Страница 6 из 13
– Ладно. Давай, – зажав между двумя пальцами карточку, точно бритву, Нинка пристально разглядывала побуревший срез. – Если не пройду, вскрою ей вены.
– Нет, ну точно ду… Дурища! – поперхнулась Дора и поспешно выдернула карточку. – Конечно, пройдешь. Давай я позвоню. А то ты еще что-нибудь не то ляпнешь.
– Ляпну. Не сомневайся. Я ж бестолковая, как пень. Позавчера в «Трех поросятах» мы с Анатолием футбол смотрели…
– Сантехник?
– Да. Всем интересно, одной мне – нет. Отмучилась я там два часа. Если бы был какой-нибудь гном с кружкой, я б сразу ушла. А этот – богатырь. Жаром от него так и пышет. Рыжий, и хвост на затылке с мою руку. Прикинь, он про меня забыл.
– Как это?
– Так. Забила его команда на последней минуте. И там такое началось! Со всеми мужиками целовался-обнимался. А потом свалил. В общем, очередной козел.
– Может, ты на него не тем глазом смотрела, – хихикнула Дора, лизнув саднившую ранку. – Я ж тебе говорила. Левым. Левым смотри! А, может, правым… Не помню…
– Да я на него обоими таращилась. А он ни на секунду от экрана не оторвался. В перерыве подмигнул, правда. Говорит: «Подожди, Жанна, я сейчас». Я ему: «Нина я». А он десять минут отливал свои три литра. Пришел и снова в экран уставился. Козел.
– Ты, Нинон, достойна большего. Как запоешь, так все продюсеры, как тигры, у ног твоих сядут. Вот только трикотаж свой обтягучий – в топку. В таком виде на кастинг не нужно. Ты что-нибудь размахаистое купи. Чтобы загадка под фалдами. Чтоб не пугать сразу.
– У меня, между прочим, своя пятерочка. Так-то. Есть чем гордиться, – подбоченилась и выпятила грудь Нинка. Поначалу смурная, и вот уже залихватски веселая, готовая и петь, и даже плясать.
За окном быстро темнело. Поболтав еще немного, они расплатились и вышли на улицу. Дождь тихо сеял холодные капли. Вечер окутал город искусственным светом фонарей и витрин. Осень – безрадостное время. Но для тех, у кого в душе хотя бы покой, она не страшна и не уныла. Просто осень. Очередное время года. Ведь счастье не зависит от погоды. Подруги шлепали по лужам под одним зонтом и, кажется, были счастливы – счастливы от предвкушения какой-то неясной радости, затаившейся за горизонтом. За горизонтом, теперь очерченным глянцевой карточкой надежды.
Суета следующей недели сильно пошатнула бюджет Нинон Шербет. Ее скудный гардероб на сутки пополнился шикарным концертным костюмом ценою с холодильник. Комплект из шаровар и парчового кафтана цвета ржавой листвы, затканного турецкими огурцами, она купила с легкостью жены олигарха. Энергичная продавщица виртуозно ее облапошила. Расправляя складочки, одергивая полочки и разглаживая спинку, она вертелась осой вокруг потенциальной жертвы и все же смогла убедить, что вот этот костюм янычара сидит на ней изумительно.
И теперь не менее изумленная Дора молча ходила вокруг подруги, упакованной в искристый шик, недоумевая, как можно так заблуждаться насчет своего размера.
– Если честно, то вот эта скатерть, – она ткнула пальцем в кусок потертого сиреневого плюша с бахромой, укрывавшего круглый стол в Нинкиной гостиной, – смотрелась бы на тебе не хуже. А даже лучше. Зачем ты опять обтянулась?! Тебя точно нужно на другое шоу. А потом уже петь. Снимай это немедленно!
– По-моему, неплохо. Еще прическу… – упрямая Нинон подобрала тяжелые пряди, быстро скрутила в жгут и прихватила на макушке пластмассовым «крабом». Но они не подчинились и снова рассыпались по плечам. – Хотя и с распущенными неплохо.
– Плохо. Ты сейчас снимаешь все это, складываешь в пакет, и мы идем сдавать.
Нинон умоляюще глядела на подругу, но та холодно отсекла всякие возражения: «Я тебе добра желаю, а та тетка из магазина – бабла!»
Огорченная, уступившая, она аккуратно сложила на тахту и кафтан, и шаровары. На прощание погладила рукой колючую ткань и сунула в пакет. Одежда была близка ей по духу. Если б в той лавке продавался ятаган в качестве модного аксессуара, без сомнения, Нинон приобрела б и его.
Возврат проходил в менее радужной обстановке. Янычарские доспехи назад принимать не спешили, ссылаясь на отсутствие наличных и присутствие внутренних циркуляров. Пришлось попугать старшую из продавщиц Роспотребнадзором и судом. Она кривилась, кому-то долго звонила. Дозвонившись, говорила сбивчиво и быстро, то уходя от посторонних ушей в подсобку, то возвращаясь. В конце концов она открыла кассу, нервными пальцами несколько раз пересчитала купюры и, приняв заявление, рассталась с деньгами.
Теперь путь подруг лежал в менее пафосный магазин. В их спальном районе таких имелось в изобилии.
В торговом зале площадью с футбольное поле был найден наряд на порядок дешевле и скромнее. Весь перекрученный, вывернутый наизнанку, воткнутый как попало в плотный ряд таких же беспонтовых тряпок стокового маркета, он так бы и не дождался своего звездного часа, но Дорин талант отыскивать в куче хлама эксклюзив не дал ему затеряться. Вещица была – вау! – несмотря на обилие крестов перед «L» и надпись «made-in-China». Балахон а-ля Пугачева-80, пепельный с розовыми разводами, скрывал все, кроме головы. Нигде не жал, не топорщился. Напротив, легко и нежно струился, холодя тело.
В примерочной, бросив сумку на табурет, Нинка крутилась перед зеркалом. Вскидывала руку с воображаемым микрофоном, словно она уже на сцене, и низко кланялась, повернувшись к Доре задом – не слишком ли? Нет? Все нормально? Нигде не выпирает? Тебе нравится? Дора в кабинку не помещалась, да и Нинке в ней было тесновато. Неподалеку в зале сверкало зеркало. Нинон выбежала к нему, повертелась, сделала еще пару пассов руками под одобрительные хлопки подруги. И минуты не прошло, как она вернулась в примерочную. Стянула платье, уже надела свою кофту и тут заметила, что сумка расстегнута…
– А-а-а!!! – Утробное рычание взбешенной львицы напугало Дору. Она отдернула шторку. В углу на табурете сидела полуголая Нинка с выпученными глазами. На ее бледных ляжках лежала раскрытая сумка.– Кошелек спи… пи… пи… – заикалась она.
Не раздумывая, юркой мышью Дора неслась по рядам в надежде отыскать вора. Но куда там – его и след простыл! Недовольная кассирша вскинула брови: «Мы не отвечаем. За вещами смотреть нужно. А видеозапись только по требованию полиции. И вообще – сами виноваты».
– Концерт окончен. Гаснет свет… – неспешно выплывая из примерочной, почти басом подвела итог Нинка. Вешалку со злосчастным балахоном она оставила на ближайшей стойке и уверенно направилась к выходу. – Видно не судьба, видно не судьба… – тихо подвывала она.
Семенившая за ней Дора подхватила наряд.
– Как ты быстро сдалась! Ну, украли, и что? Не жить теперь? Знаешь, как евреи говорят? Спасибо, Господи, что деньгами! Подумаешь, пятнадцать тысяч. Я тебе куплю это платье.
Дора комкала злосчастный наряд, отыскивая бирку с ценой. Наконец нашла. – Всего-то полторы…
– Нееет! – гаркнула Нинка на суетливую подругу и, вырвав из ее рук балахон, кинула в корзину с носками. – Нет!
Брать снова – идти наперекор. Такие вещи с ней не проходили. Сказала – отрезала. Заявление в полицию писать не стала. Смысл? Если и найдут, то денег все равно не вернут. К тому времени они уже будут потрачены.
Неудачный день подругам скрасил пакет жутко кислых «Жемчужных слез». Та еще дрянь. Поначалу Айседора хотела утешиться любимым мартини, но кассирша никак не могла найти ключи от витрины, за которой прятали благородный напиток от любителей распивать в торговом зале.
«Фиг с ним! Берем бумажное», – распорядилась Нинон и цапнула со стойки ординарное в тетрапаке.
Разлитые по стаканам, «Слезы» хорошо пошли под золотистые оладьи из хека. На душе сразу потеплело и захотелось любви и песен. Любить было некого, и они спели. Успешно. Соседи дружно аплодировали по батарее, и Нинон ответила им новым залпом из Ваенги!
Груди ее, стиснутые тугим лифчиком и полуприкрытые цветастым халатом, вздрагивали, когда она жадно хватала воздух. Отбивая ложкой по столу в такт любимой мелодии, Айседора подхватывала гласные и выдыхала их с трескучим звуком голодной саранчи. Допев, они выпивали и снова затягивали до дурноты надоевший шлягер с двумя гениальными строками в припеве: «А вокруг тишина, взятая за основу…»