Страница 48 из 77
— Возможно. И, возможно, он тоже изменился.
— Я — нет. По крайней мере, я этого не замечаю.
— Посмотри на свою правую руку.
Я посмотрел на мозоли от тетивы на указательном и среднем пальцах.
— И что?
— Каждый из нас может сказать о твоих руках две вещи. Если в поле зрения появляется корабль, в твоей левой руке тут же оказывается лук. А правая, когда позволяет Колгрейв, держит кружку рома так, словно это твой новорожденный первенец.
Я посмотрел на Мику. Он улыбался. Я взглянул на свою пустую руку, потом на главную палубу, которую я пересек без каких-либо мыслей о роме. Барли уже заканчивал раздавать порции грога.
Ощутив невыносимую жажду, я едва не пошатнулся. Мика схватил меня за руку.
— Постарайся удержаться, Лучник. Хотя бы один раз.
Я помахал Барли.
— Просто чтобы понять, сумеешь ли.
И что он лезет не в свое дело? Боги, мне страшно хотелось выпить.
Но тут мне на глаза попался Святоша — наш король алкоголиков. Человек, который молился о спасении для всех нас, но сам при этом не мог спасти сам себя.
В руке у Святоши тоже не было оловянной кружки. Он стоял, прислонившись к правому борту. Судя по выражению его лица, желание выпить прямо-таки раздирало его изнутри. Но он не пил, повернувшись спиной к Барли.
— Взгляни на Святошу, — пробормотал я.
— Я его вижу, Лучник. И тебя тоже.
У меня уже начинались судороги. Развернувшись, я прислонился к борту, подражая Святоше, и уставился на бушприт, пытаясь забыть обо всем на свете.
— Этому извращенцу меня не перетерпеть, — заявил я.
Нос корабля начал медленно подниматься и опускаться. Вода стала напоминать нормальное море. Наше воскрешение почти закончилось.
Я вовсе не ждал с нетерпением, когда оно завершится. Морская болезнь могла начаться у меня даже на лодке посреди озера в ветреный день.
Другой корабль уже полностью появился на горизонте и быстро приближался к нам.
Я еще раз проверил лук и стрелы — просто на всякий случай.
Изменились ли мы? Боги свидетели — да, изменились. Двухмачтовый корабль плавно подошел к нашему борту, и мы не набросились на него всей толпой. Мы не швырнули его вопящую команду акулам. Мы не подожгли его. Мы ничего не делали — лишь ждали, держа оружие наготове.
Колгрейв не просил нас о чем-либо еще.
Мика и я смотрели на наших товарищей по команде. Уверен, мое лицо казалось ему не менее удивленным, чем его лицо мне.
Мы не отрывали взгляда от Колгрейва. Старик должен был решить судьбу небольшого судна. Нравилось нам это или нет, но если бы он отдал приказ, нам пришлось бы атаковать.
— Мы — свора боевых псов, — сказал я Мике. — С тем же успехом мы могли бы быть рабами.
Он кивнул.
Наш безумный капитан не произнес ни слова. Думаю, это удивило его больше, чем всех остальных из нас.
Корабль покачивался на волнах рядом с «Драконом» минут пятнадцать. Его странно одетая молчаливая команда разглядывала нас, а мы их. Никто из них не встречался со мной взглядом. Они знали, кто мы такие. Мы чувствовали их страх.
Но они подошли к нам и остались. И потому нам тоже было страшно.
Дверь небольшой рубки в средней части корабля наконец открылась, и оттуда вышли еще двое незнакомцев, встав по обеим ее сторонам и с испуганным удивлением глядя на нас.
Вперед вышел человек в красном и посмотрел вверх.
— Баба! — выругался Мика.
Мы не отличались особой галантностью.
— Вряд ли… — но точно я сказать не мог. Я никогда прежде не видел лысую женщину. — Но… Пусть будет «оно».
Его неправдоподобно голубые глаза с легким удивлением разглядывали нас. В отличие от своих товарищей, оно нас не боялось. Оно было уверено в себе.
Мне показалось, будто мы разочаровали его, не подтвердив нашу зловещую репутацию.
Желание выпустить стрелу было не менее сильным, чем желание выпить. Но я не стал натягивать тетиву.
Я мог лишь смотреть в эти удивительные глаза, в которых сверкала невероятная Сила, заявляя о том, что их обладатель — куда более великий чародей, чем тот, кто запер нас в ловушке посреди тумана и свинцового моря.
Существо обладало той же властной аурой, что и та, которая вдохновляла Колгрейва.
— Это оно призвало нас обратно, — прошептал я.
Мика кивнул.
Взяв себя в руки, я проверил лук.
Черные птицы с испуганными криками кружили над головой. Одна из них спикировала на существо в красном.
Существо подняло руку и произнесло единственное слово.
Во все стороны полетели тлеющие перья, падая на корабли и в море. Воздух наполнился запахом гари.
Голый альбатрос ударился о борт «Дракона», сломав шею, и рухнул в воду, после чего превратился в некое подобие ночной змеи, которая молниеносно унеслась прочь.
Его товарищи каркнули один раз и замолчали, не прекращая свое бесконечное патрулирование. Они явно предпочитали избежать его судьбы.
Существо в красном что-то сказало.
Кто-то выкрикнул приказ на чужом языке, и моряки бросили на борт «Дракона» абордажные крючья.
Я посмотрел на Колгрейва, наложив стрелу на тетиву.
Он едва заметно отрицательно покачал головой.
— Он и в самом деле изменился, — сказал я Мике. — Он говорит — пусть идут.
Я снова посмотрел на Колгрейва, который давал распоряжения Току и Худому Тору. Они спустились на главную палубу.
Они расположили людей таким образом, чтобы они могли атаковать захватчиков со всех сторон.
Мы ждали.
Появился один из офицеров с другого корабля. Он огляделся вокруг, оценивая обстановку, и она явно ему не понравилась. Он взглянул на меня. Я наполовину натянул тетиву. Он весь съежился.
Я рассмеялся. Старый Барли захихикал. Нам доставляло удовольствие мучить своих пленников.
И снова Колгрейв слегка покачал головой. На лице его тоже появилась неприятная улыбка. Моя шутка пришлась ему по душе.
Появились еще люди. И еще, и еще.
— Мика, они все идут к нам.
— Похоже на то.
Они стояли на главной палубе, нервно поглядывая на Колгрейва.
— Сходи-ка на корму и скажи Старику, что мы можем к ним подкрасться и проделать им дыру в днище, пока они все здесь. Если он хочет, конечно.
— Угу, — ухмыльнулся Мика. Ему нравились подобные грязные шутки.
Вероятно, в число его грехов входило умение подкрадываться исподтишка. Он вовсе не был трусом, просто предпочитал не рисковать, нанося удар в спину. Когда речь шла о жизни и смерти, он мог сражаться и лицом к лицу. Он пробирался среди чужаков, которые расступались перед ним, словно перед зачумленным.
На изуродованном лице Колгрейва появилась широкая улыбка, кривая, словно адский престол. Мускулы работали лишь с одной стороны.
Мое предложение ему понравилось. Оно не нарушало необъяснимого перемирия с существом в красном.
Мика, почти пританцовывая, вернулся на полубак.
Чародей высадился последним, скрывшись среди окруживших его членов своей команды, которые все были выше его ростом.
Я засмеялся, привлекая внимание колдуна, и снова наполовину натянул тетиву.
Колдун посмотрел на меня без особого страха, но я знал, что смогу прикончить его, стоит лишь малейшей щели появиться в толпе телохранителей.
Мы не лишились нашей защиты. Я мог послать стрелу быстрее, чем это существо успело бы моргнуть.
И оно это знало. Вот почему оно привело с собой всю свою команду. За то время, которое потребовалось бы нам, чтобы их перебить, оно сумело бы совершить все колдовские ритуалы, требовавшиеся для его собственного спасения.
Взгляд его тоже был сосредоточен на Колгрейве.
Старик посмотрел в мою сторону — всего лишь на долю секунды.
Мы с Микой перекатились через борт, перебрались по канатам на соседний корабль и несколько секунд спустя уже были на его палубе.
— Лучник, позаботься, чтобы он затонул. А я загляну в каюту.
— Неплохая мысль. Но поищи что-нибудь кроме лишнего золота.
Он посмотрел на меня, я — на него. Золото было слабостью Мики. Каждый раз, когда мы захватывали корабль, большую часть празднества по данному поводу он проводил в поисках золота и серебра, которое приносил на «Дракон», где мы складывали его в трюм в качестве балласта, не зная, что с ним делать.