Work&love USA

– Тебе это действительно надо, чтобы обрести силы бороться дальше.

– Ромен, да ты философ, – улыбнулась я.

Компьютер был допотопным, модем визжал, а почта грузилась целую вечность. То, что нас не убивает, делает нас сильнее: на почте были письма, но от Алексея ни одного. Что это может значить? «Я отпускаю тебя, делай, что хочешь» или «это были замечательные пару недель, но их мало, чтобы держать какие-либо обещания»? Чтобы это не означало, я поняла, что теперь я свободна.

Я закрыла почту, мы с Роменом зашли на сайт поиска вакансий. Он посмотрел мне в глаза и спросил:

– Что-то не так?

Я улыбнулась и ответила:

– Как раз наоборот, все стало понятно.

Мы нашли пару вакансий, правда не в Вашингтоне, а в Мериленде. Но здесь была проблема в том, что билет до Мериленда стоит в три раза больше той суммы денег, что у меня осталась. Но когда мне вернут залог за квартиру, можно будет ехать. Мы быстро выписали основные данные и контакты, пока не истекло наше время в интернете.

Когда мы вернулись обратно, оказалось, что к ним в квартиру заселили трех турецких парней, а им сказали собирать вещи: вечером они с Яном переезжают в новые апартаменты. Милана нашла им место на двоих, где Ян сможет сидеть на ресепшн и умение плавать ему не потребуется. Ромен говорит, что она пожалела Яна потому, что они земляки. Я загрустила: только нашла друга и опору, а его увозят.

Мы молча сидели на ступеньках. Я сказала Ромену, что благодарна ему за то, что он научил меня нырять. Он отмахнулся, что это чепуха. Я возразила и с сожалением отметила, что тоже бы научила его чему-нибудь, будь у нас немного больше времени. И тут Ромен спросил, умею ли я курить. Я ответила, что приходилось пару раз, хотя вообще не курю. Тогда он попросил меня сходить с ним в магазин за сигаретами и научить его курить. Я попыталась выразить сомнение относительно полезности этого умения, но он настоял на своем. И вот мы в магазине покупаем сигареты, они оказались жутко дорогими здесь. Почти пять долларов за пачку. Если покупать блоком, то выгоднее и Ромен купил целый блок. Ему показалось это забавным. А мне нет, зачем покупать столько сигарет, если даже не знаешь, понравится ли тебе курить? Из магазина мы пошли к ним домой, но когда открыли дверь, то увидели, что турки расстелили маленькие коврики и молятся Аллаху. Это зрелище навело нас на мысль о неуместности табачного дыма в домашней мини-мечети, и мы пошли курить на балкон моей квартиры.

– Знаешь что, Ромен, – сказала я, выпуская облачко дыма, – ты говоришь, что то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Так вот это точно не о сигаретах, – и мы засмеялись.

Это было забавно, мы просидели так до самого вечера, затем пошли к ним собирать вещи. Ребят забрали ровно в семь вечера. После этого я долго сидела на ступеньках. Было непривычно сидеть на них одной. Когда я вернулась домой, то обнаружила, что Ромен забыл все свои сигареты у меня. Целый блок. Так я начала курить.

13 июня

Сегодня с утра ходила в ближайший бассейн потренироваться. Мой купальник спасателя работает как пропуск в бассейн. Местный спасатель, девочка из Литвы, пропустила меня и даже дала пару советов. Я набралась сил и готова к повторному тесту. Не знаю, удастся ли мне оторвать от дна кирпич, но я до него точно должна донырнуть и хотя бы показать Милане свой прогресс. Но показать ничего не удалось.

В обед заехала Милана и сказала, что набрано слишком много людей, потому вторая попытка отменяется. Мы – лишние, для нас работы нет. Когда я попыталась возмутиться, что платила в Киеве за программу с гарантированным местом работы, она пожала плечами и сказала разбираться со своей фирмой. Я позвонила менеджеру в Киев. Итогом всего было то, что его уволили, чтобы не мутил воду. А мне сказали обратиться к спонсорам программы в Нью-Йорк. В Нью-Йорк! Билет до которого стоит еще дороже, чем до Мэриленда. Тогда я попросила Милану отдать мне мой залог за квартиру, на что мне ответили, что деньги были внесены на счет и их возвратят уже по окончанию сезона. Не помогли мне и вопросы, почему я должна вносить залог за квартиру, в которой не буду жить? Мне просто ответили, что у меня день до освобождения апартаментов. Денежный залог мне вышлют в Киев по окончанию сезона (жду по сей день). Если начну препираться, то она вызовет иммиграционную службу. Вот так. То есть завтра я окажусь на улице.

Вечером я пошла в гости к своим девчонкам, у которых уже был первый рабочий день в бассейне. Они пригласили в гости своего супервайзера. Это вроде куратора. И угощали его той самой украинской водкой, что мы купили. Джон был небольшого роста, широкоплечий, с орлиным носом и постоянно улыбался на американский манер. Если бы он не сказал, что тоже болгарин как Милана, я бы приняла его за представителя кавказских народов, такой уж у него был типаж. Девчонки расстроились, что я так влипла, и расспрашивали Джона, где еще можно было бы меня устроить. Он обещал подумать. Хватаюсь за любую соломинку, а вдруг?

14 июня

Милана, по-видимому, не стала заморачиваться, что у меня время еще до вечера и что апартаменты забиты под завязку. Так как сегодня к нам подселили еще пятерых парней: троих из Чехии, казаха и хорвата. Они спят в зале на надувных матрасах. Казах, Даурен, занял диван, а Коля переехал на место Тимура, которого перевезли в другие апартаменты, так как он не поладил с ребятами. С Колей нет никаких проблем, он скромный, не храпит и без тараканов в голове.

Сегодня снился дом. Мама с сестрой. Папа звал домой. Но я не могу так просто сдаться и уступить своему подсознанию. Но больше убивает то, что не могу позволить себе им позвонить. Телефонная карточка стоит пять долларов, а у меня осталось всего двадцать пять после того, как Милана ободрала меня как липку. Чувствую себя наивной дурочкой. Меня просто прожевали и выплюнули. Все с интересом наблюдают, что я буду делать. Восхищаются, что я так спокойна. А от истерики будет польза? Даурен говорит:

– Не переживай. Не будет счастья, если несчастье не поможет.

Надеюсь, он прав. Он вообще веселый, единственный, кто не смотрит на меня с жалостью. Говорит мне:

– Что ты там строчишь в своем блокноте? Что узкоглазый приехал?

Я смеюсь с его самокритики и отвечаю:

– Не угадал!

Все вокруг курят, дым стоит пеленой. Я пока редко присоединяюсь к общей компании. Зато днем сходила в бассейн к литовке. Надевала свой личный купальник, она меня уже запомнила и без этой ужасной формы, которую тоже не пойми зачем меня заставили купить. Чувствую себя обманутой и обворованной, но раскисать не время. Позагорала, подумала, что буду делать, решила вечером поехать на вокзал, оставить там вещи в камере хранения и переночевать на какой-нибудь лавочке, а утром пойти по кафешкам искать работу, может, кто посуду возьмет мыть или даже официанткой, а там поговорю с новообретенными коллегами на счет места ночевки. Завтра день рождения у Ромена, ему станут продавать пиво, так как он станет совершеннолетним. Двадцать один год. Здорово, а мне только девятнадцать и ничего алкогольного мне не продают, а я бы с удовольствием выпила стаканчик пива.

Вечером собрала чемодан, попрощалась со всеми и ушла. Когда меня спрашивали, куда я иду, я отвечала честно, что еще и сама не знаю. Наверно, потом они будут думать, что я лукавила. Но я действительно пришла с чемоданом на остановку и села на лавочку ждать автобус, чтобы добраться до метро. На проезд у меня пока деньги есть. Днем потратилась только на хот-дог, вечером уже ничего не ела, теперь сильно хочу кушать. Чувствую себя бездомной собачонкой, но плакать почему-то даже не хочется. Скорее, я зла.

Вдруг рядом со мной остановился голубой БМВ. Окошко опустилось, я увидела Джона. Кстати, забыла сказать, что он учился в Москве и сносно говорит по-русски. И на этом самом русском он меня спрашивает:

– Ты чего здесь сидишь?

– Так выгнали ж меня, – напоминаю я.