эти нежности? А скука не к лицу интеллигенции.
— Хорошо, тогда позвоню тебе позже, — о чем еще можно говорить, Данила не представлял, и некогда уже: пора собираться в контору.
— Договорились, — мама замолчала, словно бы подбирала слова для прощания. — Данила, береги себя.
— Постараюсь.
— Постарается он! Подлец! — голос мамы неожиданно сорвался на крик. — Как будто бы я не знаю, с чем связаны такие внезапные вспышки интереса к здоровью никому не нужной матери! Завтра же позвонишь мне. Живой и здоровый!
После чего она сбросила вызов, так и не дав Даниле возможности ответить.