Пистоль и шпага

— У егерей добрый лекарь был, — сказал Спицын. — Рану мне зашил, мазью помазал, забинтовал крепко. Все, кого он пользовал, живыми привезли. А вот других…

Он замолчал.

— Подтверждаю, — поспешил начальник лазарета. — Часть раненых из-под Смоленска привезли надлежаще перевязанными, с зашитыми или обработанными ранами. Для заживления их использовался ранее неизвестный бальзам. На днях из военного департамента пришло предписание, где сказано, как его готовить. Одна часть дегтя на тридцать меда. Тщательно размешать и накладывать поверх швов. Еще предписано кипятить бинты и корпию перед перевязками, мазать кожу вокруг раны спиртом. Хирургические инструменты тоже кипятить и вымачивать в спирту. Мы пробовали — помогает. Число нагноений значительно сократилось, раненые стали поправляться быстрее.

— Узнаю Якова Васильевича, — улыбнулась герцогиня. — Добрый хирург и великого ума человек.

— В предписании сказано, что сии методы изобрел лекарь Руцкий, — сказал начальник лазарета. — Его превосходительство Виллие только испытал и рекомендовал к применению.

— Точно Руцкий! — внезапно оживился Спицын. — Его командиру полка представляли, а я неподалеку стоял. Он меня и пользовал. А еще стрелял в хранцуза из штуцера.

— Лекарь? — удивилась герцогиня.

— Он и егерями командовал, — подтвердил раненый. — Те слушались. Я даже подивился: статскому подчиняются как офицеру.

Герцогиня покачала головой, но тему продолжать не стала. Спросила о другом.

— Как кормят вас, Спицын? Сытно ли?

— Грех жаловаться, — ответил унтер-офицер, светлея лицом. — Хлеба и каши дают вволю. Приварок опять-таки. Вчерась щи были с убоиной. Догляд добрый. Моют, рубахи свежие дали.

— Вот и славно! — сказала герцогиня. — А я вам булок привезла, белых. Таких, поди, не давали?

— Нет, государыня, — ответил раненый. — Спаси тебя бог!

— Поправляйся, Спицын! — сказала герцогиня и выпрямилась. Повинуясь ее знаку, слуги с корзинами пошли вдоль рядов, раздавая пышные булки. Раненые брали их и сразу нюхали. По их лицам можно было понять: запах свежей сдобы доставляет им удовольствие. Раненым без сознания или спящим слуги клали булки на укрывающие их шинели. Герцогиня прошла к дверям и у порога обернулась.

— Прощайте, братцы! Поправляйтесь! Я про вас не забуду.

— Прощай, государыня! — полетело ей вслед. — Спаси тебя бог!

По широкой лестнице с дубовыми перилами герцогиня поднялась на второй этаж.

— Здесь у нас офицеры, — сообщил начальник лазарета, на чью руку она опиралась. — Прошу!

Он распахнул дверь в комнату. Герцогиня переступила порог и замерла удивленно. В этой комнате было не так, как внизу. Из распахнутых форточек внутрь вливался свежий воздух, потому тяжелых запахов почти не ощущалось. У стен стояли кровати с матрасами, застеленными простынями. Подушки имели наволочки, а вместо шинелей раненых укрывали одеяла. Но не это удивило герцогиню. У дальней кровати стояла женщина в богатом шелковом платье и капоре, и, наклонившись к раненому, бинтовала ему лодыжку. Причем, делала это довольно ловко. К гостям она стояла спиной, и их появления не заметила.

— Это кто? — спросила герцогиня спутника, перейдя на шепот. Ей не хотелось отвлекать незнакомку от необычного занятия.

— Наш ангел, — таким шепотом ответил начальник лазарета.

Герцогиня недоуменно глянула на него.

— Графиня Аграфена Юрьевна Хренина, — пояснил лекарь. — Как только привезли раненых, каждый день в лазарете. За свой кошт привезла им белья, провизии, лекарств. Затем выразила желание ходить за ними, менять повязки. Я, признаться, сомневался, но разрешил. И, знаете, на удивление ловко у нее выходит. Я спрашивал, откуда умение, ответила, что научилась у одного лекаря.

— Женщина-медик, — покачала головой герцогиня. — Никогда о таком не слыхала. А как отнеслись к этому раненые?

— Они ее обожают, — улыбнулся начальник лазарета. — Ангелом зовут. Сами посудите: куда приятней, когда тебя касаются нежные женские пальчики, а не грубые лапы фельдшера. Здесь, — он кивнул на раненых, — все поголовно в нее влюблены. Аграфена Юрьевна не только бинтует, но и кормит тяжелых с ложечки, поправляет им постели, пишет за них письма родным, если раненый сам не может. Разве что белье не меняет, но это сами понимаете, — улыбнулся лекарь. — Не дамское дело-с.

— Она замужем?

— Девица. Девятнадцать лет.

— Вот и найдет себе мужа, — улыбнулась герцогиня.

— У нее, вроде, есть жених, — пожал плечами Фридрих Карлович. — Во второй армии воюет под началом князя Багратиона. Аграфена Юрьевна о нем всех раненых расспрашивает: не видал ли кто?

— Хренина… — произнесла герцогиня задумчиво. — Случайно не генерал-лейтенанта от артиллерии, графа Хренина дочка?

— Она, — кивнул спутник. — Приехала сюда с матерью из-под Смоленска. У мужа ее старшей сестры имение неподалеку от Твери, там и остановились. Старая графиня, вдова генерала, тоже приезжала. Пожертвовала на лазарет пятьсот рублей и разрешила дочке ходить за ранеными. Правда, только за офицерами, к нижним чинам запретила. Но тех и так есть кому доглядеть, — спешно добавил начальник лазарета.

— Хочу с ней поговорить, — сказала герцогиня.

— Как скажете, — поклонился лекарь.

Тем временем графиня закончила бинтовать ногу офицера, укрыла его одеялом и обернулась. Увидав гостей, присела в книксене.

— Здравствуйте, ваше императорское высочество.

— Здравствуй, милая! — улыбнулась герцогиня. — Подойди.

Хренина подчинилась. Встав перед герцогиней, смело посмотрела ей в глаза.

— Хороша! — оценила сестра императора. — И сердце доброе. Так, господа? — спросила у наблюдавших за этой сценой офицеров.

— Так, ваше императорское высочество! — вразнобой загомонили раненые. — Истинный ангел.

— Погоди здесь! — велела герцогиня девушке, а сама двинулась вдоль коек. Останавливаясь у каждой, спрашивала имя офицера, где ранен и куда, интересовалась самочувствием. Идущие следом слуги клали на кровати бутылки с вином и кульки с пирожными. — Побалуйте себя, господа! — говорила герцогиня.

Раненые благодарили, восторженно глядя на благодетельницу. Большинство впервые видели воочию представителя императорской фамилии. Да еще такого красивого! Екатерина Павловна и в девичестве покоряла всех своей красотой, а, выйдя замуж и родив детей, вовсе расцвела.

— Будет в чем нужда — обращайтесь без стеснения! — объявила герцогиня по завершению обхода. — Защитник Отечества, проливший за него кровь, не останется без участия. Обещаю это!

Попрощавшись, она вышла из комнаты, перед этим по-дружески взяв Хренину под руку.

— Где мы можем побеседовать? — спросила начальника лазарета.

— Пожалуйте в мой кабинет! — предложил тот.

В кабинете герцогиня села на диван, показав девушке место рядом. Та подчинилась. Герцогиня сделала знак, и свита оставила их наедине.

— Как тебя зовут, знаю, — сказала герцогиня. — Ко мне обращайся накоротке, по имени-отчеству.

— Как скажете, Екатерина Павловна! — кивнула Аграфена.

— Как это ты, барышня, крови не боишься?

— Отец приучил — я с ним на охоте бывала. Сыновей батюшке бог не дал.

— А за ранеными ходить, кто надоумил?

— Сама решила.

— Кто учил?

— Один человек, лекарь. Правду сказать, не учил, — засмущалась графиня. — Он перевязывал раненых, а я смотрела. Спрашивала его, он отвечал. Еще говорил: женщины могут быть лекарями не хуже мужчин.

— Даже так? — удивилась герцогиня. — Где такого набрался?

— За границей. Он там вырос и учился, став лекарем. Силой был взят в армию Бонапарта. Там проявил себя в лекарском деле и занял место при маршале Викторе. Однако служить узурпатору не схотел и сбежал в Россию. Жил в Могилеве. С приходом французов ушел из города. По пути был ранен и ограблен до нитки неприятельскими гусарами. Его подобрали наши егеря. Он их лечил и воевал с ними.

— Уж не тот ли лекарь, что бился под Смоленском? — спросила герцогиня. — Мне о нем рассказали. Новую методу лечения раненых предложил. Вроде, Руцкий зовут.