Страница 3 из 32
– Что с ней случилось? – спросил я.
– Получила пулю.
– При исполнении?
– Не совсем. Была на учебных стрельбах и пальнула себе в живот. Так и осталось неясным – намеренно или случайно. Разговоры разные ходили. Потом инвалидность и отставка. Я особо не переживала.
– Ну, я-то точно обещаю не палить себе в живот.
– Две шутки про тело меньше чем за минуту, – заметила Ванн. – Кажется, вы усиленно пытаетесь на что-то намекнуть?
– Просто хочу убедиться, что вы не испытываете при мне неловкости, – сказал я. – Не все знают, как себя вести, когда встречают хадена.
– Вы не первый хаден, с которым я познакомилась. – Зажигалка щелкнула в гнезде; Ванн вытащила ее и зажгла сигарету. – Это вполне очевидно, учитывая нашу службу. Вы нашли запись ареста?
– Секундочку. – Я зашел на свидетельский сервер Бюро и открыл ящик Ванн; файл уже лежал там. – Она здесь, – подтвердил я.
– Запускайте, – сказала Ванн.
– Хотите, чтобы я вывел ее на приборную панель?
– Я за рулем.
– Говорят, уже изобрели беспилотники.
Ванн покачала головой.
– Это машина Бюро, – сказала она. – Вряд ли стоит доверять автопилоту, купленному через тендер по самой низкой цене.
– Разумно, – согласился я и включил запись ареста – скачущую, снятую в низком разрешении.
Как и ФБР, вашингтонская полиция, наверное, тоже покупала свою аппаратуру через тендер по дешевке. Съемка велась в стереорежиме, с одной точки, – скорее всего, камера была установлена на защитных очках. Запись началась с того, что коп – Тиммонс – вышел из лифта на седьмом этаже, уже с шокером наготове. У дверей номера 714 стоял охранник «Уотергейта» в скверно подогнанной униформе горчичного цвета. Когда камера приблизилась, стало видно, что в руке у него зажат тазер. Выглядел охранник так, что вот-вот обмочится от страха.
Тиммонс обошел охранника, и в кадр вплыл сидящий на кровати человек с поднятыми руками. Его лицо и рубашка были испачканы кровью. Изображение дернулось, после чего Тиммонс долго смотрел на труп, лежащий на пропитанном кровью ковре. Потом изображение снова дрогнуло и вернулось к сидящему на кровати человеку.
– Он мертв? – послышался чей-то голос – Тиммонса, как я заключил.
Человек на кровати посмотрел на труп.
– Да, думаю, мертв, – сказал он.
– И какого хрена ты убил его? – спросил Тиммонс.
Человек на кровати перевел взгляд на него.
– Не думаю, что это я, – сказал он. – Послушайте…
В этот момент Тиммонс всадил в него разряд. Человек вздрогнул, изогнулся и свалился с кровати, неподвижно застыв на ковре, будто зеркальное отражение мертвеца.
– Интересно… – пробормотал я.
– Что? – спросила Ванн.
– Тиммонс только заглянул в комнату и почти сразу вырубил нашего подозреваемого.
– Белла, – добавила Ванн.
– Да, – ответил я. – Кстати, это имя не кажется вам знакомым?
– Белл что-нибудь сказал перед тем, как его вырубили? – проигнорировав мой вопрос, произнесла Ванн.
– Тиммонс спросил его, почему он убил того парня. Белл ответил, что так не думает.
Ванн нахмурилась.
– В чем дело? – спросил я.
Ванн снова окинула меня взглядом, и я понял, что она смотрит не на меня, а на мой ТЛ.
– Новая модель, – заключила она.
– Ну да, – сказал я. – «Зебринг-Уорнер 660XS».
– Шестисотая линейка у них недешевая.
– Недешевая, – согласился я.
– Выплаты за аренду великоваты для зарплаты стажера ФБР.
– А значит, вот так мы будем с вами дальше?
– Я просто отмечаю очевидное.
– Прекрасно, – согласился я. – Полагаю, вам кое-что рассказали обо мне, когда сделали вашим напарником.
– Рассказали.
– И, полагаю, вы немного знаете о сообществе хаденов, поскольку это ваша работа.
– Да, – подтвердила Ванн.
– Тогда давайте пропустим ту часть, где вы притворяетесь, будто не знаете, кто я, из какой я семьи и почему могу позволить себе «Зебринг-Уорнер 660».
Ванн улыбнулась, потушила сигарету в пепельнице на дверце, потом опустила стекло и выбросила окурок.
– Видела, вчера на «Агоре» вам крепко всыпали за выход на работу.
– Не случилось ничего такого, с чем бы я не сталкивался раньше, и ничего такого, с чем бы я не смог справиться. Для вас это проблема?
– То, что вы – это вы?
– Именно.
– С чего бы это должно быть проблемой для меня?
– Когда я пошел в академию, многие посчитали это капризом богатого сынка. Считали, что я просто буду протирать там штаны, пока не вступлю во владение своим трастовым фондом или еще чем-нибудь.
– Ну и как? – спросила Ванн. – Я имею в виду трастовый фонд. Вступили во владение?
– Еще до того, как пошел в академию.
Ванн хихикнула.
– Нет проблем, – сказала она.
– Уверены?
– Да. И кстати, это даже хорошо, что у вас такой элитный трил, – заметила Ванн, употребив жаргонное название транспортера личности. – Значит, снятая вами картограмма будет приличного качества. Что уже обнадеживает, ведь Тринх едва ли пришлет мне что-нибудь стоящее. Запись ареста, небось, вся дерганая и нечеткая?
– Ну да.
– Это полный бред. У копов все камеры на защитных очках снабжены автоматическими стабилизаторами и пишут с разрешением повышенной четкости 4k. Наверняка Тринх велела Тиммонсу испортить запись перед тем, как послать нам. Такая уж она засранка.
– То есть вы намерены эксплуатировать мои незаурядные технические возможности? – спросил я.
– Именно так. А для вас это проблема?
– Нет. Прекрасно, когда люди замечают твои достоинства.
– Хорошо, – поворачивая на стоянку возле участка, сказала Ванн. – Потому что у меня на вас большие планы.
Глава 2
– Это еще что за «бряк»? – спросил у Ванн полицейский, встретивший нас в участке.
Моя программа распознавания лиц определила его как Джорджа Дэвидсона, капитана второго участка столичной полиции.
– Ну надо же, – не сдержался я.
– Я что-то не так сказал? – Дэвидсон посмотрел на меня. – Никогда не могу запомнить, какое из слов – «трил» или «бряк» – мне не стоит сегодня употреблять.
– Вот вам подсказка, – любезно предложил я. – Первое происходит от любимого миллионами персонажа андроида одного из самых популярных фильмов всех времен. Другое описывает звук сломанного механизма. Угадайте, какое нам нравится больше.
– Понял, – ответил Дэвидсон. – Мне казалось, все ваши сегодня бастуют.
– Господи боже, – раздраженно проворчал я.
– Какой ранимый трил, – обратился Дэвидсон к Ванн.
– Какой засранец коп, – улыбнулась ему она.
Дэвидсон улыбнулся в ответ.
– Это агент Крис Шейн, мой новый напарник, – сказала Ванн.
– Охренеть! – выдохнул Дэвидсон и снова уставился на меня.
Очевидно, имя он все-таки знал.
– Сюрприз! – сказал я.
Ванн помахала перед носом Дэвидсона рукой, чтобы привлечь его внимание:
– Эй, у тебя тут кое-кто сидит под замком. Мы хотели бы переговорить.
– Ну да, сидит. Тринх предупредила, что вы скоро заявитесь.
– Надеюсь, с тобой не будет так же трудно, как с ней.
– О, ты же знаешь – я целиком и полностью за сотрудничество между стражами порядка, – горячо заверил ее Дэвидсон. – К тому же мне ты пока на любимые мозоли не наступала. Прошу. – он махнул рукой, приглашая нас в недра участка.
Через несколько минут мы уже смотрели на Николаса Белла через стекло. Тот молча сидел в комнате для допросов в выжидательной позе.
– Не похож он на парня, способного выкинуть кого-то из окна, – с сомнением заметил Дэвидсон.
– Он никого не выкидывал, – напомнила Ванн. – Труп остался в номере. Вылетело только кресло.
– И на парня, способного выкинуть кресло из окна, тоже не похож, – настаивал Дэвидсон.
– Это интегратор, – сообщила Ванн и указала на Белла. – Он проводит массу времени с другими людьми в своей голове, а у этих людей могут возникать самые разные желания. И он в лучшей форме, чем тебе кажется.