Золотое проклятие Качинского

– Так и есть. Я же обещал Гаврилову, что вернусь, и сделаю ему козью морду. С утра иди к Богдановичу и проси меня командировать с тобой в Якутию.

– Уже! – лукаво посмотрела на Василия Людмила. – Я живу с колдуном, и научилась тоже некоторые вещи предвидеть. Утром согласуй с Габашидзе, и летим в Якутск.

– Отлично, гражданин следователь! Фитиль, конечно, мне Миша завтра вставит, но с Молчановым воевать не пойдёт. Так что летим. «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам…» – запел известные строчки из песни Василий. – А что туда надевать? Я никогда там не был.

– Валенки точно брать не надо, – засмеялась Людмила. – Там, так же как и здесь лето.

Добирались до Якутска долго. Пересадка в Москве, потом многочасовой перелёт в далёкий северный край. Почти пять тысяч километров. В аэропорту Василия и Людмилу встречал Иннокентий Егоров. С Кеном, так просил называть себя Иннокентий, Василий познакомился несколько лет назад. Тогда Егоров приезжал в южный город, где Куприянов помогал ему в розыске и аресте опасной банды. Бандиты ограбили инкассаторов. Один из инкассаторов погиб. Егоров шёл по их следу и привёл след банды на юг. Тут и подключил Габашидзе к якутским операм Куприянова со своим отделом. Банда была обезврежена. Теперь Егоров и Куприянов поменялись местами. Кен, когда ему позвонил Василий, сказал что организует всё в лучшем виде.

– Всё равно, Василий Иванович, что–то странное в вашем приезде есть, – говорил Егоров по дороге в гостиницу.

– Что тебя смущает, Кен? – спросил Куприянов.

– Зачем ехать в такую даль? Дали бы мне поручение, я бы тут со своими ребятами всё отработал и результаты вам по почте.

Людмила вопросительно посмотрела на Василия. Егоров это заметил.

– Я чего–то не знаю? – хитро спросил он.

– А ты что, – обратилась Загурская к Василию, – не сказал своему товарищу главную цель своего приезда?

– Было мало времени, – оправдывался Куприянов. – Думал, приеду и введу в курс дела. Вот прямо сейчас и введу.

– Так! – протяжно сказал Егоров, – Что за тайны мадридского двора? Про свадебное путешествие в тундру я не поверю. Про то, что золотишка хотите без лицензии намыть – тоже.

– Не гадай, Кен, сейчас расскажу, – сказал Куприянов.

Василий во всех подробностях рассказал Егорову про убийство Качинского, и про то, как это дело развернул Гаврилов. Егоров внимательно выслушал и после паузы сказал:

– Слушай, Василий, а тебе не кажется, что ты занялся не своим делом?

– И ты туда же, Иннокентий.

– Конечно туда же! Я уверен, что ты и начальству своему не докладывал о своём самовольстве.

Василий поймал на себе взгляд Загурской. Людмила как бы спрашивала: ну что, Куприянов, ты этого хотел? Я же говорила, предупреждала!

– Послушай, Василий, – продолжал Егоров, – как бы ты отнёсся, если бы кто–то пришёл со стороны и начал стричь твоих овец? Думаю, ты бы не обрадовался.

– Прав ты, Кен. Сто раз прав. Но Гаврилов знает, понимаешь, знает, что женщина не виновата, и всё равно делает гнусное дело.

– Он делает то, чего от него ждут. Будто ты первый день в нашей системе. С Гавриловыми бороться бесполезно. Это мелко. Придут другие Гавриловы, ещё хуже, чем этот. Бороться надо с системой. А для этого мы с тобой, Василий, пешки. Нас фигуры постарше сожрут.

Куприянов достал пачку сигарет и замолчал. Загурская тоже молчала, задерживая свой взгляд то на Куприянове, то на Егорове. И тот и другой был по–своему прав. Куприянов был жаден до справедливости, а в последние годы помешан на ней. Что касается позиции Иннокентия, то она прагматична и вписывается в общие правила. Пренебрегать нельзя ни тем, ни другим. Людмила решилась вмешаться.

– Послушайте, мужики, давайте попробуем найти золотую середину. Для борьбы с системой вашего ранга точно недостаточно. Иннокентий прав. Но хотя бы от одного Гаврилова избавиться не мешало бы. Здесь я Василия поддерживаю.

– Кен, ты же здесь не пешка, – продолжил рассуждения Загурской Куприянов. – Найди варианты, как собрать информацию о Качинском.

Теперь задумался Егоров. Он отвернулся к окну автомобиля и смотрел на проплывающий за ним городской пейзаж.

– Не по мне всё это, – наконец обдумав все «за» и «против» ответил Кен. – Не люблю я самодеятельность. Дешёвым детективом попахивает. Но если по–человечески, то с Людмилой не поспоришь. Хоть от этого Гаврилова надо избавиться. Не будем изобретать велосипед. Сегодня плотно занимайтесь Анисиным, а я дам команду своим ребятам, чтобы нарыли все, что можно про этого вашего…, как там его фамилия?

– Качинский Валерий, – напомнил Куприянов.

– Ну да, про него.

Уже через день Загурская обладала информацией о более чем двух десятков случаев нападения на женщин, схожих по почерку с нападениями Анисина. Теперь Людмиле предстояло опросить каждую жертву и представить им фото Анисина для опознания. Работа небыстрая. Как ни странно, именно этот факт обрадовал Куприянова. У него появилось время спокойно заняться персоной покойного Качинского, историей его пребывания в Якутске.

Два дня понадобилось подчинённым Егорова, чтобы собрать достаточно информации о Валере. И вот утром третьего дня Егоров встречал Куприянова у двери своего кабинета с широкой улыбкой.

– Заходи, Василий Иванович, – распахнув дверь, пригласил подполковника Егоров.

Куприянов пожал крепкую жилистую руку друга и прошёл в кабинет.

– Я тебе скажу, Василий, непростой человек этот твой Качинский.

– И чем же?

– Всё по порядку.

Иннокентий раскрыл пухлую записную книжку и, заглядывая в неё как в шпаргалку, начал рассказ:

– Качинский Валерий Остапович. Шестьдесят четвёртого года рождения. Родился в городе Чимкенте, в Казахстане.

– Интересно. Почему там? Родители военные или спецы?

– Не то и не другое. Отец ссыльный.

– Подробнее.

– Осуждён за пособничество фашистам на Западной Украине. Бандеровцам помогал. Остап Бандура. Осуждён в сорок девятом, освободился через десять лет и сослан в Чимкент. Там женился на Татьяне Качинской. В шестьдесят четвёртом родился Валера. У него ещё две старшие сестры. Но где они сейчас неизвестно.

– Значит, Валера взял фамилию матери? – уточнил Куприянов.

– Да! Когда паспорт получал. Остап умер, когда Валере было десять лет. Сам понимаешь, с фамилией Бандура в России непросто жить. Наверное, мама подсказала. Слушай дальше. Поступает Качинский на химфак института лёгкой промышленности. После второго курса бросает, идёт в армию, а после армии приезжает сюда, в Якутию. Здесь сразу устраивается на золотоизвлекательную фабрику. И всё то время пока Валера жил здесь, он работал на этой фабрике. Дошёл от разнорабочего до начальника лаборатории. В этом году внезапно уволился и уехал.

– Как–то всё в общих чертах.

– С минуты на минуту, – Егоров посмотрел на часы, – должен подъехать один интересный человек. Вот он тебе и расскажет всё подробно.

– Это кто? Его друг?

– Нет, Василий. Это самый опытный наш участковый. Человек уважаемый. Он очень хорошо знал этого Качинского. В десять должен подъехать.

Ровно за минуту до десяти в кабинет постучались. Зашёл мужчина лет пятидесяти, в форме майора милиции. С круглым смуглым лицом, узкими, широко посаженными глазами и с глубокими морщинами в уголках глаз.

– Познакомьтесь, – сказал Егоров Василию, вставая навстречу вошедшему, – Мурунов Матвей Эргизович. А это, Василий Иванович Куприянов.

Василий встал и протянул руку майору.

– Очень приятно, – сказал он.

Участковый пожал руку Василию и молча кивнул.

– Ну, Василий, задавай вопросы.

– А чего тут задавать? – вдруг сказал Мурунов, – Вас интересует Качинский и всё его окружение?

– Да.

Мурунов снял фуражку, положил её на стол и, присев на стул напротив Василия, начал рассказывать.

– Тихий был человек, скрытный. Я бы, наверное, так его и не узнал, если бы не его собака. Вы же понимаете, что в поле зрения нашего брата попадают люди, которые либо сами совершают что–то незаконное, либо становятся потерпевшими.