Страница 12 из 14
Амстердам отличался кальвинистской строгостью, в которую было облачено его огромное богатство, однако его донациональная система памятников отлично представлена огромной ратушей на главной площади (Дам), построенной в середине XVII в. Затем Амстердам стал столицей Соединенных провинций Нидерландов и главной их части, провинции Голландии. Город все еще остается официальной столицей Нидерландов, хотя Гаага – резиденция монархии и правительства. Но именно ратуша – ныне формально являющаяся королевским дворцом – выступает наиболее монументальным сооружением Амстердама.
Брюссель, еще один представитель пояса городов, до сих пор служит красноречивым свидетельством богатой городской иконографии донационального периода. Несмотря на перестройку эпохи национального государства после 1830 г., к которой мы еще вернемся, символическим центром Брюсселя остается grande place /grote markt, над которым возвышается готическая ратуша середины XV в. Площадь окружена домами собраний гильдий, большинство из которых в стиле фламандского барокко, за исключением одного перестроенного готического здания, причем у всех есть прозвища на городском жаргоне. Топологический центр, площадь Брукер, названа в честь одного из мэров города.
Утрехтский мир 1713 г., который ратифицировал падение Соединенных провинций и подъем Великобритании, означал начало заката городов-республик. Французская революция, Наполеоновские войны и Венский конгресс сделали остальное. Соединенные провинции были преобразованы в Королевство Нидерландов с правящей Оранской династией, а Венеция была передана Габсбургам как часть соглашения. Только швейцарские городские кантоны, ставшие теперь довольно маргинальными, сохранили большую часть своей независимости еще на 30–60 лет, а Любек оставался в подвешенном состоянии вплоть до объединения Германии.
Королевский абсолютизм
Европейская конфигурация власти, предшествующая национальному государству, обычно представляла собой династическое территориальное государство, управляемое абсолютистским королевским режимом. Из этого общего правила было, правда, одно важное исключение, даже если не считать приходящих в упадок городов-государств, которые управлялись закрытыми торговыми олигархиями. Исключение составляло быстро развивающееся постабсолютистское королевство Великобритания, управляемое от имени короля землевладельческой аристократией, к тому же Великобритания господствовала в мировой торговле и запустила промышленную революцию. Тем не менее основным стилем был стиль абсолютизма, заложенный во время Людовика XIV в Версале, откуда он проник в габсбургский Шенбрунн и распространился вплоть до периферии абсолютистской Европы.
Центральным элементом королевской архитектуры и в целом монументальности обычно являлся королевский дворец, в Восточной Европе строившийся первоначально в качестве укрепленного замка, или же нескольких замков, а впоследствии, как правило, по крайней мере одного летнего замка и одного зимнего. Версаль (и Карлсруэ как его имитация) был разбит в виде радиального города, расходящегося лучами от королевского дворца. Огромный парк со множеством скульптур стал в XVII в. важной чертой настоящей королевской резиденции, sine qua non дворцов за пределами городских центров. Кроме того, могли иметься и другие дворцы, свидетельствующие о королевской власти и королевских щедротах, дворцы военных министерств, в некоторых случаях монетный двор, больницы для ветеранов или дома для инвалидов, такие как Дом инвалидов в Париже или Гринвичский морской госпиталь. Европейский абсолютистский монарх не был богом на земле или же какой-то другой властной инстанцией, парящей над нею. Он или она стояли на вершине аристократической пирамиды[72]. Соответственно, аристократические дворцы также были важным элементом в пейзаже монаршего города, что сильно заметно, к примеру, в Санкт-Петербурге.
Существовал определенный ритм королевских ритуалов, который играл важную роль в жизни династических столиц, – ритм королевских дней рождения, именин, свадеб, коронаций и похорон, дополняемый общественными церемониями и народными праздниками, а также протоколом двора и временными монументами – арками и трибунами на коронациях и королевских свадьбах. Также в городах могли проходить военные парады, а в некоторых, таких как Берлин, Потсдам или Санкт-Петербург, имелись специальные территории для их проведения, расположенные в самом центре города.
О монументальных комплексах за пределами дворцов думали меньше и разрабатывали их реже, однако они все же существовали. Конная статуя – древнеримский памятник, хотя, возможно, второстепенный. Карл Великий, увидев конный памятник Теодориху в Равенне, настолько пленился им, что перенес его в Аахен, но во времена Средневековья такая форма не получила большого распространения. Обычай устанавливать конные статуи был возрожден при итальянском Ренессансе и получил развитие при французском абсолютизме XVII в. В Париже была поставлена статуя Генриха IV у Пон-Неф в 1614 г.; довольно много статуй Людовика XIV поставлено по Франции и несколько в Париже[73]. В Лондоне статуи Карла II установили на Кингс-сквер (ныне Сохо-сквер) и рядом с госпиталем в Челси. Статую Якова II поставили, до его свержения, в Уайтхолле[74]. В Вене самая старая конная статуя – или по крайней мере самая старая из всех сохранившихся – датируется лишь концом XVIII в. Она изображает императора Франца Стефана (1708–1765), была заложена в 1781 г., а впервые открыта в 1797 г.; сегодня ее можно найти в Бурггартене (ранее – Кайзергартен)[75].
Также имелась и королевская площадь, название которой отсылало к тому или иному конкретному королю или королевскому подвигу; обычно на ней ставили статую. Образцом стал Париж Генриха IV с площадью Дофина на острове Сите и статуей короля, а также Королевской площадью (ныне площадь Вогезов), построенной так, что ей удалось стать центром модной жизни в городе, со статуей Людовика XIII. Людовик XIV, несмотря на то что сам он переехал в Версаль, вкладывал средства и в королевское величие Парижа. Несколько менее внушительная площадь Побед с весьма триумфальной статуей Людовика XIV была частной инициативой богатого почитателя, а созданная практически тогда же площадь Людовика Великого (современная Вандомская площадь, названная по старому дворцу герцога Вандомского) в каком-то отношении больше завязана на символизм конной статуи «короля-солнца». Площадь Трона получила свое название от вступления в город Людовика XIV – на ней устанавливался временный трон. Площадь, которая ныне известна как площадь Согласия, была разбита в последней трети XVIII в. как площадь Людовика XV с королевской статуей[76].
Санкт-Петербург представлял собой наиболее типичный абсолютистский город, величественное проявление богатства и воли аристократического двора – донационального, монархического, производного от персоны царя. Город был построен итальянскими архитекторами, но по русским вкусам. Война, религия, монархия и аристократия – все они оставили на городе свой отпечаток. Дворцовая площадь окаймлялась царским Зимним дворцом и расположенным напротив зданием Генерального штаба. Здесь же, чуть сзади, находились здания Сената и Синода, верховных инстанций гражданского и церковного управления. Грандиозный и довольно длинный променад Невского проспекта был проложен от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры.
Москва стала менее имперской и менее аристократической, а к концу XIX – началу XX в. обуржуазилась с развитием текстильной промышленности. Однако она сохранила центральную роль, унаследованную от досовременной России. Царей короновали в кремлевском Успенском соборе, а после вторжения Наполеона в 1812 г. город стал протонациональным символом, обусловленным жертвенным сожжением города, которое вынудило Великую армию отступить, что и привело ее в итоге к катастрофическому поражению.
72
Anderson P. Lineages of the Absolutist State. N.Y.: Routledge, 1974; Андерсон П. Родословная абсолютистского государства. М.: Территория будущего, 2010.
73
Gardes G. Le monument public français. Paris: Presses Universitaires de France, 1994. P. 14, 24 ff, 90 ff.
74
Pevsner N. Op. cit. P. 73.
75
Settele M. Denkmal. Wiener Stadtgeschichten. Vie
76
Cleary R. The Place Royale and Urban Design in the Ancien Régime. Cambridge: Cambridge University Press, 1999.