Братство тёрна. Помощница профессора

Фредерика уже почти почувствовала, как губы профессора накрывают ее губы, как его руки скользят по телу, как она сама плавится и осторожно, будто нехотя, отвечает на его прикосновения, как услышала скрип открывающейся двери. Медина отступил назад медленно, ничуть не стесняясь происходящего. Хотя кто знает, возможно он каждый день зажимается со студентками в своей подсобке. Фредди тоже не стала забиваться в угол и убегать с криками: пусть ректор и пригрозил уволить ее, если узнает об интрижке с профессором, но сто пятьдесят галлов быстро решат проблему с трудоустройством.

- Я принесла бумаги для Алварес, - проскрипела древняя старуха Жиль, равнодушно скользя по подсобке взглядом, - напишите пару заявлений строго по образцу, не забудьте проставить вчерашнее число и занесите мне.

- Донна Жиль, - Медина сам сгреб листы и уставился на секретаря, - мне бы не хотелось огласки.

- Я слишком занята работой для болтовни, а вот другие - нет. И если не научитесь держать себя в руках - ректору донесут раньше, чем я успею напечатать слово “уволена”. Этим бездельникам и повод не нужен. Знаете, что болтают обо мне? - секретарша прищурилась и в упор посмотрела на Фредерику.

- Нет, простите.

- Чушь! Конечно, знаете! Они болтают, будто мы с ректором в отношениях. И это молодежь, цвет нации! Раньше у студентов хотя бы была фантазия. Тогда ходили легенды, что каждое полнолуние я надеваю черные одежды, седлаю одноглазого крылатого кабана и летаю вокруг университета, чтобы подкараулить девиц, которые спешат с тайных свиданий. А после отрезаю им локоны и варю из них зелье вечной молодости. Бред первостатейный, но с фантазией. А сейчас: в отношениях. Пфф! Да здесь все друг с другом в отношениях, возраст самый такой для отношений!

Она побурчала еще немного, после оглядела Медину и медленно вышла из кабинета. Фредерика же облегченно выдохнула, подошла к зеркалу и поправила прическу.

- И для истории революции тоже прекрасный возраст, Алварес! - профессор подобрал брошюру с пола и показательно переложил на полку. - Просто прекрасный возраст.

* 17 * (Хавьер)

Хавьер даже не успел дойти до своего рабочего места, как секретарь управления передал ему стенограмму от рассерженных служителей храма Отца-Защитника со Второй линии, где у следователя в принципе не могло быть никаких дел. Но судя по сообщению, "его тупая скотина разнесла все и покусала служителей", поэтому надлежит немедля прибыть туда и возместить ущерб.

Недовольный Кроу все же разрешил Хавьеру съездить в этот храм, но пригрозил, что если Сото снова влипнет в неприятности из-за вержа, то уйдет работать в архив до самой пенсии.

Впрочем, на месте выяснилось, что никакими особыми неприятностями не пахнет. Просто его вчерашняя знакомая сломала кран с кровью Отца и слегка потрепала одного из служителей. Тот сейчас громко стонал в стороне, придерживая забинтованную руку. Смешно. Челюсти гончих такие мощные, что дробят кости, а мышцы и жилы рвут, как бумагу.

Ирр и сейчас скалилась, рычала из угла храма, но ни кого не нападала. Служители тыкали ее палками от швабр и мётлами, чтобы не дать сбежать. Гончая пугала их, но не нападала и не пыталась уйти. Хавьер поздоровался со всеми, вознёс традиционную молитву Отцу-Защитнику и Девам, поклонился портрету Антония Калво, оставил несколько монет в чаше для пожертвований, и когда все, включая гончую, уставились на него с молчаливым укором, наконец подошёл к служителям.

- Свогоры, мне крайне неприятно видеть, как в храме Отца-Защитника бьют девушку. Ирр, портить общественное имущество - недопустимо.

А после положил руку ей на загривок и повел к выходу. Клыкастая морда гончей оскалилась, но Хавьеру в этом чудилась торжествующая улыбка, адресованная служителю с палкой в руках.

- А деньги? - не остался в стороне тот.

- Фонд Антония Калво вышлет рабочих для ремонта в ближайшие дни, - Хавьер показал свое удостоверение, как одного из совета попечителей и кивнул всем, прощаясь. Возражать никто не стал.

Ирр рыкнула и прикусила ближайшую к выходу деревянную колонну, оставляя на ней след зубов, но шла рядом спокойно и мало походила на взбесившегося зверя. Человеческий облик она вернула уже в машине, сразу же скинула обувь, подтянула колени к груди и обняла их, сворачиваясь клубком. Одежда гончей оказалась перемазана кровью, изорвана, местами обгорела, волосы же темными тяжелыми прядями падали на лицо и плечи.

- Тяжелая выдалась ночь? - Хавьер протянул ей фляжку с чаем и пакет орехов, который всегда возил в машине. Ирр назвала адрес дома на самой окраине Второй линии, туда они и ехали.

- И утро! Всего-то кран один помяла, а они меня палками. Обидно. И на тебя обиделась. Целый важный дон-следователь, а помахал бумажками и ушел.

- Подраться с ними стоило?

Она перевела взгляд на Хавьера, тяжело вздохнула и снова спряталась за волосами. Действительно обиделась на служителей, но не настолько, чтобы самой их покалечить или требовать этого от "важного дона".

- Припугнуть хотя бы.

- Поверь, мои бумажки для них страшнее моих кулаков. Фонд Антония Калво единственный выделяет деньги на ремонт храмов, на полученные от правительства гроши и пожертвования они долго не протянут. А здесь такое досадное недоразумение - отлупили гончую одного из членов совета попечителей. Ты же хотела уладить конфликт, поэтому меня вызвала?

Она первая перешла на “ты”, Хавьер только поддержал. Обычно фамильярность он не приветствовал, но с Ирр будто не могло быть иначе.

- Не-е-е, - протянула она. - Но сломавшего кран вержа они бы не отпустили за деньгами, обратились бы к егерям. А свогор Браво смотрел бы на меня строго и расстроился. От этого стыдно.

- Я тоже расстроился и могу смотреть строго.

- Уже поняла, - Ирр вздохнула и ссутулилась еще сильнее. - У меня есть пять галлов, этого хватит на починку их колонны. Сейчас поедем ко мне - отдам.

- Фонд все оплатит, не переживай.

Пять галлов - не такая и маленькая сумма для вержа, которому платят сущие гроши и выделяют пропитание, наверняка у гончей найдется на что их потратить. И для фонда это не такие большие расходы. Интересно другое - почему Ирр так выглядит и как оказалась в храме?

- Ничего не хочешь мне рассказать? - Хавьер решил связаться с начальством Ирр и попросить выходной для гончей. Во что бы та ни влипла - ей крепко досталось.

- Могу с расследованием помочь, - она отвечала очень тихо, нехотя. - Доны же глупые, ничего не видят и не замечают.

- И чего же я не заметил?

На самом деле за прошедшую ночь Хавьер успел перерыть целую гору информации о погибшем инспекторе и других жертвах с цветущим терном в руке, но общего у них было не так много. Все мужчины старше тридцати, все состояли на государственной службе, все ходили одними и теми же привычными маршрутами, на который их и настигла смерть. Значит, никакой случайности: убийца выслеживал конкретных людей. На этом сходство жертв заканчивалось. Хавьер смог найти в отчетах из полицейских участков восемь похожих случаев, разбросанных по разным секторам Второй линии, и ни разу убийца не оставил ни одной улики.

- Монету! Это главное, - ошарашила его Ирр.

- Это просто знак, как и цветущий терновник. Так убийцы помечают своих жертв и предупреждают следующих.

- Если ушш хочет добровольно уйти из жизни, он зажимает в руке серебряную монету или же передает ее кому-то. Он говорит: эй, мне уже ничего не нужно, а это пусть сделает тебя чуть счастливее. Поэтому Рен, хозяйка таверны, варит зелье счастья только за монету из руки мертвеца: если принес такую, значит прикоснулся к магии ушедших. Понимаешь теперь?

- Нет.

- И они не понимают, это ваше Братство! Одни доны там, все глупые. Поэтому кладут монету в руку, как символ, что этот человек был плохим, но после смерти может принести пользу. И с жертвами знакомы, иначе все пойдет не так.

- Найти глупых донов будет совсем не сложно, ты права.