Пигмалион и Галатея

Эмметт отступил. Ему не нравилась такая мысль. Но вампир вовсе не собирался проявлять сочувствие.

— Ты думал, это игра? Нет, мальчик. Это все, что будет тебя окружать. Я хочу, чтобы ты запомнил это лицо. Это мерзкое бледное лицо, что отныне стало удобрением. Это твоя плата. Люди, что будут окружать тебя, это твоя ответственность. Если ты сорвешься, поддавшись жажде, ты убьешь. Убьешь одного или несколько.

Эмметт не знал, что сказать. Не знал, что от него хотят услышать. Он видел перед собой труп, болтающийся в руках вампира точно марионетка.

— Вот от чего тебя Розали пыталась уберечь. Она хотела спасти тебя, но ты ее не послушал.

— Ты ничего не знаешь, — огрызнулся Эмметт.

Недоумение сменилось злостью. Никто не имел права учить его жизни. Рассуждать о его выборе. Джаспер не видел глаза Розали, пропитанные болью и страхом. Он не видел тех, кто шантажировал девушку его смертью. Он не видел и не чувствовал то, что испытывал Эмметт. Тогда, в мастерской, он чувствовал себя беззащитным котенком. Но сейчас он мог постоять за себя. Он мог защитить Розали. Если для этого нужно было стать монстром, то так тому и быть.

— Не знаю? Ты уверен? Ты бессмертен всего пару часов. Ты знаешь, что будет потом? Пока тебя не гложет желание кого-нибудь прирезать. Но рано или поздно ты почувствуешь сухость во рту, а глотку будет жечь огнем, требуя крови. Настоящей животной крови. И это будет преследовать тебя вечность. Ты думаешь, любовь спасет тебя? Да ты возненавидишь ее в ту же минуту, когда поймешь, что время для тебя уже не существует. Ты будешь проклинать ее в каждую минуту, когда ваша страсть утихнет. Ладно ты — неразумный дурак, но она-то должна была знать, во что тебя втягивает. Эта дуреха должна была понимать, что, переступив порог твоего дома, подписала тебе смертный приговор.

— Не говори так! — взревел Эмметт.

— Что, правда тебе не нравится? Но это так. Она погубила тебя. Как бы вы ни любили, все закончится тем, что вы убьете друг друга.

Этого парень уже не стерпел. Была ли это просто взыгравшая гордость или переизбыток чувств, но он набросился на вампира. Всем сердцем желал заткнуть его. Тот говорил ненавистные ему слова. Они словно яд, пробуждали в нем сомнения, страх. И стерпеть этого он не мог.

Джаспер хотел откинуть его в сторону. Но это оказалось не так просто. Новый вампир был на пике своей силы, пока сам Уитлок едва восстановился после столкновения с тремя полуночниками. Эмметт второй раз припечатал вампира к земле, когда услышал шум.

На верхнем этаже дома скрипнула кровать. Парень поразился своим возможностям.

— Элис, — выдохнул с облегчение Уитлок, — она просыпается.

Вампир улыбнулся. Даже когда он злился, у него из головы не выходила его слепая девушка. Пока он говорил те ужасные слова Эмметту, он втайне завидовал ему. У того был кто-то, в то время как он сам существовал в объятиях одиночества. Ему нужно было убедить себя, что у вампиров нет парного существования. Сложно примириться с тем, что у этого новорожденного есть то, чего у самого Джаспера никогда не будет. Но вот Элис проснулась, и в нем мелькнула надежда, что он мог ошибаться.

***

Свет. Этот яркий невыносимый свет, казалось, прожигал ей глаза. Она так долго жила во тьме, что почти вросла в нее. Теперь же все ее тело точно горело в пламени ада. Желая укрыться, девушка закрыла глаза рукой. Но желанный покой не приходил. Ослепляющий свет был таким сильным, что сопротивляться уже не было сил. В конце концов ей пришлось сдаться на его милость. Словно мотылек, что летит в огонь, она кинулась к свету.

— Элис, ты очнулась, — голос Эмметта был таким родным, он, подобно якорю, держал ее.

Девушка улыбнулась. Она была рада услышать голос друга. Так рада, что не сразу поняла, как сильно болят глаза. Как режет зрачки буйство красок. Она видела старые красные шторы в пыли и в дырах, сквозь которые струился золотистый свет, стены с поблекшими крупными цветами. Но больше всего ее поразило лицо, которое она видела перед собой.

— Эмметт, — прошептала она, пораженная тем, что видит его.

Все было таким странным, что казалось сном. Элис привычно потянулась руками к его лицу, но внезапным образом они оказались на полу. Девушка изумленно смотрела на своего друга, удивляясь тому, как распластала сильного парня по полу пыльной комнаты.

— Тише, малышка, — рассмеялся тот.

Элис удивлённо положила руки на его большие трясущиеся от смеха плечи. Смотрела в глаза, которые сияли светом. Но такого просто не могло быть. Последнее, что она помнила, это собственную смерть.

— Эмметт, я ведь умерла.

Весёлость парня тут же как рукой сняло от понимания всей правды. Он не мог возразить ей. Они действительно умерли.

За эти несколько часов Джаспер понял, что он не из терпеливых. Было невыносимо ждать, когда она проснётся. Мучиться от сомнений, что он мог не успеть. И вот теперь, когда он знал, что девушка проснулась, вдруг понял, что не может к ней подняться. На него внезапно напала робость. Джаспер не знал, что скажет ей, если она его возненавидит. Если будет злиться за то, что он с ней сделал. Он знал вампиров, что были злы на свое обращение. Те, что не видели никакого просвета в своем существовании. Отчасти он был одним из таких. Но женщины, которых лишили человеческой жизни, были страшнее всего. Отнятое у них право быть матерями делало их жестокими, а их существование бессмысленным. Зачастую женщины-вампиры искали любви и не находили ее ни в объятиях смертных мужчин, ни в объятиях вампиров. Одиночество делало их циничными, а нехватка любви несчастными.

Элис была для него светом. Эта слепая девушка могла сделать его жизнь счастливой. Она была одна в этом мире, и это, казалось, роднило их. Помогало верить в то, что со временем он сумеет заслужить доверие и станет ей нужным, станет другом. Для него ничего не изменилось и сейчас. Только вот он не знал, была ли девушка готова к новой жизни. Принять и смириться с тем, что Джаспер с ней сделал, будет не просто. Мужчина не был уверен, что она захочет жить с ним после всего этого. Выбор, который он сделал за нее, всегда будет стоять между ними.

— Джаспер!

Девушка налетела на вампира как вихрь. Он ожидал от нее удар. Движимые инстинктами и эмоциями новообращённые еще не поддавались контролю. И если бы она захотела, она могла навредить ему. Однако он не собирался защищаться, искренне веря, что заслужил ее злость.

Элис впорхнула в объятия мужчины. Она была так взволнована, что не заметила, как неуклюже едва не сбила его с ног. Едва не сдавила его в своих объятиях.

— Эй, полегче, — проговорил вампир

Он почувствовал облегчение, когда понял, что ее объятия все же не попытка убить его. Положив руки на ее лицо, мужчина взглянул в ее глаза. Где-то в груди что-то зашевелилось. Будто сердце проткнули стрелой, если бы оно у него было. Элис смотрела прямо на него. Это было подобно чуду. Она его видела.

— Какой ты красивый, — словно отвечая на его немой вопрос, проговорила она. — Красивый, — повторила она вновь, когда Джаспер одарил ее улыбкой.