Страница 93 из 113
Думал соскочить из поезда раньше, грабануть богатенького барыгу, паспорт раздобыть подходящий и самолётом, подправив внешость под фото в основном докУменте, до столицы. А то и до Ленинграда, там граница недалече. Но не учёл, что в межсезонье в поездах деловые люди не раскатывают, тем более не скорый поезд, какой уходил на восток, в тот и влез на нервах и спешке. А в «пятьсот весёлом» да ещё в октябре много всякого бичеватого народа катается, того и гляди самого без штанов оставят. Спасибо Егоровне, стерегла мою сумку, где приличные брюки и ботинки спрятаны. Но в вагон-ресторан, через весь состав не ходил, хорошо хоть приносили в судках традиционный «железнодорожный рассольник» и рис с котлетой.
Привык, привык за последнее время к комфорту и довольству, неуютно в вагоне плацкартном. Тем более песню спеть, сердца женские покоряя, категорически нельзя, конспирация! От скуки покупал ворох газет и изучал совпрессу, выискивая хотя бы намёк на обезвреженного шпиона, или на перестановки в МВД и КГБ. Но ничего такого в «Правде», «Известиях» и прочей «макулатуре», которой потом окна в вагоне затыкивали, не рассказывалось, зато «Советский спорт» разжигал вовсю. Скорый старт 19-ых летних Олимпийских Игр волновал советских граждан и даже гражданок. Варвара Егоровна и та переживала «за наших», которых в Америке поубивают бандиты и негры.
До Омска оставалось два часа, когда в вагон зашёл военный патруль, а за бравыми танкистами топали милицейский старшина и двое в штатском. На компанию блатных, часа два как подсевших на полустанке, проверяющие потратили пару минут, похоже старшина вычислил их влёт как местную шпану и дал отмашку остальным, не стоят внимания, мелочёвка, идём дальше. Подвинул Егоровне кулёк с семечками и затянул привычное.
– Я так полагаю, Варвара Егоровна, центральное отопление в частном доме не нужно, а если и есть, без печки всё равно не обойтись. Мало ли – авария какая на линии…
– Добрый день, проверка документов, – цепкий взгляд у тридцатилетнего паренька, похоже опер в усилении у транспортников и военного патруля, хреново.
– Ага, сей момент, посмотрю, где то завалился…
– Долго искать будете, помощь не требуется?
– Нет-нет, что вы, держите.
– Паспорт можно ваш.
– Такое дело товарищ, без паспорта уехал, с женой поругался.
– Так поругались, что из Москвы в Сибирь укатили?
– Да, с любовником застал. Еле сдержался, выбежал из квартиры и куда глаза глядят. В Омске сестра, к ней еду. Хорошие сантехники и в Сибири нужны, а трудовую вышлют по почте. Статья, конечно, нехорошая получится по увольнению. Да ладно, не в начальники буду устраиваться, в рабочем классе перекантуюсь на первых порах.
– Ещё вещи при вас есть?
Бл… Это провал, Штирлиц. Ишь как Егоровна то навострилась, сказать, что нет вещичек, налегке упёрся за тридевять земель, в сильном душевном расстройстве покинув коварною супружницу, так сдаст ушлая бабка. А шмотки там не совсем вяжутся с пьяновато небритым гражданином Гавриловым.
– Пожалуйста, смотрите.
– Негусто с вещами то, а в дорогу дальнюю собрались.
– Всё что на работе в шкафу висело, прихватил. Боялся домой возвращаться, убил бы шалаву, сидеть за неё…
– Так вы буйный, Пётр Сергеевич?
– Боже упаси, но тут такой случай, всю жизнь перевернуло. Боялся, да. Мне замдиректора предложил на три недели в санаторий ведомственный, в «Коммунальник», пожить, нервы подлечить, опять же зазнакомиться с кем, там женщин много одиноких. Но я не стал кадровика дожидать, что было в сумку скидал и на вокзал.
– Понятно. Пройдите, пожалуйста в вагон начальника поезда, по связи уточним кое-какие вопросы и свободны.
– Конечно-конечно, – тут надо «испугаться» и засуетиться, – а сумку брать?
– Сумку? Да берите, вы же в Омске выходите?
– Точно так, в Омске.
– Ну и замечательно, пока объяснительную пишите, пока то, сё, подъедем к столице Сибири.
Ишь, бля, столица Сибири. Помнится во времена моей юности и зрелости Красноярск и Новосибирск выёживались, кто из них столичнее. А тут Омск главный. Да и хрен с ним. Патруль потопал дальше, у «зольдатиков» ещё предпоследний и последний вагоны в планах, а со мной в бригадирский штабной вагон пошёл один из танкистов, сержантов срочной службы. И патруль то интересный – молчаливый лейтёха и аж четыре рыла, мордатые деды, не салаги первогодки. Так, интересно, интересно.
Паниковать рановато, ну сколько их в поезде – максимум 8-10 человек. Другое хреново, если дойдёт до драки, придётся всех жестоко калечить и обозначится район где орудует супермен одиночка.
В бригадирском купе вольготно расположился такой же характерный цепкий опер, которому меня передал сержант-танкист. В уголочке нервничал высокий мужик в форме моряка торгового флота. Видел его во время стоянок – до Владивостока едет. Хм, а передо мной мент отпустил парня, из седьмого, кажется вагона, тот иркутятин, или из области Иркутской, не суть. Что интересно, рост около 185 сантиметров у иркутянина, да и у морячка примерно столько, даже 188. А у Игоря Владимировича Никитина аккурат 185, что мне чрезвычайно привычно и комфортно, только в это время рост за 180 считается гораздо выше среднего, не пошла пока волна акселерации. Так-так-так, алярм, тревога, не уж-то начали по приметам искать резидента.
– Что ж, Пётр Сергеевич, излагайте, что вас привело к нам.
Не стал придираться к мелочам и указывать оперу на далеко не добровольный «привод», равно как интересоваться его званием, фамилией и требовать прокурора. Что я, Шурик гайдаевский? Путаясь и волнуясь, пересказал по второму разу свою нехитрую одиссею обманутого мужа. Опер, поглядывал на сержанта, стоящего за моей спиной, очевидно сверялся с повествованием товарища Гаврилова. Зольдатик, кивал, это я в отражении окна зорким оком терминаторским видел.
– Сейчас, придёт ответ на наш запрос по адмиралу Макарову и с вами порешаем, Пётр Сергеевич, не переживайте.
– Маркин я, – сердито пробурчал торговофлотовец.
– Маркин, Макаров, какая разница, – благодушно отмахнулся оперативник, – какой ты моряк, далее не знаешь про «Севастополь, город русских моряков». Пётр Сергеевич, вы как, на гитаре умеете? Всё равно скучаем пока, на перегоне связи нет.
– Увы, не дал господь таланта. Как говорится, ни петь, ни рисовать.
– Бывает, – согласился милиционер, взял лежащую на столе гитару, повертел, вздохнул и поставил на ящик с железнодорожной радио станцией.
Бл, неужели пошла ориентировка на сбежавшего поэта и исполнителя, мол странствует Никитин по городам и весям Советского Союза, поёт песни собственного сочинения, за что получает беляши и яйца варёные от благодарных слушателей.
Хотя, что я знаю о системе сыска в СССР? Все познания исчерпываются прочтением увлекательных бестселлеров Даниила Корецкого про отважного и хитроумного сыщика Лиса – Коренева. Корецкий и про шпионов писал, но там откровенная лажа типа «Рок-н-ролл под Кремлём» с московскими подземельями, диггерами и прочими гоблинами. Увлекательно, но неправдоподобно. Ладно, чёрт с ними, дёргаться не буду, всё равно реакция на порядок быстрее, не дам себя по башке железякой долбануть, а мои удары не парирует сам Брюс Ли, не то что провинциальные опера.
Но подготовленные, надо признать, мастера своего дела. Помните как Жеглов колол Кирпича, как брал на понт и задушевность? А тут сразу два Жеглова, первый пошёл завершать обход поезда, а второй – напротив сидит и отечески взирает то на меня, то на морячка.
– Командир, – не выдержал Маркин-Макаров, – ну какого рожна маринуешь? Подумаешь, не сошёлся во мнениях с соседом по олимпийской сборной.
Та-а-а-а-ак. Мент сидит спокойнёхонько, но в глазах чёртики играют, нехорошие такие чёртики. Гитара, моремана зацепили за олимпийский разговор, тягают в вагон бригадирский, ориентируясь на рост, на комплекцию. Стопудово меня ищут и циркуляр прислали, что внешность могу изменить. Не так, конечно, как я могу, супер-пупер киборг, а там причёску, цвет волос, прочие шпионские штучки…