Двойной захват

А там, на плавмастерской, какой-то сраный капитан-лейтенант грозил провалить весь разработанный план и подвести Любимцева под… Движение своих мыслей и дальше в этом направлении он категорически пресекал. В другое время и при других обстоятельствах он бы расправился с засранцем одним щелчком. «Не льсти себе, – подумал он. – Такие, как этот капитан, дерутся насмерть, ему нечего терять». А вот у Валерия Яковлевича ой, сколько такого было! И не ясно, в чью сторону подмигнула бы Фортуна.

Поэтому и торопился домой, повторяя в памяти заученный телефонный номер и слова пароля.

– Алло! Это 18-39-45? Извините, пожалуйста, – опустив трубку на рычаг, закурил. Через пять минут снова позвонил:

– Простите, я по объявлению… Очень жаль, что опоздал. До свидания.

Любимцев посмотрел на часы: до условленной встречи был ровно час.

На одной из дорожек городского сквера у Мемориала павшим в годы войны Любимцева окликнули:

– Валерий Яковлевич, дорогой! – Средних лет коренастый мужчины в гражданской одежде, улыбаясь, направился к нему. Этого человека Любимцев видел впервые. – Не узнаете, а? Впрочем, мы не так долго вместе служили, да и то в разных подразделениях. И воды с тех пор утекло! А я из нашей родной Гремихи, проездом, как всегда, на Большую землю. Приветы вам… – произнося это, мужчина подошел вплотную и понизил голос: – У нас мало времени. Какие проблемы?

В сквере почти не было народа. Капитан первого ранга достал конверт и протянул собеседнику:

– Вот, посмотрите. Один из офицеров на плавмастерской в Ханте три часа назад положил это на стол руководителю работ.

Мужчина быстро, но внимательно просмотрел фотографии и положил во внутренний карман своего пиджака:

– Как они появились, почему именно сейчас, и что собой представляет этот офицер?

– Наверно, сфотографировали, – криво усмехнулся Любимцев, – а сейчас, вероятно, потому, что положивший их офицер только что прибыл на корабль из очередного отпуска. Он даже официально к своим обязанностям еще не приступил.

Мужчина ненадолго задумался, потом проговорил:

– Сами по себе эти фотографии ни о чем не говорят. Ведь вы не скрывали от исполнителей, что это секретное государственное задание, даже где-то на международном уровне. До сих пор проблем ведь не было.

– Я сам не знал, что может быть какая-то маркировка. Вообще, по нашей технологии работ, ТВЭЛы никто не видит. Не знаю, как все получилось. С двумя другими начальниками смен мой руководитель лично беседовал. Предоставили кое-какие льготы, якобы за сложность и повышенную секретность операции. Удовлетворили некоторые пожелания… Никакой настороженности.

– А с этим что же?

– Не успели просто.

– Интересная картина: поговорить не успели, а фото появились. Как вы это объясните?

– Я затем и вызвал вас, – опомнившись, Любимцев приглушил голос, – чтобы вы это объяснили, а главное, разобрались. У меня другие функции и обязанности, которые я отлично выполняю!

– Не надо так волноваться, Валерий Яковлевич. Простите за вопрос, этот офицер не связан с вашим особым отделом?

– Это уж вам лучше знать. – Раздражение Любимцева никак не проходило. – По моим данным, нет.

– Да, – как бы про себя произнес собеседник, никак не реагируя на вспыльчивость капитана первого ранга, – иначе он действовал бы по-другому. Совсем по-другому! Не будем терять времени. Через три часа я позвоню вам на домашний телефон. Линия чистая, можно разговаривать спокойно, мы обо всем позаботились. Думаю, к этому времени многое станет ясно. Прошу вас пока ничего не предпринимать самостоятельно, не делать никаких звонков. Прогуляйтесь по парку, расслабьтесь.

Незнакомец очень приветливо улыбнулся, взмахнул на прощание рукой и по аллее направился к поджидавшей его потрепанной «восьмерке».

– Алло, Валерий Яковлевич? Имеющаяся у нас информация на Редина не содержит ничего сколь-нибудь любопытного. Попытки вербовки в органы отклонял дважды. Последний раз десять лет назад. Выслуги лет на подводных лодках и затем на спецсудне с лихвой хватает для получения вполне приличной пенсии в случае увольнения в запас. Кроме того, во время одного из плаваний попадал в серьезную ядерную аварию и, как специалист, возглавлял основную аварийную партию в отсеке, которая сумела ликвидировать течь в реакторе. Смертельных случаев там не было. Получил благодарность от Главкома. Прекрасный специалист, мастер военного дела.

А вот аттестации… С такими в советское время карьеру не делали. Впрочем, и сейчас тоже, особенно у военных. «Самолюбив, вспыльчив, на критику и замечания командиров и начальников реагирует неадекватно. Указанные ему недостатки устранить не стремится. Допускает неуважительное отношение к старшим…» Ну, поэтому и капитан до сих пор. Еще главкомовская благодарность спасает, и льготы как облученного при аварии. Иначе давно бы трудился в народном хозяйстве, если бы взяли с такими рекомендациями.

Валерий Яковлевич, а вы в курсе, что этот Редин, хотя по вашим словам даже не вышел из отпуска, был вчера в зоне и руководил работами?

– Не может быть!

– Может, уважаемый! Вышел в смену добровольно, вместо капитана-лейтенанта Маркова, не пришедшего в себя после ночной пьянки. Мало того, во время работ по вине крановщика в хранилище произошло ЧП: погнулся ТВЭЛ во время загрузки. Редин вместе с четырьмя матросами кувалдой вручную его выпрямили, и работы успешно продолжились.

– Да я им, мерзавцам… – Любимцев аж поперхнулся.

– Остыньте! Они вам тяжелейшую ядерную аварию своими голыми руками предотвратили. Неужели вам не понятно, что с ними так нельзя? Это не ваши угодливые подчиненные, готовые за материальные блага и продвижение по службе самозабвенно лизать вашу начальственную задницу. К таким, как Редин, я вам вообще не советую поворачиваться тыльной стороной: пинка получите от всей души. И не козыряйте чинами и званиями: у них это не проходит.

Ладно. Прошу извинить за экскурс в прикладную военную психологию. – Собеседник продолжал как ни в чем не бывало. – Вот откуда знания о маркировке. Но это не объясняет появления фотографий. Главное, зачем?

Пожалуйста, сейчас позвоните начальнику мастерской. Пусть немедленно побеседует с Рединым. Задушевно, как старые друзья. Кстати, они долгое время служили вместе, и лидер в этой паре отнюдь не Сердюк. Информация та же, что и для всех: государственное задание, повышенная секретность, особый режим… Внимание на маркировке не акцентировать. Пусть пообещает всем денежное вознаграждение по итогам работы, например, от Минатома. Это очень в духе времени. Скажем, в размере двух-трех месячных окладов. А Редину и его смене за ликвидацию аварийной ситуации – до десяти окладов. Когда планируется окончание загрузки?

– Через три дня.

– Ясно. Прошу вас: никаких самовольных действий в отношении Редина! То, что можно было сделать раньше или в другом случае: отстранение от работ, неожиданная командировка, перевод на другое место службы и так далее – это все с появлением фотографий стало не только не актуальным, но и вредным. Все должно идти строго по графику. О вашем существовании он вообще не должен знать.

Нашему сотруднику в Ханте уже дано указание вплотную заняться этими фотографиями. Кроме того, час назад в тот поселок я направил небольшую мобильную группу полевых агентов. Это местные наши коллеги, хорошо знают конкретную обстановку. При необходимости будут действовать абсолютно независимо, не вступая в прямые контакты ни с кем в Ханте. Их задача – решить проблему снимков. Ни к чему, согласитесь, рядовому офицеру на плавмастерской иметь какие-то, не предусмотренные правилами документы: негативы, сделанные в обход всех инструкций по работам с секретной документацией и оборудованием. Для его же пользы, верно?

Да не дышите вы так настороженно в трубку, Валерий Яковлевич! Все они профессионалы и прекрасно знают свое дело. Вы верно заметили: эти проблемы мы берем на себя.