Страница 16 из 29
После ужина, все благодарили Бадмаева, однако он сам не был доволен. И начал качать права:
- Товарищ майор, мне необходим котел, металлический чайник. В чем мне воду кипятить? Не могу каждый день дичь печь, надо готовить супы и похлебки, а для этого нужен котел.
- Хорошо, будет вам котел, и чайник тоже будет, - пообещал Гринкевич.
Найденов снова назначил постовых, и все свободные от дежурства, легли спать.
Только красноармеец Солиев (Басмач) и Гинзбург обдумывали, как получить доски, из бревен. Пила есть, топор есть, а другого плотницко-столярного инструмента нет, а как без пилорамы получают доски? Наконец решили остановиться на топорном изготовлении досок. То есть бревнышко, длиной в два метра, расколоть топором, как раскалывают дрова, затем топором же, поработать как рубанком. И превратить полубревно в подобие доски, а как без досок, смастерить полати, ну на чем лежать в землянке.
Тут же, не отходя от кассы, умельцы начали колдовать над деревом, в течении получаса, у ребят получилось две доски. Доски, конечно, любой деревообрабатывающий комбинат отбраковал бы как не кондицию, но хоть такие. И еще бы долго наши очумельцы занимались бы кретивом, Гринкевич, погнал обоих спать, тем более, оказывается, через смену, Солиеву, заступать на пост. Все тишина накрыла лес, и только храп Зубрицкого выдавал место ночевки.
Братки-полицаи.
С утра в деревню приехали немцы, и по улицам забегали солдаты в "фельдграу" в поисках, напавших на колонну. Конечно у гитлеровцев никаких подозрений на счет жителей данной деревни не было, но орднунг есть орднунг, и потому мелкому чесу подверглись все населенные пункты в округе.
Хруст с Шпоном, в это время спали на полу, как свалились под стол упившись, так и валялись. Немецкий унтер вбежавший в хату, чуть не упал от тяжелого запаха, и зажав ноздри сказал диалектическую правду о Хрусте и Шпоне:
- Швайне.
Потом, унтер, превратил свой сапог в будильник ударного типа, и два удара быстро депортировали братков из царства Морфея в рейх Гитлера.
- Какого хрена, - зашипел, было Хруст, но увидев немецкого унтер-офицера с автоматом наизготовку, быстро встал, и поднял Шпона. Затем Хруст налил из ведерной бутыли в две чашки самогона, одну выпил сам, вторую дал коллеге. И по дороге, приходя в себя, братки зареклись пить.
- Кто вы есть такие? - спросил братков переводчик гитлеровцев.
- Да мы господин офицер, здешние полицаи, я вот Хруст, а это Шпон, мой помощник.
- Почему ви пьяни, вместо таво, штоби защищать орднунг?
- Так это, герр штандартенфюрер, вот у Шпона вчера днюха была, ну это день рождения.
- Великая Германия вам доверила охранят орднунг, а ви пит самогон? В то времья когта бандитен нападать на немецки войск? А можьет ви и есть бандитен?
- Нет, господин офицер, мы вчера выехали, когда на колонну уже напали, у нас есть свидетели, нет герр штандартенфюрер.
- Почему ви називайт, мен как оберст из СС, я есть кандидат в офицер Гуго Гроссмайстер, я не есть офицер, ферштейн русише швайне?
- Да господин кандидат в офицеры.
К тому времени, немецкие солдаты обошли, обыскали все хаты деревеньки, и привели избитого чернявого человека.
- Я не еврей, господин офицер, я грузин, - кричал брюнет в деревенской одежде.
- Ти есть юден, или ти доказать, чьто ти есть гурузин?
- Да господин офицер, я Георгий Сванидзе, я христианин, и потому не обрезанный, - и грузин начал показывать, свое мужское достоинство.
- Ти есть комиссар или рюски офицер?
- Нет, господин офицер, я был ездовым в обозе, и я простой красноармеец, я хочу служить господину Гитлеру, и его войскам, освободившим нас от жидов и большевиков.
- Сколько вас напало на колонна? Где есть твой друзя? Отвечайт грязни гурузин!
- Господин офицер, я уже четыре дня не выходил из сарая, и у меня есть свидетели.
- Кто может подтвержайт это?
- Как кто, Акулина, ну она меня и прятала.
Из толпы вышла женщина лет тридцати пяти, среднего роста, поджарая, но грудастая, в белом платье.
- Да спадар офицер, Георгий уже четвертый день не выходил из сарая.
- Ти хочешь гурузин, доказать что ти есть лояльны для Великой Германии?
- Да господин офицер, я готов сделать, все что угодно.
- Тогда ти убей эта женщина, она есть преступник, она укрывать советски золдат.
И Георгий, взглянул на Акулину, женщина смотрела, на Георгия глазами полными ужаса, затем грузин взглянул на немца, и решительно подошел к Гроссмайстеру.
- Давайте револьвер господин офицер.
Немец, что-то сделал со своим пистолетом, и передал его грузину, Георгий взял пистолет, и резко вскинув, нажал на курок, метился он в немца. Но хитрый Гроссмайстер оказывается, дал Георгию пистолет без патронов, и потому вместо выстрела, послышался лишь щелчок.
- Суки, - крикнул грузин, и кинулся на кандидата в офицеры вермахта, но стоящий рядом солдат, одним движением ткнул прикладом в живот грузину. Бедняга упал, широко раскрыв рот, и держась обеими руками за живот. Из толпы к грузину бросилась Акулина, раздался выстрел, и она упала, прямо из кабинки немецкого грузовика, стрелял офицер.
- Ти оба, взять этот большевик и расстрелять, шнеллер! - приказал браткам Гроссмайстер, и они, подняв, поволокли грузина к стене избы.
Грузин не мог стоять, болевой шок еще не отпустил его, и потому Хруст просто приставил к груди Георгия винтовку, и передернув затвор, выстрелил. Прямо в сердце. Грузин умирая, задергался в конвульсиях.
- Похоронять и этот большевик и его сучка, бистро, - прогавкал Гроссмайстер.
В это время офицер, выпрыгнул из кабины грузовика, и стал коротко отдавать какие то команды, своим солдатам и кандидату на чин. Немцы забегали разыскивая отставших, громко на всю деревню заголосил унтер, разбудивший братков сапогом.
- Курт, Куууурт.
Затем немцы построились, и наконец, на улицу вбежал тот самый Курт, в руках он нес связанных куриц, целых четыре несушки, покинули свою хозяйку.
Опять пролаял офицер, и все солдаты попрыгали в кузов машины, и обдав стоявших братков, клубом дыма от синтетического бензина, машина оккупантов уехала.
На середине улицы лежала убитая немецким офицером Акулина, у хаты Симонюка лежал убитый братками Георгий.
Распорядившись, что бы деревенские закопали убитых, Хруст и Шпон, опять ушли пить, хотя два часа назад они зарекались. И совесть опять их нисколько не мучала.
Милиция, Окруженцы и Братки- антифашисты. (МОБ)
Утром, после физзарядки, красноармейцы быстро позавтракали консервами, и Гринкевич построил всех.
Товарищи красноармейцы и командиры, для более успешного несения службы, с сего дня, отряд делится на три отделения. Первое отделение:
Старший лейтенант Зубрицкий; (п)
Старший лейтенант Керимов; (п)
Лейтенант Романов;
Лейтенант Бадмаев; (п)
Лейтенант Шмидт; (с)
командир отделения, капитан Ильин.
Второе отделение:
Красноармеец Бабаев; (т)
Красноармеец Марущак; (м)
Красноармеец Васильев; (т)
Командир отделения сержант Найденов.