Страница 1 из 3
О предках
22 июня 1941 года. Дед, наверное, работает на тракторе в поле, бабушка – с детьми, или на огороде. Дед сначала был учителем, потом, стало модно, пересел на трактор. Бабушку вместе с семьей в 1929, в год «великого перелома» раскулачили и сослали на рудники Урала в район Перми. Восемнадцатилетней она таскала тележки, она потом об этом рассказывала. Дед вступил в комсомол, стал активистом и добился того, чтобы бабушку, его освободи невесту из ссылки и вернуть обратно. Было им тогда обоим по девятнадцать. Правда дом семье бабушки не вернули. В доме сделали школу, туда потом ходили их дети.
22 июня 1941 бабушке с дедушкой уже по тридцать, у них четверо детей, все мальчики, младший – мой папа, ему годик. Не зря говорят, перед войной рождаются в основном мальчики. Началась война.
Дед Кукушкин Никандр Григорьевич, пройдя небольшую переподготовку с трактора на танк, попал подо Ржев в печально известную 33 армию, в Вяземский котел, говорят, одна из страшных битв той войны, оттуда первая медаль деда «За оборону Москвы».
Второй дед Строганов Леонид Филиппович до войны живет в Риге, скорее всего, один из руководителей старообрядческой общины (по материалам съезда старообрядцев Латвии конца 20-х годов сидел в президиуме). Когда в Ригу вошли немцы уехал в заволжские леса в деревню Богоявление, там в 29 марта 1945 года и родилась моя мама Нина. Деревня Богоявление – упоминание о ней появились раньше уездного города Семёнов, где 13 ноября 1964 года родился я.
Такие разные судьбы. Дедушка Никандр прошел всю войну с 1941 по 1945. и вернулся домой с Победой! Второй дед вернулся в Ригу, от его рижской семьи маме с бабушкой приходили письма – мы рады, что у нас есть русская сестра, приезжайте в Латвию, нам все вернули, мы вам подарим дом. Бабушка Анна эти письма изорвала, возможно, была обида, не знаю.
Говорят, во время той войны солдаты по статистике погибали через несколько дней, младший комсостав – через несколько недель, старшие командиры – через несколько месяцев. Дед был призван рядовым в первые дни войны, прошел от Москвы до Берлина, под командованием Жукова брал Берлин («справа танк, слева танк, а мой танк самый первый в Берлин зашел», – так дедушка Ликаша говорил подвыпивши, успокоившись со своей гармошкой). Когда дедушка Никандр сержантом вернулся с войны они с бабушкой родили и воспитали еще шестеро детей, теперь больше рождались девочки. Всего у них родилось десять детей Александр, Николай, Виктор, Юрий (мой папа), Тоня, Нина, Галя, Зоя, Василий, Владимир. Рождались через год. Но во время войны была пауза, потом после войны родилась сразу двойня. (Одна из них, тетя Тоня, сейчас живет в Москве, другая, тетя Нина, на Украине, в Краматорске).
Подвыпив, дед часто под гармошку пел матерные частушки, а еще рассказывал про войну – справа танк, слева танк, а мой танк самым первым в Берлин зашел! Позже, когда я гулял по Берлину, приехав на кинофестиваль, думал – где-то здесь весной 45-го гулял и мой дед!
У бабушки Клавы, папиной мамы, девичья фамилия Бабушкина. Вслед за ней из пермской ссылки в Семенов вернулся её брат дедушка Костя. Родители их так и остались похороненными где-то там на Урале. А бабушку Нюру, младшую сестру бабушки Клавы не повезли после раскулачивания на Урал, была слишком мала, боялись – погибнет. Её приютила одна из семей деревни Хахалы. Позже бабушка Нюра вышла замуж за мальчика из той же семьи, что её приютила – Евлампия. Я заезжал с отцом к ним в гости. Красивые, добрые лица. Чистая светлая изба, герань на окнах. Вышитые подушки на кровати, заботливо уложенные одна на другую. Своими руками сотканные половики, занавески на окнах, вязанные крючком. Мясной суп из соленого мяса с картошкой, томленный в чугунке в русской печи. Резное крыльцо, резные наличники, крашенные синим. Валенки, сохнущие на досках забора вместе с трехлитровыми банками и кринками. Детей у них не было. Все что я запомнил тогда. Кстати, что касается деревни Хахалы, по легенде названа она в честь одного разбойника из отряда Стеньки Разина, Хахаля, так его звали. Говорят, он доплывал с Волги до этой деревни на Керженце, чтобы спрятать награбленное. И что где-то в том лесу в болоте до сих пор хранится клад Стеньки Разина.
А нынче почудилось: конь, бездорожье,
бревенчатый дом на реку,
И нет ничего, и не сыщешь дороже
такому, как я, – дураку… – это стихи поэта Бориса Корнилова. По мнению писателя Захара Прилепина «бревенчатый дом на реку» – это дом в деревне Хахалы. Туда, в эту деревню, ходил поэт пешком из Семенова в начале двадцатых годов прошлого века навстречу со своей первой любовью. Тогда, там же в Хахалах, жила моя бабушка Клавдия. Она была моложе девушки Бориса Тани Степениной на три года. Не исключено, что знала её, ведь в деревне все знают друг друга. Может даже встречалась и с будущим автором «Песни о встречном», ставшей спустя десятилетие гимном страны. Конечно же, встречалась. Лето, наверняка, вся деревенская молодёжь проводила на берегу Керженца. Наверняка, видя Бориса с Таней на речке, бабушка не могла и думать, думать, что Борис вскоре первым поэтом большой страны и будет расстрелян, а бабушка переживет своего ровесника более чем на шесть десятилетий и заглянет в двадцать первый век.
В деревне Хахалы до сих пор есть дом, тоже «бревенчатый дом на реку», откуда выслали семью Бабушкиных, до недавних пор в нем была школа и общежитие при школе для соседних деревень. Некоторые дети бабушки, мои тети и дяди, учились в этой школе. Каково было бабушке видеть свой бывший родительский дом, когда она возила детей из соседней деревни в эту школу. Хотя, наверное, благодарила бога за то, что выжила и вернулась. А могилка хозяина дома прадеда Матвея где-то далеко на Урале.
Вернувшись с Урала, бабушка на некоторое время поселилась у своей тетки Августы в Семенове, когда они с дедом Никандром поженились, переехала с мужем в соседнюю Хахалам деревню Заскочиху (в доме прапрадеда на 11 комнат, с иконами и библиотекой), где и родился мой отец. Рядом в соседней деревне Лыково ещё один дом отца дедушки Григория Чечулина. Несколько слов о нем.
Вообще-то по линии папы у меня два прадеда, а у папы по его отцу два деда, два отца у дедушки Никандра. Как такое случилось? У одного прадеда по папиной линии Николая Васильевича Кукушкина не было детей. Он был лесопромышленником, жил в деревнях Лыково и Заскочиха. Слышал про него такую историю. Когда у крестьянина в деревне умерла лошадь, а лошади считались кормилицами семей, прадед купил ему лошадь. Сказал, деньги возвращать не надо, но зимой поработаешь у меня на вырубке на своей лошади. Так вот у Николая Васильевича не было детей. В соседях была многодетная семья Яшиных. 10 детей. Николай Кукушкин взял у них дочку Онисью, и воспитало как свою дочь. Воспитал и подыскал мужа, выдал замуж за такого же лесопромышленника, как и он. Как говорят, у одного знакомого тоже лесопромышленника из Сибири сосватал Онисье на Керженец сына в мужья. И поставил им одно условие, когда родится первенец, отдать на воспитание ему в дом, чтобы тот получил его фамилию и наследство. Родился мой дед Никандр. У того все братья родные остались Чечулины, а он стал Кукушкин. Я долго не мог понять потом почему так, потом рассказали.
Потом грянула революция. У прадеда была большая библиотека, множество икон, жаль, ничего не сохранилось. Ну, о дедушке Ликаше я уже рассказывал.
Чечуля по Далю – большой ломоть хлеба или пирога. Прозвище давали крупным здоровым людям. В некоторых говорах наоборот такое прозвище давали изнеженным детям. Фамилия распространена по стране. Архитектор Чечулин, например, был главным архитектором Москвы, автором некоторых станций метро, соавтором сталинских высоток.
Лыково деревня знатная, на высоком берегу Керженца. Отсюда предки отца сплавляли лес к устью Керженца, к Макарьевскому монастырю, где проходила самая крупная ярмарка в России. Карман России – так ее еще называли. Еще по поводу деревни Лыково – корреспондент «Комсомольской правды» Песков нашел семью кержаков старообрядцев Лыковых в дальней Сибири. Об этом в советское время много писали. Писали, что они сознательно ушли от цивилизации, и что они из этой деревни, что стоит на Керженце в Семеновском районе Нижегородской области.