Страница 20 из 22
Отряд прошёл болото и без проблем дошёл до дома Януке со стороны леса. Хозяин хутора внимательно по смотрел на висевшие штаны. Они показывали, что дом свободный. За забором стали визжать, узнавшие хозяина, собаки. «Пошли» тихо скомандовал Януке. Отряд тихо ступая вошёл в большой двор заперев за собой калитку в заборе. Расположив солдат в большой комнате, он попросил своих женщин накормить отряд горячим обедом. Герда закрутилась у печи, ничего страшного не было, подумаешь шесть лишних ртов, кормили и больше народу сразу, но тут было совсем иное, это были не просто гости, это немцы. Ядвига чистила картофель, Стасис принёс с подвала окорок и всунул его в печь разогревать. По дому сразу же пошёл вкусный запах. Солдаты зацокали языками. Они уже разделись и умылись с дороги, а теперь ловили ноздрями запахи будущего обеда тихо разговаривая на своём языке между собой. Уже варился картофель, когда Герда разбила на большую сковороду десятка четыре куриных яиц. С оранжевыми желтками, они смотрелись на сковороде как огромный подсолнух во время цветения. Всё было уже готово, когда Януке спросил: «Господин офицер, может по стаканчику медовки?» «Найн, найн, только после операции, вот вечером, мы надеюсь и по ужинаем у Вас, тогда и пропустим по стаканчику». И опять ни одного возражения словам лейтенанта. Ели шумно, хваля хозяйку и всех присутствующих за щедрость и хороший прием. Офицер позвал к себе детей и извинившись, что одна, достал с нагрудного кармана не большую плитку шоколада, отдал её Раде. «У меня в Германии тоже дочь и сын остались» чуть погрустневшим голосом сказал он. Рада разломила шоколад пополам, отдала вторую часть мальчику и улыбнувшись офицеру сказала: «Благодарю Вас, господин офицер, только не знаю, как Вас зовут» Наступила тишина. Офицер поцеловал девочку в головку и ласково произнёс: «Я тебе обещаю, что придёт время и ты моё имя узнаешь первая, а пока просто нельзя». Дети пошли в другую комнату, а Герда поставила чай, заканчивая обед.
Мелки дождь, наделав гололёда, сменился обильным снегопадом. С грязно—стальных туч не переставая сыпало и сыпало. Погода способствовала задуманному. До казармы НКВД от хутора расстояние около 7ми км. По такой погоде идти больше часа. Вышли в 22часа с расчётом, что пока они придут, все солдаты будут уже спать, а первый сон самый сильный сон. Григонис и Костас шли первыми за тем шестеро разведчиков и завершали движение Януке и Стасис. Отряд был вооружён автоматами, а мстители обрезами и наганами. Хельмут шёл четвёртым в строю и вторым за своим командиром. На посту, разбитом совсем недавно отрядом Януке, никого не было. Шлагбаум со скрипом качался на ветру. Начался посёлок Кельма, вот и дом старого Чауша, выселенного за пропаганду и вывезенного в далёкую и страшную русскую Сибирь. В окнах темно. Отряд собрался вокруг Хельмута: «Слушайте меня внимательно» начал он и старик понял, что он не просто солдат: «Стрелять, значит поднять шум, это только в крайнем случае. Убивать станем шомполами, которые приготовил нам хозяин хутора с сыновьями. Тихо, без шума, подходишь к спящему врагу, подносишь шомпол к его ушной раковине и резко будишь его другой рукой за плечо всовываешь шомпол в ухо. Человек проснувшись кричать не станет сразу смерть. Все всё поняли? Дневального я беру на себя, часового тоже. Всё» «Кто, что не понял?» теперь уже спросил офицер. Все молчали. «С Богом, пошли».
Лезвие большого офицерского кортика вошло в горло дремавшего часового, как в масло перебив сразу гортань и сонную артерию. Парень с треугольниками ефрейтора, умер сразу. Вытерев об него клинок Хельмут тихо подошёл к входной двери и приоткрыл её, но входить не стал. Сквозняк погнал холод и дневальный, что-то бурча себе под нос, вышел чтобы её закрыть. Удар в горло был таким же сильным. Хельмут взмахнул рукой давая команду всем войти и вошёл первым, за ним пять разведчиков вермахта и только потом вошли лесные братья. В коридорчике никого не было. В большой комнате слышен был храп спящих и хрипы умирающих. Януке повернул в сторону оружейной комнаты и в открытой кладовке услышал шорох. Он вошёл туда. На кровати мирно сопя носом спал тот офицер, которому его спине приходилось кланяться. Старик приставил шомпол к его уху толкнул в плечо и с силой налёг на прут. Что-то внутри головы хрустнуло и стержень вылез с обратной стороны головы испачкав кровью наволочку подушки. Советский офицер даже не проснулся, он был уже далеко, в гостях у своего друга по детскому дому. Януке достал и вытер свой шомпол, вышел с кладовки, ставшей последней спальней чекисту и пошёл в ружейку, где на гвоздях висели автоматы ППШ, у стены стоял пулемёт «Дехтярёва» и самое главное несколько ящиков с патронами. Это сказка, сразу столько автоматов и пулемёт. Можно вооружить уже хороший отряд мстителей. Всё загрузили в кузов, стоящей во дворе полуторки с лавками сидений в кузове. Хельмут сел за руль, Януке рядом показывал дорогу, все остальные в кузове. Стасис хотел всё поджечь, но офицер строго запретил, сказав, что до утра никто не кинется, а за это время мы уйдём. Снег не утихал, сыпал и сыпал. Машину разгрузили во дворе и Стасис с Хельмутом поехали к ещё не замёрзшей Дубисе её топить. Вернулись они за полночь. Все уже спали, плотно поужинав и выпив медовки. Ждали возвращения только Януке с офицером, да жена с матерью. «Всё, утопили не видно, а ещё корочкой возьмётся. Снегом засыпало всё, мы шли, даже колеи не видать до хутора, так метёт» отчитался перед отцом сын, садясь вместе с Хельмутом за стол ужинать. Дело, к которому готовились, было выполнено. Теперь все будут твёрдо знать, что в их районе работает отряд лесных братьев, которые не дадут советам жизни в их родной Литве. Рано утром Стасис с братьями погрузили всё на сани запрягли мерина и повезли в схрон, а Януке ушёл с отрядом на болота. Все ждали гостей с Шауляя.
Удачно добравшись до большого города, Миндаугас его не сразу узнал. Когда—то тихий и спокойный Прибалтийский город с красивым названием Шауляй, в котором на каждом углу были открыты кафе и частные магазинчики, продававшие всё, что только душе угодно, процветала фабрика «Гульбе», текстильные фабрики обществ «Триничай» и «Майстас», завод удобрений «Унион», служили людям институт Торговли, драматический театр, Республиканский педагогический институт, радиостанция, сейчас превратился в город призрак и стоял не убранный, не ухоженный, с закрытыми кафе и магазинами, с кучами мусора под домами на старинных улицах знавших на своих булыжных мостовых поступи великих королей. Но появились и новшества, множество красных флагов на зданиях и ярких расписанных лозунгами, транспарантов.
Дом, в котором жили братья Витаус и Владис находился не далеко от соборной площади, по улице Линденштрассе, между парковой зоной и учебными кварталами. Витаус жил в гражданском браке с маленькой, похожей на Дюймовочку со сказки Андерсена Мартой Чавиус, заботливой и вечно чем—то занятой. Всё у них было бы хорошо, но Бог никак не давал им детей. Владис, глядя на брата, на все его старания и мучения, отменил свою свадьбу и теперь жил холостяком, работая вместе в своих двух сладких магазинчиках. Братья не были скупыми, были случаи, что они раздавали мёд под честное слово, что оплатят и забывали записывать кому отдали. Своих родичей малышей очень любили и баловали, особенно Раду. Когда старший брат с Гердой приезжал в город и брал с собой дочь, всё переставало устойчиво работать. Братья преображались и становились настоящими детьми. Они могли носить малышку на руках или плечах предварительно надев ей на голову самодельную корону, ругались за право покормить девочку, старались друг от друга в тайне что-то ей красивое купить. Герда не могла спокойно на это смотреть, а Марта, бурча и поддерживая её прилюдно, сама втихаря совала малышке вкусности. Януке был этим доволен и как старший в семье—поощрял. Разговор о том, что молодёжь переедет сюда жить вёлся уже давно и горожане ждали, пока дети подрастут и станут школьниками. Время подошло в тот год, когда их Литва, их Родина, была просто оккупирована Красной Армией и стала одной из советских республик. Владис уже давно договорился с директором девочковой школы, что их Рада будет здесь учиться. Яниса определили в мальчиковую школу, которая находилась рядом со школой Рады по улице Данес. До сентября ещё почти год, но в связи с обстоятельствами решать проблему надо было сегодня. Миндаугас поднялся по ступенькам небольшого крыльца и позвонил в знакомую дверь. Почти сразу её открыла поворотливая Марта. «Ой, племяш приехал, Витаус, Владис, приехал Миндаус!!!» закричала она в длинный коридор. Братья были дома. Каждый одет в длинный велюровый халат с завязанными на животе поясами и домашних туфлях выглядели на первый взгляд комично. «Здравствуй Миндаус, как добрался? Ведь по наступившим временам транспорта нет, всё забрали в общественные колхозы какие—то, извозчики и те спрятали свои тарабаны подальше и лошадей вывезли с города, чтобы коммуняки не отобрали.» за минуту рассказал все подробности городской новой жизни Владис. «Меня отец прислал, чтобы Вам сказать, что надо бы приехать к нам с тарой на мёд и определиться по младшим, им же в школу идти». «Всё оно конечно понятно, только проблем с мёдом теперь будет много. Магазины наши русские закрыли, а мёд теперь за копейки заставляют сдавать в заготпункты районов. Так, что придётся его продавать на рынках по месту или вывозить в город на центральный рынок. Короче горе пришло.» продолжал рассказывать Владис. «Тут такое творится, жуть!» вписалась в разговор Марта: «Убивают их власть на каждом шагу, почти каждую ночь погромы и убийства. Сегодня вон на площади двух молодых комсомолок повесили, прямо на воротах рынка. В рванье одетые за то со значками их Ленина, вождя значит ихнего» и Марта зачем—то понюхала свои руки, вроде бы это она их туда заперла и теперь не могла отмыться от их запаха. «Да и у нас тоже война с новыми властями, вот видите на моём лице уже начали заживать их ласковые отметины новой жизни» рассказал парень. «Всё равно Вам ехать надо, отец приказал». Со словом приказал, разговоры закончились, если старший брат так говорил, значит случилось что-то очень важное и надо ехать. «Ты хотя бы разденься с дороги, а то уже назад двигаешься, отдохни день другой, а мы пока соберёмся в дорогу» хлопая парня по плечам закончил встречу Владис; «Марта, готовь обед и достань там медовку, мы за приезд выпить хотим». «Выпить они захотели, ты погляди на них, каждый день у них поводы на медовку, обойдётесь» бурчала маленькая женщина, доставая со шкафа четверть и лейку, чтобы разлить жидкость по графинам. За обедом Витаус, до этого молчаливый, рассказал, что на рынке слыхал, как люди между собой шептались, что-то там, то тут возникают очаги сопротивления новой власти, что русские вводят всё новые и новые части НКВД для успокоения народа и выявления и ликвидации преступников, которые чинят по их рассуждениям, все бесчинства в стране. Рассказал, что новые правители уже свалили у ратуши памятник «Боруссии» и теперь постамент пустовал. Что перед большими праздниками их Октябрьской революции, введут комендантский час и ограничат свободное перемещение граждан. По городу пошли вооруженные патрули, въезды и выезды с города только по специальному разрешению. По городу быстро разнеслась весть, что в посёлке Кельме отряд лесных братьев ночью расправился без единого выстрела с отрядом НКВД, забрал грузовик с оружием и боеприпасами и благополучно скрылся в лесах. Хоронили чекистов на уже известном погосте. Рядом с ранее убитым участковым появилась ещё одна могила русского офицера, а чуть дальше большая братская могила всего погибшего за свободную Литву, русского отряда. Первые звёзды появились на старом католическом кладбище. Два друга снова были вместе.