Битва героев

Колонна башмачников полностью выползла на эстакаду, Дюк обогнал ее. Вик проводил кавалькаду взглядом и снова уставился вперед. Почему они к Лужникам поехали, им же на тракт надо?

И тут он вспомнил, что Оглобля говорил жрецу на заставе про совместный караван. Какие дела у Архипа с монахами? Он же их не переваривает, а тут…

Встречный люд жался к перилам моста. Дюк уверенно подрулил к западным воротам острова, не сбрасывая скорости, въехал на рынок. Принял резко вправо, чуть не снес бампер фермерского мотофургона, медленно двигавшегося в общей очереди к торговым местам, и выскочил на гранитную набережную. Тут почти никого не было, играли только цыганские детишки да несколько обитателей нищих кварталов ожидали, когда колокол просигналит открытие рынка. Тогда можно юркнуть в толпу, обчистить карман какого-нибудь зазевавшегося торговца или покупателя, а если повезет, то и стащить с прилавка пару знаменитых на всю Пустошь арбузов Моста. В народе их зовут фляжками – ягода не портится месяцами, – ими в основном запасаются перед тем, как отправиться в Донную пустыню, в центре которой посреди огромного соленого озера стоит гладиаторский Корабль.

Объехав Арену по набережной, Дюк утопил педаль газа, и мотор взревел. Вик зажал уши ладонями, втянул голову в плечи. Сендер помчался вдоль палаточного лагеря торговцев. Справа потянулся берег заболоченного русла, мелькнул разрушенный мост.

Ощутив резкий запах, Вик чихнул, обернулся и разглядел слева от дороги в клубах пара над огромными, покрытыми копотью котлами мыловаренную башню.

Дюк выкрутил руль, сбросив скорость, направил машину в расчищенный от мусора проезд между развалинами и сразу ударил по тормозам.

Ремни, которыми монах велел пристегнуться к креслу, впились в грудь, дыхание перехватило. Когда сендер встал, Вик с громким выдохом откинулся назад. В проезде, шелестя покрышками по мелкому крошеву, остановилась другая машина. Передок ее украшала отлитая из бронзы голова буйвола с мощными рогами. Наверное, эта штука может послужить неплохим тараном.

В кузове сидели четверо монахов, один привстал, поднял руку и крикнул:

– Где мутанта словил?

Дюк накрыл ладонью черную кнопку рядом с рулем. Звук ревуна заставил Вика снова зажать уши. Переговорщику-то хорошо, у него на голове кожаный шлем с наушниками, надо себе такой же заиметь.

Загоготав, монахи просигналили в ответ, но дорогу уступать не пожелали. Дюк вскочил, достал откуда-то из складок полурясы большую золотистую бляху, поднял над головой.

Водитель второй машины вывернул руль, та, натужно гудя низкой передачей, взобралась на холмик из битого кирпича и щебня, освободив проезд.

Усевшись, Дюк толкнул ручку скоростей с набалдашником в виде черепа панцирного волка. Сендер дернулся и покатил вперед. Он нырнул под арку в здании, почти идеально сохранившемся со времен Погибели. С полукруглого свода вниз смотрели мраморные морды неизвестных Вику зверей, чем-то походившие на кошачьи, только очень уж грозные с виду и с гривами. Неужели такие твари обитали в Москве до Погибели?

За аркой монах вырулил на набережную. Храм, который Вик привык видеть с высоты птичьего полета, из белой коробочки с золоченым куполом и четырьмя башенками превратился в настоящую крепость: высокие гранитные стены, оббитые железом ворота…

И вдруг – только сейчас, увидев обитель ордена так близко, – Вик Каспер понял: все изменилось. Все. Его жизнь попала в новую колею. Башня, клан башмачников, Архип и тетка Ирма – все это в прошлом. Он зажмурился, сжал кулаки.

И открыл глаза, только когда машина, сбавив скорость, вкатилась в распахнутые ворота Храма.

Первое, что увидел он во дворе, была знаменитая Стена-Погибель. Матово-черная, из цельного куска мрамора высотой в три человеческих роста – постамент огромной статуи Зачинщика Прилепы, основателя московского Храма. На стене перед воротами на скрещенных швеллерах висел человекоподобный мутант. Здоровый, лысый, чресла обвиты красным полотнищем, руки и ноги прикручены к железным балкам колючей проволокой, вместо кистей острые костяные клешни. Они чем-то напоминали дырчатые серпы, выкованные в Харькове. Видно, мутант силой был не обижен. Вик представил, как монстр с маху прорубает пластину панцирного волка, которые иногда вшивают в одежду, чтобы защититься от пуль, а вторым ударом сносит голову врага. На лысом черепе зияла стреляная рана, кожу непривычного пепельного оттенка покрывали пятна запекшейся крови.

Вик впервые увидел зловещее порождение Пустоши так близко. Человекообразных мутантов немного, к Москве они не приближаются. Похоже, монстра, прежде чем пристрелить, пытали – грудь проломлена, одна рука неестественно вывернута в локте, плечо выскочило из сустава. На каменном полу под распятием темная лужа, присыпанная опилками. Вик сглотнул.

– Следуй за мной, – велел Дюк, выбираясь из машины.

Спрыгнув на землю, Вик с трудом отвел взгляд от распятого мутанта. Дюку привычно такое видеть, а его слегка замутило.

Ворота закрыли. Каменный двор был совсем узок, Вику казалось, что он очутился внутри гранитной кюветы, выбраться из которой можно лишь по широкой лестнице в три пролета.

На крепостных стенах несли караул жрецы-каратели в желтых тогах. Они не спеша прохаживались по деревянным мосткам, наблюдая за набережной, и Вик мимолетно удивился, почему дежурят не обычные монахи, а элитные бойцы Ордена.

– Тебе всегда нужно повторять дважды? – спросил Дюк, стоя на ступенях.

Вик поспешил к лестнице. Монах склонил голову перед каменным изваянием Прилепы, сложив ладонь лодочкой, коснулся лба. На всякий случай Вик сделал то же самое. Переговорщик зашагал по ступеням, ведущим на балкон перед статуей.

Вблизи Храм поражал величием и роскошью. Ставни с дверями обиты бронзой, в окнах узорное стекло работы киевских мастеров, стены побелены. По углам здания четыре башенки с зарешеченными бойницами, крышу венчает огромный золоченый купол.

Плац перед Храмом, выложенный тесаным камнем, был пуст. Переговорщик зашагал к зданию, Вик догнал его у южной стены. Распахнулась дверка, наружу выглянул низкорослый худощавый старик. Поправив шапочку из темного бархата, расшитую золотыми нитями, кивнул. Он держал карбидную лампу, на поясе висели ключи.

Окинув взглядом новичка, ключник сказал: «Мыться, стричься – немедля», – и попятился обратно в низкий проем.

Дюк, пригнув голову, шагнул внутрь, Вик за ним.

Свет лампы скользил по низким сводам. Неуютно тут было, страшновато, словно в подземелье попал, хотелось поскорее выбраться обратно на улицу или в какое-нибудь просторное помещение с окнами. Они повернули раз, второй, третий… Вскоре Вик запутался и уже не мог определить направление, откуда они пришли, где север, где юг. Начал было считать повороты, но быстро бросил. Коридор иногда раздваивался, попадались двери, закрытые на засовы с амбарными замками. Вик засмотрелся на одну такую, споткнулся о ступеньку и едва не упал. Старик впереди проворчал что-то.

Переговорщик остановился, и Вик чуть не налетел на его широкую спину. Зазвенели ключи, лязгнул засов, старик распахнул дверь и погасил лампу.

– Заходьте, – сказал он, пропуская Дюка вперед.

В маленькой келье с высоким потолком стоял сундук, на крышке свернутое одеяло, рядом, под зарешеченным окном, – парта, на ней толстая книга с пожелтевшей обложкой, огарок свечи в блюдце и письменный прибор: чернильница, стаканчик с карандашами. По левую руку книжный стеллаж до потолка, за верхнюю полку зацеплена крючками лесенка.

– Сколько у нас времени? – спросил переговорщик.

Старик не ответил, взял Вика за плечи, глянул снизу вверх, развернул и приказал:

– Мойся.

Вик увидел на стене у двери рукомойник, под ним таз с ржавыми потеками.

– Скидывай одежу и дверь прикрой.

Толкнув дверь, Вик стянул через голову безрукавку. Над рукомойником висел осколок зеркала. После ночных приключений он еще не мылся – ну и рожа! Понятно, почему монах в машине, перекрывшей дорогу под арку, обозвал его мутантом.