Древняя буря

– Как она пела, ты хотел сказать? – Сайлас посмотрел на меня в зеркало, усмехаясь. – Их вокалистка, Марисса. Братец был от нее просто без ума.

– Да, у нее был обширный… талант! И не заметить этого мог только такой тугоухий как ты. – Логан снова повернулся ко мне и не заметил, как Сайлас закатил глаза и обрисовал в воздухе перед грудью две весьма впечатляющие окружности. – Наша семья ценит искусство простое, но трогающее душу, так что, если позволите, я тоже хотел бы вас порасспрашивать. – Логан вернул мне невинный взгляд. – О вашей работе.

За всеми этими разговорами, я не заметил, как машина свернула в какой-то проулок, которому немногим уступала шириной. Во всяком случае, открыть двери с обеих сторон было бы невозможно. Проехав так метров пятнадцать, мы вывернули на улочку пошире, которая заканчивалась тупиком. Нас окружали глухие стены домов, и лишь с одной стороны тянулся забор из редких железных прутьев, за которым начинались густые кусты не очень ухоженного парка. Кстати, для Лондона это вполне естественно – небольшие парки и скверы могут быть разбиты в самых неожиданных местах, в том числе и на задворках.

– Логан, это про этот переулок вы говорили? Как-то или ваше описание прихрамывает или этот Нилс Ярд уж очень хорошо прячется. – Я пытался пошутить, но на самом деле настроение было у меня не очень. Была все же трусливая мыслишка, что странный разговор братьев мне приснился, но пока все шло по их сценарию.

– Оу, Джек, простите, я совсем забыл вас предупредить. Помните, я рассказывал, что Сайлас отложил некое свидание? Ну, вот он по дороге решил заскочить и объясниться лично. Как вы понимаете, это один из тех случаев, когда «разговор не телефонный». – Голос Логана звучал совершенно ровно и безмятежно. При этом он даже не повернулся. Мне определенно не нравилось происходящее.

Пока я все это обдумывал, мы развернулись в сторону выезда из тупика и остановились. Сайлас выскочил из салона, чуть ли не раньше, чем заглох мотор и метнулся через улочку к незамеченной мною раньше калитке в парковой ограде. Миг и он уже исчез за кустами.

– Ох уж эти влюбленные. Вечно торопятся. – Хотя Логан и выглядел старше Сайласа, разница между ними была не столь разительной, однако прозвучало достаточно по-стариковски.

– А я, пожалуй, выйду, разомнусь, засиделся немного. – Вслед за этими словами хлопнула вторая дверь, и я остался в машине один. Возможно, сейчас самое время задать странные вопросы, хотя я предпочел бы поговорить с Сайласом – старший из братьев явно изворотливее. Но, за неимением гербовой бумаги пишем на обычной.

За что я люблю большие машины – что бы выйти наружу, человеку моего роста не нужно скрючиваться в три погибели. Открыв дверь, я просто шагнул на тротуар. Накрапывал легкий «слепой» дождик. Для Лондона это совершенно в порядке вещей и даже не считается местными за непогоду. Такой дождь идет пять-семь минут, а затем опять светит солнце. Я поразился чистоте тупичка. В других мегаполисах, Нью-Йорке, Москве или Париже тут стояли бы в лучшем случае мусорные баки, а в худшем в горах отходов рылись бы крысы и спали бомжи. Здесь же был чистый асфальт, с подзатертой, но читающейся дорожной разметкой и это в переулке то. Несколько хилых деревьев в квадратах голой земли. Особенно убого они смотрелись на фоне ограды, за которой буйствовала зелень.

Логан ничуть не боясь испачкать свой дорогущий костюм, стоял, прислонившись к радиатору внедорожника. Под капотом что-то пощелкивало, остывая, и я невольно вспомнил как так же неподвижно, прислонившись к камню, стоял Красное Облако. Он был индейцем из племени хо-чанк и моим приятелем. И вот когда необходимо было чего-то ждать, он застывал в полнейшей неподвижности. Ожидание никогда не тяготило его, он не стремился почесываться, зевать, хрустеть пальцами или заводить бессмысленные разговоры. Он настолько сливался с природой в такие моменты, что мимо него безо всякой опаски пробегали мелкие зверьки, а одна сойка даже села ему на голову. И глядя сейчас на Логана я почувствовал точно такую же безмятежность и готовность ждать сколько угодно. И знаете что? Совершенно глупейшим образом я разозлился. Вокруг происходит черт знает что: на его сестру нападают, мне делают дыру в боку, которой на следующий день как бы и нет, но моя сумка изображает из себя графиню Батори, я то ли вижу всякую невозможную хрень, то ли поехал крышей и меня нужно везти «до божевильного дома», а он стоит с таким видом, будто произрастал здесь последний десяток лет. Как будто никаких забот и тревог попросту не существует. А ведь был еще тот странный разговор в машине, о потере памяти, камерах и преследователях. В общем, плюнув на всяческую дипломатию, я решил перейти в наступление. В конце концов, это же у нас лучшая защита, верно?

Подойдя к Логану и устроившись рядом с ним, благо у этого автомобиля хватило бы места на четверых, я заметил пару камер наружного наблюдения на здании впереди по улице. Правда они были далековато и смотрели явно в другом направлении, но я хотя бы понял с чего начать.

– Логан, а вам не кажется, что это все же не самое удачное место?

– Для чего? – его удивление было столь искренним, что я, было, решил, что ошибся. Ведь весь разговор мог мне пригрезиться. Да и кто бы обсуждал подобное так свободно в присутствии чужого человека. Но откуда-то же я знал, что мы приедем на задворки кинотеатра Одеон. Да и честно признаться, уж очень я разозлился. Все это промелькнуло у меня в голове моментально, и я небрежно продолжил.

– Ну как же? Если мы ожидаем появления гипотетических преследователей, то на камеры они все же попадут. Вон на те. – Я указал на здание перед нами. – Если машина приедет по улице, вдоль которой мы смотрим, то одна из камер снимет и лицо водителя и номера. – Далее мне стоило бы все же сдержаться, но «Остапа понесло» – и если вы собираетесь как-то вырубать и лишать памяти людей, то, во-первых, камеры вы не сотрете, а во-вторых – вы полагаете, что я позволю вам проделать это со мной?

Я мог ожидать любых проявлений удивления, возмущения, недоумения, в конце концов. Всего вместе и каждого по отдельности. Вот чего я точно не мог ожидать, так это оказаться распластанным на асфальте. Проделано это было столь быстро, что я даже не понял каким образом это вышло. По ощущениям, Логан прижимал меня к земле так, что я не только пошевелиться, вздохнуть мог только через силу. Почему по ощущениям? Потому что его ладонь, жесткая и какая-то несоразмерно большая прижимала мою голову щекой к мостовой с такой силой, что челюсти свело. Его пальцы закрывали мне глаза и, поэтому о происходящем, я мог догадываться только на слух. Мою шею согрело частое и шумное дыханье, а затем раздался посапывающий звук, как будто… Да, меня определенно тщательно обнюхивали.

– Какого черта, Логан? А как же цветы, ресторан или хотя бы обещанный завтрак? И потом, мне все же больше нравятся девушки… – прохрипел я. Когда нервничаю, я зачастую несу всякий вздор. Причем это несколько раз спасало мне если не жизнь, то здоровье. Желающий сделать мне «физическое замечание» оппонент настолько злился и отвлекался, что начинал ругаться вместо того, чтобы ломать мой нос. Я же успевал решить, стоит ли мне сделать ему больно или наоборот – ноги. В общем, в те несколько раз, когда заварушка была серьезна, это прокатывало. А то, что сейчас все очень серьезно сомнений не оставалось – дышать получалось уже через раз.

– Заткнись! – Логану видимо все это тоже давалось не просто, его голос стал низким и хриплым. – Ты вообще кто такой?

С той же ошеломляющей быстротой, не позволившей оглядеться, меня воздело на ноги, и я оказался полулежащим на капоте в позе обыскиваемого копом уличного дилера.

– Эй, офицер, чесслово, она сказала, что ей уже есть восемнадцать, а в пакете сахарная пудра для пончиков. Специально для копов. – продолжая паясничать, я вдруг понял, ЧТО я несу кузену нравящейся мне девушки. Очень нравящейся.

Давление на меня прекратилось так неожиданно, что, съехав по капоту, я оказался в позе гордого льва, т.е. на четвереньках. Повернув голову, я увидел, что пока мы с Логаном занимались борьбой нанайских мальчиков, машина, которую он вероятно и ожидал, подъехала. Это был черный минивэн с раздвижными дверями, откуда как раз выходили люди, одетые во все черное. Нет, никакой общей формы у них не было – черная кожаная куртка соседствовала с пальто и клубным пиджаком. Единственным общим был черный цвет, никаких других оттенков, даже в деталях.